Астафьев прошел дальше. В квартире Матвеича на первом этаже была широко открыта дверь, и еще на лестничной площадке Юрий услышал характерный голос местного участкового, майора Ивана Рыжова.
— Так ничего и не слышали? Совсем ничего?
— Да нет, говорю я вам, тихо было.
— Ну, как это может быть тихо, когда булыжником разбивают окно, потом дерутся с хозяином квартиры, а вы ничего не слышите?! Квартиры то у нас не американские, все слышно, как через бумагу. По-моему, это ты года два назад жаловалась на соседей сверху, дети у них бегали по полу, а у тебя грохот стоял. Ты это была, или нет?
— Да нет, не я.
Юрий не видел лица говорившей, но был готов поклясться, что она врет.
Астафьев прошел в квартиру, тронул рукой плечо участкового. Тот оглянулся, расплылся в улыбке. Майор Рыжов и в самом деле был рыжим, с выгоревшими до белизны, мохнатыми бровями, широкоплечий, с повадками старого, уверенного в себе старшины. В свои сорок семь он был самым опытным участковым города, личностью незаурядной и легендарной.
— А, Юрий Андреевич, приветствую вас, дорогой. Ты чего тут?
— Да вот, хотел этого деда навестить, Матвеича, а меня опередили.
— Что, по какому-то делу проходил? — сразу насторожился майор. — Не свидетель?
— Да нет, там хуже.
Рыжов развернулся, и кивнул невысокой, худощавой женщине лет шестидесяти.
— Хорошо, спасибо большое, что вызвали нас.
Старушка ушла, а Рыжов неодобрительно кивнул вслед головой.
— Живет через стенку, и говорит, что ничего не слышала. Врет, сволочь.
— А что тут было то?
— Да, ночью бросили булыжником в стекло, представляешь, какой звон? Залезли в окно, в зал. Дед, видно, надел штаны, и встретил их в коридоре. Там они дрались, все побито, все перевернуто вверх дном. Потом Матвеичу дали чем-то тяжелым по голове, вынесли телевизор, я его отлично помню, здоровый такой, в мае ему вручили, на юбилей Сталинградской битвы. Перерыли все шкафы, все столы, буфет. И вышли через дверь. Эта вот п…, - Рыжов не очень хорошо отозвался о соседке, — вызвала милицию только час назад. Ну не верю я, что она не слышала весь этот грохот!
— Ты думаешь, их было много?
— Да, черт его знает! Матвеич здоровый был мужик, не смотри, что ему восемьдесят два. Пошли на кухню, что здесь торчать.
Они прошли в кухню, а Рыжов кивнул головой Юрию.
— Ну, давай, рассказывай. Куда там наш ветеран вляпался?
С интересом, выслушав все, что наговорил ему Астафьев, он покачал головой.
— Да, хреновая история. Выходит, Матвеич, ни за что, практически, пострадал.
— Да, кто знает, может быть, его действительно какие-нибудь бомжи тяпнули по голове. Но только уж больно совпадение странное. И машина сгорает, и Матвеич по башке получил.
В это время со стороны двери раздался женский голос: — Иван Матвеевич, к вам можно? Пенсия пришла!
Вошедшая вслед за этим женщина с почтовой сумкой на боку недоумением посмотрела на двух незнакомых людей.
— Иван Матвеича нет, в больнице он, — сказал Рыжов.
— Ну, вот! — женщина, словно обиделась. — А вчера встречал меня, вроде бодрый такой был. Еще сказал, что будет ждать. Денег нет ни копейки, все внукам выслал, в Пензу.
— То есть, денег у него не было, — сделал вывод Рыжов. — Нормально. Что ж они тогда тут взяли? Телевизор у него стоял неплохой, я уже говорил. 'Самсунг', — по-моему. Его нет.
Тут квартира начала заполняться людьми. Здесь были все знакомые люди: оперативники третьего отделения милиции Алексей Шаврин, Ромка Нагорнов, эксперт-криминались Вадик Зимин, самый молодой ученик Сычева. Прояснив им, суть проблемы, Юрий глянул на часы, и засобирался. В двенадцать намечалось очередное совещание у Панкова, и опаздывать ему было не с руки.
