вправе сообщать служебную информацию, касающуюся расследования.
- Ожидаемый ответ, - на этот раз у старухи получилась самая настоящая улыбка, хотя и не особенно добрая. - И он подтверждает мое впечатление, что вашему слову можно верить. В противном случае вы бы пообещали мне, что угодно... Ну хорошо. Я сдам вам еще один козырь. Если бы у меня была возможность самой воспользоваться этими сведениями, вы бы так и остались в неведении. Но сейчас, когда всё рушится... Если сейчас мы договоримся, я дам вам телефон одного старичка. Завтра утром вы позвоните ему и договоритесь о встрече. Я попрошу его вас принять. Ну а что вы узнаете от него конкретно, зависит от вас. Вы меня поняли?
Власов честно покачал головой:
- Какого старичка и что именно он знает? Вы же понимаете, я не могу договариваться втемную.
- Старичка зовут Вальтер Порциг. Вам знакомо это имя?
- Геолог, некогда нашедший месторождение никеля, - произнес Фридрих подчеркнуто равнодушным тоном. - Один из персонажей вашего 'Ужина в 'Медведе''. И что? Полагаю, его номер можно найти в любом телефонном справочнике.
- Полагаете неправильно, - отрезала старуха. - Во-первых, его телефона нет ни в одном справочнике. Он сам на этом настоял. ('Должно быть, после того сексуального скандала', - подумал Власов неприязненно.) Во-вторых, он не станет с вами разговаривать. Кроме как по моей убедительной просьбе и рекомендации. Полагаю, что мое слово все еще имеет для него значение.
- Вы были с ним... дружны? - спросил Власов.
- Отчасти можно сказать и так. Нет, не в том смысле, о котором вы подумали, - желчно добавила старуха. - Просто я знакома с ним не только по 'Медведю'. Вы видели фильм 'Пропавшая экспедиция'?
- Там, кажется, добрый десяток серий, - припомнил Фридрих. - Я не люблю сериалы. И, насколько я помню отзывы, художественной ценности он не представляет. Типичная поделка в худших холливудских традициях. Пиф-паф, Herz-Schmerz, кровь-любовь, - последние два слова он произнес по-русски, - и ничего общего с исторической правдой. Включая название. Ведь экспедиция Порцига все-таки благополучно вернулась.
- Смотря для кого благополучно, - желчно заметила старуха. - Для Райха - разумеется, а для ее участников... в живых тогда осталось четыре человека. И перед этим с экспедицией несколько месяцев не было связи. Порциг тогда настоял на продолжении работ, несмотря на поломку рации и наличие в отряде больных и раненых. Он знал, что близок к цели... Но насчет фильма вы правы. Это полное дерьмо, - Фрау не сочла нужным подыскивать более изящное выражение. - Изначально его предложили делать мне. Я посмотрела сценарий и сказала, что его надо выкинуть целиком вместе со сценаристом. И переписать все заново. И, конечно, никаких десяти серий. Трехчасовой хронометраж. Три месяца они пытались уломать меня на полумеры, а потом отдали проект на все согласной бездарности. Но в это время я плотно общалась с Порцигом. И приобрела на него кое-какое влияние.
- Пока что я не вижу, какое отношение все это имеет к нашим делам, - напомнил Власов.
- То, что он может рассказать, может быть интересно многим. Вам. Вашему начальству. Русским. О, вы даже не представляете, насколько интересно, - усмехнулась старуха.
'Неужели и тут речь о большевистских сокровищах? - подумал Фридрих. - Экспедиция наткнулась на что-то такое в сибирской тайге? Впрочем, вряд ли в этом случае Порциг стал бы молчать. Уж каким бы кабинетным идеалистом он ни был, а ценность золота или чего там оценить в состоянии... Или его заставили молчать? Может быть, тот просочившийся сексуальный скандал - лишь верхушка айсберга, а на самом деле там что-то еще более мерзкое? Извращенцы ведь не останавливаются и перед убийствами...' Идея общения с таким человеком нравилась Фридриху все меньше, но он напомнил себе, что разведчик, как и врач, не может позволить себе брезгливость. К тому же пока все это - не более чем бездоказательные предположения.
- Ну же, Власов, - поторопила Фрау. - Я уже сказала вам, как взять убийцу Вебера. И вдовабок отдаю информацию, практически бесценную для многих. А взамен хочу лишь информацию, ценную для одной меня.
- Хорошо, - решился Фридрих, тщательно подбирая слова. - Если сказанное вами соответствует действительности, вы узнаете то, что просите.
- Ну что ж, - она достала из шкатулки на каминной полке визитку (строгие черные буквы на безупречно-белом фоне), написала на обратной стороне несколько цифр и протянула ему карточку. - Вот его телефон. Ну что ж, было не так уж неприятно познакомиться, Власов, как я опасалась...
Фридрих понял, что его выпроваживают, и решительно перебил: - Подождите. Этот Порциг сам мне все расскажет? Или я должен спросить его о чем-то конкретном?
- Я уже сообщила вам достаточно, - отрезала старуха. - А знаете что? - она озабоченно почесала нос. - Если вы справитесь, я вам обещаю петербургское гражданство. Вам оно понадобится... Но я вижу, вы окончательно запутались. Но теперь идите. Мне нужно заняться своими делами.
- Всего доброго, - только и нашёлся сказать Фридрих, вставая.
- Всего наилучшего, - кивнула старуха. - Надеюсь, я не ошиблась.
