— Да за что прижимать? Против него ничего не было! Что его прижимать, второй инфаркт за три года.
Вячеслав был обескуражен, его красивое лицо было как никогда унылым.
— Надо сворачивать все, — предложил он. — Ничего у нас больше не получиться. Слишком большой хипишь поднялся.
— Куда сворачивать? Некуда нам сворачивать, — Мишка зло усмехнулся. — А ты что скажешь, папочка?
Третий из беседующих глубоко вздохнул, и признался:
— Как я сейчас жалею, что связался с вами. Надо же было мне быть таким дураком.
— Да это не ты с нами связался, а мы с тобой. Идея то была твоя, так что ты уж стрелки, дорогой мой, не переводи.
— Идея была хороша, только вы ее не смогли выполнить, — настаивал «папочка».
— Не все удается то, что планируется. Что-нибудь, да сорвется. Это я тебе, как профессионал говорю.
— Профессионал! — голос «папочки» звучал ехидно. — Это все твоя самонадеянность испортила, а еще жадность.
— Ладно, — оборвал их Вячеслав, — хватит собачиться. Давайте думать, что дальше делать будем.
— Прежде, всего, надо уйти отсюда, и поговорить где-то в более тихом месте, — предложил «папочка», нервно оглядываясь по сторонам. Они хоть и забились в самый конец коридора, но рядом был туалет, и больные постоянно проходили туда и обратно.
— И то верно, — согласился старший Пахарь.
Уже на ходу Михаил добавил: — Но обратной дороги у нас уже нет. Выгорит ли у нас с турбазой, это меня уже не волнует. А вот подчистить хвосты, это надо обязательно.
Примерно через час около здания прокуратуры стояла темно-зеленая «Нива» с тонированными стеклами. Братья, тихо переговаривались.
— Папашка мне что-то не нравиться. Как бы он не сдал нас, — сказал Михаил.
— Да нет, ты что, куда он денется! Наташка без нас и его пропадет, он это знает.
— Да нет, не в этом смысле. Сдать можно ведь по-разному, пойдет он сейчас пятками назад, и все обломиться в самом конце.
Тут Михаил оборвал свои мысли, возбужденно толкнул брата в бок.
— Вот он, смотри!
— Какой из них? — заволновался Славка.
— Самый длинный, в черном плаще.
— Ага, понял!
— Этого нужно убрать любой ценой, понял, Славик?
— Да все ясно. Поехали в гараж.
Гараж Михаила Пахаря располагался на самой окраине города, рядом был гараж брата, а на пустыре, в ста метрах, строилось здание автосервиса, большое, высокое, на четыре бокса под большегрузные машины. Были готовы стены, перекрыта крыша, навешены огромных железные ворота. Подъехав к гаражам, братья вышли, Михаил начал открывать один из них, по ходу инструктируя Славку.
— Бензина залей полный бак. Заедешь домой, оденься потеплее, неизвестно, сколько тебе придется за ним охотиться.
Он открыл ворота, на секунду застыл в недоумении, потом начал материться.
— …твою мать то! Витька что, в ментовку на своей «Волге» уехал? — спросил он брата.
— А я откуда знаю?! — Славка пожал плечами. — Он вчера звонил, спрашивал, готова ли она. Я сказал, что да. А что, ты же ее, говорил, доделал?
— Да, доделал я ее, доделал, сменил прокладку! Но не обкатал еще, да и вообще… Надо было там прибраться внутри. Протереть ее со спиртом.
— Зачем?
— Затем, чтобы пальчики всякие нам ненужные стереть!
Он вытащил мобильник, нашел нужный номер.
— Петька, ты, где сейчас? Ага, понятно. А Витька сегодня, на чем уехал? На «Волге»! Точно? Хорошо.
Он отключился, сердито посмотрел на брата.
— «Газель» наша весь день в Железногорске, Клавка закупает товар, а Витька точно уехал на «Волге». Петр его сам подвозил сюда, и видел, как тот выгонял машину.
Михаил взялся руками за голову, болезненно скривился.
— Что, голова? — обеспокоился Славка.
— Да, накатывает.
— Лечиться тебе надо.
— Надо-надо, вот закончим с этим, и поеду в Сочи. Там как раз будет сезон для меня. Любил я раньше в Сочи ездить в октябре. Не жарко, море еще теплое, и баб одиноких тоже море. А то поехали со мной, потралим молодых и изголодавшихся.
Он посмотрел на младшего брата, захохотал, толкнул его плечом в плечо.
— Что скривился? От подола своей Наташки оторваться не можешь? Пора, брат, пора. У нас в семье однолюбов не было, сам знаешь.
Они прошли в гараж, Славка вывел мотоцикл, гоночный вариант «Иж» — Планеты. Потом Михаил что-то долго объяснял младшему брату, Славка переодевался, навесил на плечи кобуру. Он был уже готов к отбытию, но тут в гаражный ряд въехала синяя «десятка» с тонированными стеклами. Браться восприняли этот приезд спокойно, мало ли кто приедет, может, машину надо подлатать? Но когда из десятки вылезли четверо крепко накачанных братков в кожаных куртках, Славка невольно встревожился. Михаил же внешне был спокоен. Троих из них он прекрасно знал, особенно того, что шел впереди, не очень высокий, но плотный, уже с наполовину седой головой.
— Здорово, Марк, — поздоровался Пахарь.
— Привет, Михаил, привет.
