поведал; поволокли нас с теми песнями к сибирскому султану Кучуму в город Искер... С пути, бог дал, удалось мне уйти здравым. Да не только татар, – и собак ихних перехитрил: закрестил вокруг себя место в болоте, кругом меня по болоту рыщут, а усов моих не видят, – весь в воде лежу, один нос наружу торчит, лопухом прикрыт... Зима доспела, а я, сирота, босоплясом бегу степями, бегу болотами да об лес всю морду ободрал. Бегу голодный. Палкой подбил сороку и съел ее сырую, мало общипав. Разрыв нору, крота задавил и, ободрав, съел. Потом из вогульской ловушки лису вынул, разорвал и съел... Жил у мугалов, жил у вогулов... Сколько горя хлебнул – того мне за ночь не пересказать, а вам не переслушать.
Заруба сразу съел котел каши и, повалившись в стружок, захрапел. Проспал он целую неделю: откроет глаза да, свеся голову за борт, напьется и опять в сон покатится...
28
Плыли, воюя и разбивая сибирцев.
29
Мчал-крутил Иртыш рыжую волну.
Развал степей, прошитых тихоструйными речками, теченье ковыля, мерцанье синих глаз воды. На кургане, озирая сонным оком дали, дремал высеченный вечностью седой орел. [105/106]
В город прибежал лазутчик Чумшай. Он
