—Кто?
— Константин Самойлов. Повисла неловкая пауза.
— Что значит — менеджера нет на судне? Он что, за борт спрыгнул? — недоуменно спросил следователь.
— Выясняем… Все бумаги на груз и маршрут на месте. Проверили — все в порядке, — отрапортовал таможенник.
— Обыщите все судно. Если Константин Самойлов найдется — немедленно ко мне. Свободны, — Буряк повернулся к Самойлову.
— И где же твой сын, Боря? — спросил он.
— Я знаю об этом столько же, сколько и ты, — удивленно пожал плечами Самойлов.
— Ты позвонил ему на борт и предупредил? Неужели ты не понимаешь, что прятать его сейчас — просто глупо! Ведь ты не помогаешь, а только вредишь своему сыну! — объяснил следователь.
Самойлов зло уставился на него.
— Я повторяю, что не имею понятия о местонахождении сына, — сказал он, чеканя каждое слово. — И потом, ты ведь уверял, что остановил судно для повторного досмотра. Так пожалуйста — у тебя все документы на руках. Судно перед тобой. Зачем тебе Костя?
— Он — официальное лицо на судне и обязан присутствовать при досмотре, — объяснил следователь.
— Не морочь мне голову, Гриша. Тебе недостаточно нас — владельцев компании? — недоумевал Самойлов.
— Борис, ты не прав… — начал было следователь, но его прервал Буравин:
— Вы, кажется, хотели искать контрабанду? Так давайте, ищите.
— И найду, можете не сомневаться, — прямо взглянул ему в глаза следователь.
Он сел за стол и принялся изучать судовые документы. Обстановка была накалена до предела. Вернувшийся таможенник доложил:
— Судно полностью осмотрено. Никаких признаков провоза контрабанды не обнаружено.
— Что и требовалось доказать, — мрачно бросил Виктор.
— Менеджера нашли? — не обратил внимания на его реплику следователь.
— Никак нет. Объявлять в розыск? — спросил таможенник.
— Подождите пока. Свободны. Следователь развернулся к Самойлову:
— Где он, Боря? Зачем ты посадил его на корабль? Скажи мне все, что знаешь. Я прошу тебя как друга.
— Я знаю только то, что мой сын ни в чем не виноват. Это никак не связано с тобой.
— А с чем это связано? Ну говори, говори, черт тебя побери! — стукнул кулаком по столу следователь.
— Да, это я его отправил. Но не от тебя, а от Кати — дочки Буравина. Этот дурак вообразил себя Ромео… А она ведь — невеста Алеши! Не мог же я смотреть на это сквозь пальцы? У меня не было другого выхода, — сдался Борис. Он до последнего не хотел посвящать посторонних в семейные дела.
— И это все? — недоумевая, уточнил следователь.
— А что, этого мало? — округлил глаза Самойлов. — Подумать только — брат, забыв о совести и чести, крутит роман с невестой брата-инвалида!
— Да, дела… Но в любом случае мне надо' с ним встретиться и поговорить. Поэтому вот что, Боря. Я пока не буду объявлять его в розыск. Я разрешаю тебе самому найти сына. До утра. Если до восьми ноль- ноль его не будет в моем кабинете — извини, пусть пеняет на себя, будь он хоть трижды Ромео.
Недовольный Буравин подал голос:
— Ну что, досмотр закончен? Раз вы ничего не нашли, мы можем, наконец, отправлять судно?
— Я понимаю твой настрой, Витя. Но судно пока никуда не пойдет, — заявил Буряк.
— Это еще почему?! Ты понимаешь, что мы теряем деньги?! — взвился Буравин.
— Понимаю. Но и ты меня пойми. Мне поступил сигнал, я обязан все проверить, — сдержанно ответил следователь.
— Но ведь ты уже проверил! Чего ты еще ждешь?! — взорвался Буравин.
— Да, мы убедились, что внутри корабля ничего нет. Но это совсем не значит, что мы все проверили.
— Ты на что намекаешь? Что ты имеешь в виду?! — горячился Буравин.
Буряк поднял голову и спокойно сказал:
— То, что теперь очередь внешнего досмотра. Судно пока никуда не идет. Утром я вызываю водолазов, — и следователь ушел.
Самойлов повернулся к Буравину:
— Ну что, Витя? Поехали по домам? Смысла здесь находиться дальше я лично не вижу.
Буравин кивнул и встал.
— Я тоже. Завтра с утра приедем, проследим за тем, как все пройдет.
Самойлов укоризненно смотрел на него.
— Зря ты, Витя, так кипятился… С Гришей разговаривал так, будто — он твой враг!
— А как я должен был разговаривать?! Или, может, ты считаешь, что это все нам на руку?! Мало того, что рейс на грани срыва, так еще и молва пойдет черт те какая! — огрызнулся Буравин.
— Это да… — невесело вздохнул Самойлов.
— Ты же прекрасно знаешь, как быстро сработает испорченный телефон! — продолжал Буравин. — Все это — отличный повод нашим конкурентам с нами поквитаться! Просто подарок! И вся наша с тобой репутация — псу под хвост!
— Но что мы можем сейчас сделать?! Ничего! — развел руками Самойлов.
Буравин вздохнул и добавил:
— А еще мне очень бы хотелось знать, где твой сын.
— Мне тоже, — задумчиво произнес Борис. — Есть одно место, куда он мог пойти…
— Куда?
— К Кате, — предположил Самойлов. Буравин кивнул:
— Ну что ж, мы должны проверить это. Поехали. Если он там — запретим им видеться!
— Поехали, — согласился Борис.
Катя лежала на диване, листая модный журнал, в компании сочных фруктов и бутылки вина. Пришла Таисия и, не говоря ни слова, налила себе вина и выпила.
— Мама, что случилось? — удивленно вздернула брови Катя. — На тебе лица нет.
— Ничего, не обращай внимания. Просто встретилась сейчас с одной очень неприятной особой. Но это не важно. Я про нее уже забыла. Как у тебя дела? — постепенно приходя в себя, спросила Таисия у дочери.
— Я тоже встретила сегодня кое-кого.
— Кого же? — полюбопытствовала мать.
— Лешу! Он купался в море с этой своей сиделкой. С Машей.
— Да ты что! Он уже купается? — удивилась Таисия.
— Да! И ведет себя, как совершенно здоровый человек, — веселится, смеется, и эта Маша вместе с ним, представляешь? — возмущенно продолжала Катя.
— Представляю. Не понимаю только, почему ты так переживаешь. Пусть себе купается на здоровье. Неужели то, что ты увидела сегодня на море, тебя задело?
— Задело! — резко ответила Катя.
— Надеюсь, ты не собралась в пику этой Маше снова восстанавливать отношения с Лешей? — осторожно поинтересовалась Таисия.
— Да ты что?! Я еще не сошла с ума! — дернула плечом Катя. — Мама, этот Леша мне совершенно не нужен!
— А Костя?
— Костя? Не знаю… Если бы он был рядом… Но ведь он ушел в рейс… — неуверенно отвечала дочь. — Я совсем запуталась, мама. Когда рядом Леша — мне дороже он, когда Костя — тогда ближе Костя. Не