ГЛАВА 19
В это время Паша Зудов в десятый раз смотрел одно и тоже кино. Кино было не очень интересным, все та же съемка камер наружного наблюдений на стоянке в аэропорту.
— Пятьсот семьдесят один, — довольным тоном сказал хозяин квартиры, Алексей Фокин, мужчина лет сорока, с обширной лысиной и запорожскими усами. С Павлом они были знакомы давно, вместе увлекались фотосъемкой, потом параллельно собирали разную музыкальную технику. Павел ушел в милицию, а Фокин свое увлечение превратил в профессию, снимал свадьбы, юбилеи, постепенно обзавелся самой разнообразной аппаратурой, организовал студию, и стал снимать и записывать местных музыкантов, сюжеты для телевиденья. Именно к нему и пришел Павел, зная, что если обратиться официально к железногорским криминалистом, то они получат результаты хорошо, если через неделю. Алексей же за полчаса сумел не только вытащить из серого мрака сумерек номер машины, но и рассмотрел на борту «Волги», когда машину уже отъезжала, название фирмы: «Гранд».
— Отлично, ты просто ас, — похвалил друга Павел, и спросил. — А у той машины, второй, сможешь рассмотреть номер?
Фокин минут пять повозился с изображение на компьютере, потом отрицательно покачал головой.
— Нет, другие тачки загораживают. Но, постой-ка…
Он снова прокрутил запись назад, потом остановил кадр.
— Вот, это рассмотреть можно.
Теперь и Павлу был хорошо виден бок отъезжающей «Волги», а на нем, крупными буквами надпись: «Влада», и чуть ниже: 'г. Кривов'.
— Ого, теперь понятно, почему тот парень так бился за этого пассажира! Не хотел ехать порожняком, — обрадовался Зудов. — Ты мне распечатаешь эти два снимка?
— Конечно, можно и не два.
Он действительно крупно отпечатал фото водителя в зале ожидания, потом машину на стоянке, номер и, и бок отъезжающего кривовского такси.
— Да, интересную ты мне работку принес, давно я такими делами не занимался, — признался довольный Фокин, отдавая диск с обновленной записью Павлу. — Давай, приходи, если что нужно будет.
— Спасибо, брат.
Уже на улице Зудов позвонил начальнику охраны аэропорта, и продиктовал номер машины.
— Ну, ты молодец, — обрадовался тот, — оперативно все сделал. А я тут тоже подсуетился, опросил того милиционера, Синцова. Он хорошо так описал внешность обоих водителей. Талант у парня, ему писателем надо быть.
— Хорошо, я сейчас к прокурору, а потом подъеду, часа через три.
Часа через три не получилось. Сначала нужно было разыскать Малиновскую, а она разбиралась с сожженным 'Ланд Крузером', потом они уже вдвоем обратились к прокурору.
— Да, улики весомые, — согласился Кудимов, рассматривая распечатки номера машины. — Я сейчас позвоню прокурору Железногорска, и мы обсудим этот вопрос с ним. Пусть помогут.
После пятнадцатиминутных разговоров, он положил трубку, и довольно кивнул головой.
— Они займутся этим парнем. Поезжайте прямо в городскую прокуратуру, они должны его доставить прямо туда. И этого, сержанта тоже.
Железногорские оперативники поработали быстро. Уже в четыре вечера сержант опознал водителя, увезшего Суконина из аэропорта, и начались официальные допросы подозреваемого.
Глава 20
От чего Ольга Малиновская никак не могла избавиться за свой уже приличный стаж работы следователем, так это от некоторой доли предвзятости. Если ей говорили оперативники, что этот парень, скорее всего убийца, то она так к нему и относилась. Только осечка с мнимыми убийцами Серова несколько поколебала эту ее уверенность. Парень, сидевший сейчас напротив нее, сразу показался Ольге жутко несимпатичным. Худой, с торчащими щеточкой усами, с оттопыренными ушами. Еще Ольга никак не могла поймать его ускользающий взгляд, и это ее бесило.
'У парня явно рыло в пушку, раз в глаза смотреть не может, — решила она. — Нужно его побыстрей дожать'.
— Значит, вы, Остапенко, Владимир Николаевич, восемьдесят первого года рождения? — повторила она все записанное в протоколе первичного допроса.
— Да, он самый.
— Давно работаете таксистом?
