Гигантский этот труд, что он один свершил,Его пыланием Еговы пепелил;Его могучий ум свершений вынес бремя;Он бросил на плафон невиданное племяСуществ, бушующих и мощных, как пожар.Как молния, блистал его жестокий дар;Он Данта братом стал или Савонаролы[34].Уста, что создал он, льют не его глаголы;Зрят не его судьбу глаза, что он зажег;Но в каждом теле там, в огне любого ликаИ гром и отзвуки его души великой.Он создал целый мир, такой, какой он смог,И те, кто чтит душой благоговейно, строгоВеликолепие латинских гордых дел, —В капелле царственной, едва войдя в придел,Его могучий жест увидят в жесте бога.Был свежий день: лишь осень началась,Когда художник понял ясно,Что кончен труд его, великий и прекрасный,И что работа удалась.Хвалы вокруг него раскинулись приливом,Великолепным и бурливым.Но папа все свой суд произнести не мог;Его молчанье было как ожог,И мастер вновь в себя замкнулся,В свое мучение старинное вернулся,И гнев и гордость с их тоскойИ подозрений диких ройПомчали в бешеном полетеЦиклон трагический в душе Буонарроти.
Перевод Г. Шенгели
Влечения
1В тумане, где простерлись ланды.Стоит заброшенный и опустелый дом.Любовь их зародилась в нем…Он высится, покинут, над прудом,В тумане, где простерлись ланды.Где корабли — те, что пришлиИздалека, — сереют смутноВ воде канала мутной,В тумане, где простерлись ланды,Где речки и ручьи буравят Нидерланды.Июльским днем он уезжал,Когда дрожал над крышей знойИ ветер пил его шальной.Куда он ехал — сам не знал,Но верил, что вернется к нейСпустя немало лет, спустя немало дней,Наполненных упорною борьбоюС судьбою,И, гордую скрывая нежность,Любимой принесет весь мир в своих руках,В душе, забывшей страх,В глазах, впивавших синюю безбрежность.Он увидал моря — и вновь и вновь моря,Просторы, где встает над тропиком заря,Дремучие леса в уборе пышно-рдяном,Цепляющиеся ветвями за туман,И исполинских змей и белых обезьян,Что ловко прыгали по голубым лианам.Коралловый атолл сверкал ему средь бурь;Он видел райских птиц — и пурпур и лазурьИх оперения… И золотые пляжиИ горы перед ним вставали, как миражи.Он шел по берегу среди нависших скал,И налетавший бриз лицо его ласкалИ чудилось ему, что это милой рукиКасаются его пылающих висков,Прочь отогнав тоску, утишив боль разлуки,И ветер доносил обрывки нежных слов —Преодолевшие бескрайность моря звуки…А между тем в краю далеком, но родном,В их белом домике, средь лилий и глициний,Она его ждала, в мечтах о нем одном,И видела его сквозь сумрак ночи синий.Шкатулка, что его записки берегла,Подушка, что голов хранила отпечаток,Диван, любимая качалка у стола,большое зеркало, которое когда-тоСкрестило взгляды их, — все ночью, утром, днем