потоки силы, исходящие из земли и деревьев, видел Серого и других существ, которые, изменяясь, перетекали между деревьев и камней. Видел семерых, вышедших из дома, впереди шел дед Федор, неся чашу с живым огнем. Следом бабушка, за ней сердитый старик, далее следовали остальные. Их плечи покрывали длинные полосы белой ткани. Они подошли к алтарному камню, и каждый встал у камня со своим символом. Дед Федор поставил чашу на середину алтаря рядом с хлебом. Они достали из-за пазухи отломленные кусочки хлеба, согретые теплом тела, и положили на алтарь перед собой. Дед Федор взял кож и уколол себя в руку Показалась кровь, Алые капли потекли на отломленный кусочек хлеба, и все начали произносить заклинание, написанное на ручке ножа. Как только первые капли крови упали на хлеб, огонь в темпом шаре запульсировал с новой силой. Подул ветер, и где-то вдалеке зарокотал гром.
Семь раз нож перешел из рук в руки. Семь раз прозвучало заклинание. Семь раскатов грома, постоянно приближаясь, прогремели в небе. Ветер нес черные тучи, небо, только что ясное, начало темнеть, скрывая звезды. Семь кусочков хлеба, пропитанных кровью, заняли место в каравае, откуда были взяты. В восьмой раз зазвучало заклинание. Огонь в темном шаре забушевал с бешеной силой, ослепительный белый свет, разорвав шар, ударил вверх, тут же встретившись с огнем небесных молний. Раздался такой раскат грома, что земля вздрогнула, и над алтарным камнем заплясал серебристо-голубой шар, рассыпая искры. Семь пар рук взметнулись ему навстречу, и шар застыл, сдерживаемый силой. Лес вокруг стонал от порывов ветра, руки низвели шар в деревянную миску с водой, и вода в ней ожила, заискрившись голубыми искрами, соединяя в себе огонь земной с огнем небесным.
Дед Федор взял чашу, и они пошли к Теплому ключу. Их было семеро, они сидели или лежали у пригорка, где под слоем дерна бил теплый ключ. И они были больны, очень больны. Я видел темную тень смерти за Шиной каждого из них. Это были люди разного пола и возраста. От двенадцатилетней девочки до старика, которому далеко за семьдесят. И они боялись, каждый раз вздрагивая от раскатов грома и бешеных порывов ветра. Сбившись в плотную кучку вокруг парализованного мужчины, с густым черным облаком вокруг левой стороны головы, они ждали исцеления. Кто-то из них молился, кто-то плакал, кто-то сидел, сжав виски руками, упершись взглядом в одну точку.
Семеро подошли к семерым, окружив их плотным кольцом. Семеро взглянули на семерых с надеждой и страхом. Бабушка подняла руку и произнесла:
Слушайте меня, люди. Все вы оказались здесь не по воле случая, но по воле судьбы и вашего стремления к жизни. Над каждым из вас витает тень смерти, так пусть ваше исцеление будет освящением силы Теплого ключа. Господь дает вам новую возможность, так не упустите ее. Готовы ли вы вступить в новую жизнь?
Готовы, готовы, готовы! — после небольшой паузы заговорили семеро. И лишь парализованный мужчина что-то промычал.
Тогда примите в себя силу небесного огня, — сказала бабушка.
Дед Федор протянул вперед миску, бабушка зачерпнула горстями искрящуюся жидкость и тонкой струйкой начала лить ее на больных. Жидкость падала на их головы, руки, растекаясь по телу сияющими ручейками. Они ловили ее открытым ртом, было видно, как изменяются их лица, исчезают, смываемые водой, гнойные язвы. Начинают шевелиться конечности парализованного. Трижды бабушкины руки зачерпывали воду. Трижды сверкающие струйки омывали тела больных. Потом бабушка опустила руки.
— Теперь ступайте по домам, — сказала она. — Помните, но храните в тайне святую ночь.
Люди поднимались с земли, ощупывали себя, удивленно оглядывая друг друга. Они помогли подняться парализованному, который еще не твердо стоял на ногах. Движением руки сердитый старик прервал поток слез и благодарностей:
— Уходите! — сказал он звонким, высоким голосом, которого я даже не узнал.
И люди ушли в ночь. Лес вокруг стонал от порывов ветра, семеро подошли к Теплому ключу, и сердитый старик открыл его.
Прими, Теплый ключ, огонь небесный, освящение Господне, — произнес дед Федор.
Волею семерых отгоняю тьму, — подхватил сердитый старик.
Волею семерых призываю свет, — продолжила бабушка.
Волею семерых призываем жизнь, волею семерых заклинаем смерть, — закончили остальные.
Дальше последовало заклинание, выгравированное на ручке ножа. Потом дед Федор вылил остатки жидкости в Теплый ключ. Ветер взвыл с новой силой, стеля лес по земле. Раскаты грома сотрясали землю, откуда-то накатила волна леденящего холода, мгновенно покрыв траву слоем инея — как будто гигантский кот лизнул белым языком пространство вокруг ключа. Небо пылало от чудовищных молний. Казалось, стихии взбесились и собираются уничтожить Землю. И Теплый ключ вскипел, поднялся до самого верха, перехлестнул через край и опал. Ветер мгновенно стих, гром прекратился, тучи разошлись, открывая розовеющее небо.
