пулю в лоб. Затем он подошел к последнему живому члену бригады. Первым, получив удар в горло, парень все эти пять минут стоял на коленях, держась руками за сломанный кадык, и осторожно пытаясь дышать. Выстрел в ухо решил и эту его проблему.
Оглядевшись по сторонам, Михаил дрожащей от перенапряжения рукой вытер со лба пот.
— Так, в этот раз, вроде, обошлось, — подвел он итог. — Давай, Славик, прибраться надо тут.
Он открыл багажник «десятки», погрузил туда тело Марка, затем запихал туда и щуплого Витька. Справился он и с телом последней своей жертвы, а вот для погрузки Мороза ему понадобилась помощь. Все это время Славка стоял около стены гаража, его несколько раз вырвало. Брат подошел, положил руку на плечо. Он говорил тихо, с участием.
— Давай-давай, Славик, не сдерживайся. Убивать людей — это нелегко. Меня тоже в первый раз знаешь, как полоскало? А его еще и ножом, да неудачно, все кишки вывались, да грязь, а этот гад живой, стонет, ворочается в луже. Командир мой, Еремин, подскочил, добил его. Снился он мне, месяца два. Потом все, как отрезало.
Когда Славка обернулся к нему, Михаил увидел на красивых, карих глазах парня слезы.
— Я не думал, что это так вот… — попробовал оправдаться он.
— Не объясняй, — прервал его Михаил. — Давай, лучше, погрузим его в салон, а то я один его не осилю.
Они затолкали тело Мороза в салон, при этом Славка держал ноги, и старательно отводил глаза в сторону от безжизненного лица своей жертвы.
— Садись на мотоцикл, сейчас вывезем их в луга, и там сожжем, — предложил Михаил.
Славка монотонно кивнул, двинулся, было, к мотоциклу, но Михаил его остановил.
— Братишка, очнись. Все прошло. Все будет нормально.
Он обнял его за плечи.
— Надо в жизни пережить и такое. Время у нас такое сучье, Славка. В родной стране приходиться воевать. Но надо и его пережить.
Через пять минут небольшой кортеж из синей «десятки» и мотоцикла ехал по улицам Кривова, а вскоре выехал за пределы города, свернув на проселочную дорогу в сторону лугов.
ГЛАВА 33
— Он вышел, — доложил Симонов.
— Ну, что, что? Сделал?! — нетерпеливо спросил Кириллов.
— Счас, спрошу.
В динамике отдаленно донеслись голоса переговоров, потом снова послышался отчетливый голос Симонова.
— Да, есть, клюнула рыбка!
— Пошли, — скомандовал Кириллов, и машина тронулась, разгоняясь, все больше и больше. Впрочем, ехать им было недалеко, буквально через двести метров «десятка» резко остановилась, и все находившиеся в ней быстро выскочили наружу. Подъехала и неприметная «шестерка» с таксистским маячком на кабине, буквально минуту назад отъехавшая от ворот. Калитка в мощных воротах запиралась на засов, так что стучать они не стали, самый невысокий пассажир «десятки» ловко перепрыгнул через забор, свирепый лай цепного пса тут же сменился жалобным визгом, а потом калитка распахнулась, и все четверо человек стремительно ворвались во двор цыганского дома. Молодая цыганочка, только поднявшаяся на крыльцо, взвизгнула, и рванулась во внутрь дома. Она захлопнула дверь, но закрыть ее на засов не сумела. Сильный удар распахнул дверь, и отбросил ее на пол. Бегущий впереди рывком поднял ее на ноги, но тут же захлопнул на запястьях наручники. А монументальный человек, ростом не менее метр девяносто и весом под полтора центнера, пригнувшись, прошел в дверь.
— Госнаркоконтроль, — заявил он хозяевам, сидевшим за обеденным столом. В подтверждение этого он показал свой фирменный жетон, с затейливой эмблемой недавно организованного учреждения.
— Чего надо? Нет у нас наркотиков, нет! — закричала самая пожилая из женщин. Она вскочила из-за стола, и подбежала к незваному гостю. — Нет у нас наркотиков, не торгуем мы ими.
— Да? — Кириллов усмехнулся, в это время как раз его зам завел в комнату свою пленницу. — Ну-ка, покажи ладошки, красавица, я тебе сейчас погадаю.
Симонову пришлось силой поднимать и разворачивать девушке руки. Все это время ее мать, Рита, бесновалась, как дикая фурия.
— Что вы пристали к Нелли, она несовершеннолетняя!
Симонов поднес к ладоням девушки ультрафиолетовую лампу, и на ее пальцах сразу же проявились фиолетовые пятна.
