Но родители не всегда помнят об этом: настолько велико искушение заполучить в качестве наследника и преемника сущего ангелочка — послушного и удобного в обращении. И так непросто совладать с воображаемой картиной прекраснейших (но далеко не партнерских) взаимоотношений детей и родителей. Единственный аргумент, приводящий в отрезвление замечтавшегося родителя: вам же, мама/папа, выгодно, чтобы ребенок научился самостоятельно распоряжаться своей жизнью. Только так вы сможете освободиться от роли няньки и стать полноценным близким человеком. Впрочем, существует еще один аргумент, куда грубее. В чем-то он даже граничит с шантажом — но это не мешает ему быть правдой. Вот он: несамостоятельный человек с большим трудом проходит через пытку взрослением. Он легко ломается и начинает искать отдушину. Многие приходят к традиционному способу «забыться и заснуть» — к алкоголизму. Другие оказываются более продвинутыми и отдают предпочтение наркотикам. Третьи, заботясь о своем здоровье, садятся на антидепрессанты. В общем, «каждый заблуждается в меру своих возможностей», как заметил гость с солнечного юга в фильме «Чародеи».
А психолог Эрик Эриксон, в свою очередь, заметил, что дети зависят от помощи своих родителей в развитии чувства автономии. Заботливый и разумный родитель помогает ребенку развить внутренний оптимизм и чувство компетентности. Личность, обладающая этими качествами, не защищается от стыда, усугубляя в себе ощущение дефектности. Наоборот, она использует чувство стыда как сигнал о необходимости что-то изменить в себе или в окружающей реальности и достичь удовлетворительного положения дел. Но даже хорошие родители могут вести себя так, что их поступки и слова нарушают собственное достоинство ребенка. Существует термин «семья, основанная на стыде» (shame-based family).
С раннего детства Настя считала, что растет в семье строгих нравов, почти патриархальной. Нет, ее родители не были ни сектантами, ни староверами. Они были обычными служащими и не исповедовали экзотических культов. Но мать постоянно воспитывала в Насте трудолюбие и послушание. А еще в семье царил культ отца. «Ты живешь на его деньги, — постоянно твердила Насте мать, — он зарабатывает нам на жизнь». Получалось, если папа рассердится, то Настю не будут кормить и перестанут покупать ей платья и игрушки. Настя смотрела на отца со священным ужасом и старалась его не сердить: не шуметь, не докучать, не разбрасывать свои вещи, помогать маме. Настя не знала, доволен ли ею отец, ведь они практически не разговаривали. Отец был человеком мрачным, приходил домой поздно, разговаривал грубым голосом. Но, судя по тому, что Настю все-таки кормили и одевали, родитель относился к ней благосклонно. Правда, мама не давала дочке расслабиться. По ее мнению, до идеального ребенка, достойного таких родителей, Насте еще расти и расти. Настя была еще очень несамостоятельна, а потому часто приставала маме с глупыми просьбами: поиграть с ней, подурачиться, погулять и т. д. Обычно мать отвечала с упреком: «Ты же знаешь, как я занята, и как я устаю! Ну, в кого ты такая! Я же не могу разорваться! Я же для вас стараюсь!» Настя понимала: мама работает, а еще ухаживает за отцом и ею, и она должна быть достойна затраченных усилий, а ее желания — это все от эгоизма.