Kapitel 38. Ночь с 12 на 13 февраля. Санкт-Петербург, Брусиловский проспект - улица Платона Павлова, 28
Фридрих уже который раз посмотрел на часы. Светящиеся стрелки сходились узким клином: без десяти час. Суровая хозяйка пансиона настоятельно просила не задерживаться после двух. Власова не волновал возможный штраф, но обижать хозяйку без повода не хотелось. Если бы не проклятая пробка...
А начиналось всё в высшей степени удачно.
Сначала Власов собирался взять такси, но в последний момент от этой идеи отказался: ему хорошо думалось за рулём, а подумать было о чём. Времени, по его расчётам, хватало, чтобы проехать без спешки по историческому центру города, а может быть, и увидеть новый деловой квартал, о котором он читал даже в берлинских газетах - ему прочили славу Тверской.
Поэтому он прямо из здания Фонда позвонил в местную прокатную службу и заказал машину. Со служебной машиной в день его прибытия в Петербург вышла накладка - ни одной свободной не оказалось; наутро обещали подогнать 'фольксваген' ('у него форсированный движок и вся начинка, как положено', почти извиняющимся тоном произнес по телефону местный представитель Управления, словно чувствуя через трубку неудовольствие Власова), а пока что приходилось довольствоваться услугами проката. По привычке Власов потребовал BMW с навигатором. Через три минуты ему перезвонили с извинениями: все BMW оказались в разъезде. 'Вы можете взять за ту же цену машину более высокого класса' - добавила девушка. Власов не стал спорить и согласился на любой автомобиль классом выше. Но всё-таки удивился, когда к поребрику подкатил тёмно-серый 'Запорожец'.
- Это Novum, новая модель, - похвастался водитель, выбираясь из-за руля. - Облегчённая, но не хуже старых, уж поверьте. И совсем недорогая, кстати. Если сообщите о впечатлениях и заполните небольшую анкету - вам полагается поощрительный приз на память о поездке.
Власов усмехнулся. Скорее всего, компании надоело жаться в престижном, но малоприбыльном классе люкс и они решили атаковать самый аппетитный кусок рынка - кошельки состоятельных людей, не могущих себе позволить настоящей роскоши, но чувствительных к престижу. Конечно, широкой рекламы они себе позволить не могут - это потеря лица, да и толку не будет: люди, способные купить 'Запорожец', к рекламным роликам и объявлениям относятся скептически, особенно в России. Но можно действовать и тоньше, ориентируясь именно на потенциальных покупателей. Например, человек, берущий напрокат BMW, хотя в прокате есть автомобили подешевле и не сильно хуже - скорее всего, любитель хороших машин, привык к комфорту, а значит, потенциальный клиент. Лучшая же реклама - близкое знакомство с товаром...
Что ж, подумал Фридрих, почему бы и нет. Покатаемся.
Вежливо, но твёрдо отказавшись от анкеты и поговорив с водителем и выяснив у него кое-какие мелкие технические детали - Власов любил знать подробности о технике, которой собирался пользоваться, - он занял водительское место. Спиной он ощущал пристальный взгляд Калиновского: тот зачем-то вышел его провожать. Фридрих опасался ещё одного непростого разговорчика - но старик оказался неожиданно деликатен, и, вопреки обыкновению, молчал.
Внутри пришлось пристраиваться: коробка 'Запорожца' была автоматической, вместо педали газа из пола торчала какая-то пимпа, рычаг - непривычной формы, руль - маленький и с какими-то выступами. Зато приборная панель оказалась выше всяких похвал: по сути, рехнер, интегрирующий все данные о машине и дороге в реальном времени и показывающий их на нескольких экранах в удобном виде.
- Надеюсь, - уточнил Власов на всякий случай у водителя, - тут установлены не 'Ди Фенстер'?
Тот махнул рукой: дескать, кто же будет ставить такую дрянь.
Вполне удовлетворённый, Власов подписал квитанцию и получил ключи. Впереди ждала неспешная езда по одному из самых красивых российских городов - и время подумать.
Кто же знал, что он застрянет на Брусиловском проспекте?
Пробка была неожиданной и необъяснимой. Власов подождал минут пять, потом попробовал воспользоваться новумовским рехнером. Тот связался с полицейским управлением. Оттуда пришли нерадостные вести: серьёзная авария, все пути объезда плотно забиты, аварийку же ждут уже минут пятнадцать, но со временем пока неизвестно. Придётся ждать.
В качестве сомнительного утешения на экранчик рехнера вывели видеотрансляцию с места происшествия: накренившийся грузовик и развернувшийся против движения седан - судя по очертаниям, «Мерседес». Рядом можно было разглядеть белый бок вертолёта медиков. Всё оставшееся пространство облепила стайка полицейских «сук», окруживших место происшествия, как акулы.
Власов понаблюдал за ходом работ - судя по уверенным движениям людей, всё делалось правильно, без суеты и спешки, но, чёрт побери, как медленно! - выключил картинку. Какое-то время разглядывал освещённый фарами зад неизвестной машины ярко-морковного цвета. Потом откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, постаравшись сосредоточиться на прежних мыслях.
Увы. Пока он сидел за рулём и следил за дорогой, впечатления оседали, становясь данными, а данные складывались в картину. Уже выстраивались общие контуры ситуации - достаточно сложной, но, в общем, просчитываемой… Пробка выбила его из потока мыслей: он упёрся в простой факт - всё это не имеет отношения к тому, зачем он здесь.
'Я думаю не о деле' - понял Власов.
Так и было. Его голову никак не могли поделить Гельман и Рифеншталь. Он не мог перестать думать о книге - и о загадочных словах Фрау. Между тем, никакой связи с темой штрика, или каких-либо зацепок по Веберу. Разве что этот рыжий парень со своей шнелькой? А всё-таки, есть на ней рехнервирус или