Вот то, что Марк не подал ему руку, встревожило Пахаря. Между тем три спутника Марка начали обходить братьев со всех сторон. Славка, как-то невольно, развернулся в их сторону, и получилось, что теперь он стоял спиной к спине со старшим братом.
— Ты что же делаешь, Миша, сдаешь моих парней ментам? — начал разговор Марк. — На старое потянуло, ментовское прошлое петушком кукарекает?
— С чего это ты взял? Ты же знаешь, я ментом никогда не был, — у Михаила на лице заиграли желваки. — Армейский спецназ.
— Да это я знаю. Только ведь в ОМОНЕ ты тоже засветился, я об этом только недавно узнал.
— Ну, поработал я там полгода, ну и что? Не понравилось мне, я и ушел.
— А в «шестерке» ты успел засветиться, парни там успели тебя срисовать. Вон, Витек, — Марк кивнул головой на самого худого из своих спутников, с бледным цветом кожи, — от тебя лично по шее дубинкой получил. Он на днях только откинулся, и сразу тебя, голубу, вспомнил.
— Было дело, я эту усатую морду на всю жизнь запомнил, — сиплым голосом подтвердил Витек, и сплюнул сквозь зубы на землю.
— Я что-то не понял, что тебя так мое прошлое волнует? — Михаил начал заводиться. — Ну, подавлял я этот бунт на шестой зоне, и что? Работа у меня такая была. Я после этого и ушел, не очень мне вся эта фигня понравилась.
— Не понравилась, говоришь. А что же ты вчера наших парней ментам сдал? — настаивал Марк.
— Каких парней? — не понял Пахарь.
— А вот этих, — Марк мотнул головой в сторону стоящего по правую руку Мороза. — Заказал ты того щегла из ментовки, а потом их за это же и повязали.
— Откуда я знаю, почему их повязали? Может, они сами прокололись?
— Ну, ты не свисти, Пчельника повязали, а он тоже того парня заказал. Леня в кэпэзухе отдыхал, а ты почему-то на воле пасешься. А, как это объяснить, Мишель?
— Да ни как! — взорвался Пахарь. — Ничего я тебе объяснять не буду! Пошел ты…
Михаил удержался, и не сказал, куда тот должен был пойти, но и этого было вполне достаточно. Марк глянул в сторону Мороза, коротко кивнул. Через секунду кулак верзилы, отягощенный еще и кастетом, со свистом рассек воздух. Именно воздух, а не череп механика. Михаил лишь посторонился чуть в сторону, при этом правая его рука ударила стоящего справа боевика Марка ребром в горло, а левая нога заехала Морозу в пах. Тот еще сгибался от боли, а правый кулак Пахаря уже летел в сторону лица Марка. Но у того за плечами было десять лет плотных занятий боксом, так что тот успел убрать голову в сторону, и в свою очередь ударил Пахаря кулаком в живот. Михаил ответил ударом с левой в голову, и в этот раз попал. Они начали обмениваться точными, мощными ударами, и оба бойца стоили друг друга. В это время за спиной Михаила Славка боролся с четвертым нежданным гостем, тем самым, что только позавчера прибыл из мест отдаленных. С собой он привез сувенир, изящный выкидной нож, которыми хотел порануть Славку. Но тот успел перехватить его руку, и дернуть ее вниз, так что теперь все свелось к топтанию на месте, с пыхтением, и сдержанными, сквозь зубы, матами. Это продолжалось бы долго, силы борющихся были равны, но тут вмешался старший брат. Продолжая разменивать с Марком удар на удар, он неожиданно отпрыгнул в сторону, и мощным ударом ребра ладони сверху вниз сломал бывшему сидельцу шейные позвонки. Тело того ослабло, а так как Славка продолжал тянуть руку Витька вниз, то оба упали на землю. Пока Славка выбирался из-под тела противника, Мишка все-таки вырубил Марка. Но не успел он перевести дух, как сзади на него навалился оправившийся Мороз. Вот теперь бывшему спецназовцу пришлось туго. Силы у Мороза было с избытком, и, обхватив горло Михаила одной рукой, он со всей силы начал тянуть ее на себя. Пахарь попробовал его качнуть вперед-назад, на бросок через себя, но тот весил килограмм на двадцать больше его, и даже не колыхнулся. Тогда Михаил ударил его ногой по голени, это было очень болезненно, Мороз заскрипел зубами, но продолжал давить на горло Пахаря. Тогда Михаил резко выбросил назад «вилку» из двух пальцев, но в глаза не попал, чуть ниже. Между тем запас кислорода в его легких начал подходить к концу, с нарастанием асфиксии Пахарь начал терять над собой контроль. Он уже не соображал, что нужно теперь делать, просто вцепился двумя руками, в неумолимы клещи Мороза, силясь их разорвать. Сознание у Михаила начало уходить, и Мороз уже торжествующе зарычал, готовясь рвануть голову Пахаря в сторону, чтобы окончательно довершить свое дело. Но тут его руки замерли, потом начали разжиматься, и оба они упали сначала на колени, а потом на землю, только в разные стороны. Когда Михаил отдышался, и пришел в себя, он увидел, что в лысей голове Мороза зияет сквозное отверстие. Пуля прошла от затылка до лба этого монстра. А над телом Мороза стоит Славка, в руках его пистолет с длинным глушителем. Михаил поднялся, с трудом, хрипло выдавил:
— Спасибо, брат!
Между тем зашевелилось тело Марка, он с трудом, перевернулся, шатаясь, начал вставать. Михаил вырвал из рук Славки пистолет, всадил бригадиру