— Ну вот, и без гадания ясно, что Неля только что получила меченые деньги. Где у нас понятые, все видят такое чудо света? Сама то денежка где? — спросил Кириллов. Та молчала, и глава нарконтроля попросил. — Где там закупщик, приведите его сюда.
Когда на пороге появился очередной человек, примолкла даже взрывная Рита. Она только сказала нараспев, качая головой: — Эх, Сашка, сколько я тебе добра сделала, и после этого ты так меня подставил.
Сашка был худым, очень высоким парнем непонятного возраста. Его можно было сразу записывать в наркоманы, но только взгляд его в этот раз был вполне осмысленным, без мутной поволоки наркотического кумара.
— Ты это называешь добром? — тихо спросил он. — Из тех, с кем я начинал мутиться, ни одного ведь в живых не осталось. А все через твою хату прошли. И Лешка, и Семен, Вовик Жидков, Витька Смирягин, Толька Поляков. Все! Я один остался. Это ты нам добро сделала? То, добро, что ты в долг нам ханку давала? Лешка свою мать запорол, когда она ему денег не дала. В зоне он и года не протянул. Жидков повесился, Толька под поезд попал. Перемычки медные срубал между рельсов, не услышал, как поезд подъехал, в приплыве был. Добрая ты у нас, тетя Рита. Чересчур добрая.
— Ладно, хватит разборок, куда она деньги девала? — спросил Симонов.
— В лифтик сунула, — подсказал Сашка.
— Ну, что, сама отдашь, или, вызывать женщину-милиционера? — спросил Кириллов.
Девица глянула на мать, та махнула рукой, коротко буркнула что-то. Тогда Неля запустила руку в указанное Сашкой место, и вытащила деньги. Она протянула смятые бумажки Кириллову, но тот скривился, и брать их не стал. Его помощник, Симонова, был менее брезглив.
— Положи на стол, — велел он.
Деньги отозвались на тот же лампу фиолетовым светом.
— Закупка номер три, — прочитал Симонов, — понятые это видят.
— Где остальные наркотики? — спросил Кириллов у хозяйки дома.
— Нет у меня, богом клянусь, последний пакетик продала. С этого дня решила завязать, ей богу.
— Ну, чего ты несешь, все равно ведь не поверим! Сейчас же весь дом перевернем, — вмешался в диалог Симонов.
— Мамой клянусь, нету! — била себя в грудь хозяйка.
— Ну, ладно, не хочешь по-хорошему, будем как всегда. Давайте искать.
Тут к Кириллову пробился невысокий, худощавый мужчина лет пятидесяти,
— Михаил Аркадьевич, мы свободны?
— Да-да, можете идти. А что вы пешком? Давайте, я вас подвезу.
— Нет, нам тут идти недалеко, мы уж доберемся.
— Ну, большое спасибо, и вам Михаил Аркадьевич, и тебе Саша.
Кириллов лично вышел провожать на крыльцо обоих.
— Это кто такие? — тихо спросил понятой одного из работников наркоконтроля.
— А, это секта у нас прописалась в городе. Наркоманов лечат.
— Господи, а секту то зачем пустили в город? — возмутилась вторая женщина понятая.
— Да секта то секта, но им единственным удается полностью излечивать этих наркош. А этот вот худой — главный у них. Сам бывший наркоман.
Через два часа Кириллов был весь в мыле, и не только из-за жарко натопленного дома. За это время его сыщики нашли только один пакетик с ханкой, в котором было всего сто грамм опия.
— Все, нет больше, мамой клянусь! — била себя в грудь Рита.
— Ты и прошлый раз мамой клялась, — поморщился главный борец с наркотой.
Еще через час они сидели с Ритой за одним столом, и та уже спокойно пыталась доказать, что она, чуть ли самая лучшая из торговок наркотиками в городе.
— Э-э, ну зачем вот так? Мы что, хуже всех? К нам вот ходят десять человек, нам и больше не надо. А Семеновы что творят? Ты выйди, посмотри, у них машины за машиной, и днем и ночью идут, там прямо как на демонстрацию. А Владыченко? Они же полгорода ханкой снабжают, у них и героин есть, мамой клянусь.
— Ты хочешь сказать, что ты сама безобидная? — засмеялся Кириллов.
— Конечно! Найди того, кто меньше всего торгует? Я ведь только на хлеб и молоко, больше ни на что не хватает. Ты посмотри, в какой халупе живем! Полы уж проваливаются, прогнили все!
— Зато вон компьютер стоит, холодильник «Норд», видеокинотеатр. Он во сколько тебе встал, тысяч в сорок?
— Э-э, ну есть такая болезнь, люблю индийские кино посмотреть, поплакать! В кинотеатрах их теперь не показывают, вот и пришлось эту штуку брать.
— А вот жить совсем без наркотиков, значит, не можете? — настаивал Кириллов.