Я начал падать. Сознание возвращалось медленно. Сначала послышались голоса:
Он был там, — произнес женский голос.
Он был там, — поддержал мужской.
И он вспомнил, — снова сказала женщина.
Он все забудет, он не посвящен, одного странствия мало, — раздался голос сердитого старика.
Он пройдет посвящение и обретет память, когда предначертано, — твердо сказал бабушкин голос.
— Мы поможем ему! — прогремел дед Федор.
Я открыл глаза.
Семь сливаются в одном, — в один голос сказали люди с раскосыми глазами.
Один становится носителем, — продолжил дед Федор.
Да будет так! — неохотно произнес сердитый старик.
Бабушка! — пропищал я со своего сундука.
Все обернулись в мою сторону. Было видно, что минувшая ночь обошлась им недешево. Все как будто состарились лет на десять. Под глазами залегли круги, у некоторых дрожали руки. Я тоже чувствовал себя неважно. Голова была тяжелой. Тело ломило, вставать с сундука не хотелось. Преодолев лень и слабость, я все-таки слез с сундука и подошел к столу. Бабушка посадила меня на колени и спросила:
— Что ты помнишь, миленький?
Я потряс головой: сон еще не совсем прошел. И начал рассказывать. Какие-то моменты ночных видений я помнил очень хорошо, некоторые смутно, иные почти стерлись и маячили на самом дне памяти, как и предрекал сердитый старик.
Память вернулась через много лет, когда я сам участвовал в мистерии освящения Теплого ключа.
Все внимательно слушали. Когда я закончил, дед Федор кивнул головой:
Да, он был там.
Мы видели и узнали его, хоть и в другом облике, — сказали люди с раскосыми глазами.
Все переглянулись. Их слов я не понимал и не хотел понимать — тянуло спать, чувствовалась дикая усталость и слабость. Дед Федор взял меня на руки и отнес на сундук, где я тут же уснул.
Следующий день прошел в дреме. Пару раз я просыпался и снова засыпал. Окончательно я проснулся только к вечеру от чувства приятной прохлады. Бабушка сидела рядом и обтирала мое лицо и руки влажным полотенцем. За чувством прохлады возникло знакомое жжение, вызванное живой водой Теплого ключа. Сон как рукой сняло. От нахлынувшей волны бодрости и силы хотелось прыгать, орать и кувыркаться. Я захихикал, соскочил с сундука и запрыгал вокруг бабушки не хуже Васьки. Она покачала головой и засмеялась:
Вижу, выспался наконец, — бабушка легонько шлепнула меня по спине. — Марш мыться! Будешь столько спать — пролежни лечить придется.
Ба, а где деда Федя и остальные?
На станцию уехали, да иди ты, непоседа.
Я быстро умылся и вернулся в дом. Бабушка налила мне большую кружку молока, дала хлеба и творога.
— Садись, поешь, проголодался, наверное. Почти два дня ничего не ел, — сказала она.
Есть не хотелось, но я сел к столу и попил молока с хлебом.
Ба, а Теплый ключ снова работает?
Работает, работает, миленький, — улыбнулась бабушка. — Как же ему не работать!
А кто были эти люди?
Люди, знающие тайну Теплого ключа.
Посвященные?
Бабушка внимательно посмотрела на меня.
— Вот что, миленький, расскажи-ка еще раз, что ты помнишь о прошедшей ночи?
Я стал вспоминать. Бабушка слушала и задавала вопросы. Воспоминания были нечеткие — так, отдельные фрагменты, и вообще все это напоминало сон. Казалось, вот-вот вспомнишь, но воспоминания куда-то убегали, проваливаясь в глубины памяти. По мере того как я говорил и отвечал на бабушкины вопросы, воспоминания возвращались ко мне, оставаясь тем не менее в форме общей картины — стерлись отдельные детали. Бабушка внимательно выслушала мой рассказ, подумала и сказала:
— Много помнишь, свою память открыл, свое прошлое вспомнил.
В своем недолгом прошлом ничего подобного я не помнил. Но привык к тому, что бабушка говорит много непонятных вещей. В это время она скорее выражала собственные мысли, чем говорила со мной.
ПРОЩАНИЕ С ДРУИДОМ
На дворе раздался шум — это со станции вернулся дед Федор. Он распряг лошадь и вошел в дом.
Проводил, — сказал дед Федор. — А вы, Аннушка, может, задержитесь на пару деньков? Пусть мальчонка по лесу побегает, да и мне веселее!
Нет, Федя, рада бы, да домой пора. Своих дел невпроворот. Да и ему, — бабушка кивнула в мою сторону, — скоро в школу собираться. Я и сама не рада, что взяла его с собой, уж больно глубоко ушел.