С возрастом Настя поняла, что происходит в их семье. Ее отец пьет. С работы приходит поддатый. В выходные — не просыхает. И праздники для него не отличаются от трудовых будней. Настя не понимала, почему мама ведет себя, как будто так и надо. Почему все это терпит и делает вид, что все замечательно. Усиленно следит за внешним видом отца. Его, думала Настя, сколько ни обстирывай и ни наглаживай, а когда над крахмальным воротничком пропитая физиономия с красными глазами и носом — ничего не скроешь. Настя пыталась объясниться с матерью, но ее попытки ни к чему не привели. Мать неизменно реагировала с возмущением и устраивала скандал: «Ну, в кого ты такая! Прямо как не родная! Ты же знаешь, как папе тяжело на работе. Да, ему приходится пить с подрядчиками, чтобы дело шло. Иначе-то в жизни не бывает. Ты думаешь, все так просто. А для кого он старается? Для тебя, эгоистки, старается. Растит на свою голову!» Настя терялась в догадках. Сначала ей казалось, что мать мало зарабатывает и не уходит от отца из-за денег. Но, понаблюдав, поняла: живет их семья в основном на деньги матери. Настя не представляла, сколько зарабатывает отец. А зачем? Все равно пропивает. Со временем отец стал устраивать матери скандалы с поколачиванием, упрекая ее в легком поведении. По его словам выходило, что мать нельзя выпустить из дома, чтобы та не начала флиртовать с посторонними мужиками. «Ведешь себя как б…, забыла, что у тебя муж есть!» Настя точно знала, что мать ни с кем не заигрывает и любовников не имеет, но никак не могла взять в толк: почему она это терпит? И получила ответ, достойный верной жены: «Ты же видишь, как он меня любит, просто с ума сходит! Твой отец очень хороший человек! Ты можешь им гордиться!» Потом у матери появился новый аргумент: «Это тебя подружки накручивают, как будто у самих…»
Вскоре Настя перестала приводить друзей домой даже на минуту. Если собирались созвониться с подругами, Настя предпочитала звонить сама. Потому что стала замечать в поведении матери новые странности. Мать норовила всеми возможными способами поссорить Настю с ее друзьями. Могла устроить допрос с пристрастием Настиной однокласснице, заглянувшей перед совместной прогулкой. Могла потребовать у другой подруги, чтобы та прекратила «любые контакты с ее дочерью», потому что плохо на Настю влияет. Правда, объяснить, в чем состоит это самое дурное влияние, не могла и только еще больше распалялась. Могла позвонить родителям друзей и потребовать «совместными усилиями изолировать наших детей друг от друга, а то они вместе занимаются черт-те чем». А какому нормальному человеку захочется терпеть скандалы и слушать гадости про себя или про своих детей?
Какое-то время Настя пыталась оправдать мать, думала: мама просто за нее боится, как говорится, обожглась на молоке, теперь дует на воду. Но со временем к Насте пришло какое-то отстраненное холодное понимание, какое-то неприятное протрезвление: мать ссорит Настю с друзьями не потому, что боится за нее. Матери стыдно и мать боится: посторонние люди увидят, что происходит в их семье, или Настя сама что-нибудь расскажет, не дай бог, пожалуется кому-нибудь. А нет друзей — и жаловаться некому, и идти некуда, все шито-крыто. Но самое горькое для Насти было то, что сама она оказалась лишь разменной монетой в глупой игре матери «Как сохранить секрет, если это секрет Полишинеля».
В общении с Настей мать все больше и больше напоминала зомби, разговаривала с дочерью преимущественно упреками и все время превозносила свою жертвенность. Последняя версия «почему я не ушла от папы» в мамином исполнении звучала теперь так: «я хотела обеспечить тебе полноценную семью и счастливое детство». Впрочем, юной Насте это было уже безразлично. Потому что теперь она тоже стыдилась, стыдилась того, что она дочь алкоголика и злобной истерички. Мучительно стыдилась своей семьи. Ей даже говорить о них было больно: при вопросах о родителях у Насти застревал ком в горле, она начинала чувствовать себя прокаженной. И решила, что, поступив в институт, она не сделает прежних детских ошибок, как в школе. Она вообще никому не покажет своих родителей. Она не хочет, чтобы про нее думали: «яблочко от яблони». Она вообще не позволит, чтобы кто-нибудь когда-нибудь в будущем поставил ее рядом с родителями. Пусть они варятся в своем соку, а у нее скоро будет совсем другая жизнь. И отдельное жилье при первой возможности. Только надо еще немного упереться и потерпеть. Но что-что, а это она, Настя, умеет, спасибо мамочке и папочке.
Дети, вырастающие в таких семьях, склонны переживать глубокий стыд, в них растет чувство никчемности, униженности, несовершенства и некомпетентности. И они тратят большое количество времени и энергии, защищаясь, или принимают свою дефектность и оставляют надежду быть любимыми и достойными любви.
Поведение, приводящее к таким последствиям, довольно разнообразно. Роналд Т. Поттер-Эфрон в своей работе «Стыд, вина и алкоголизм: клиническая практика» описывает виды стыдящего поведения следующим образом.
1. Родитель сообщает ребенку о его неполноценности в одной из следующих форм: «ты плохой»; «ты недостаточно хорош»; «ты не наш ребенок»; «тебя невозможно любить». Все варианты подразумевают не единичный упрек, а многократные и регулярные атаки, разрушающие индивидуальность ребенка.
Послание «ты плохой» может звучать как «Ты всегда был дураком (уродом, психом, слабаком и т. п.)», «Ты никогда не изменишься», «Ты мне не нравишься». А получатель этой информации рано или поздно приходит к выводу, что обладает некими качествами, превращающими его в инвалида. Он плох не в физическом, а в духовном плане, внутренне неполноценен и обречен. Ему никогда не преодолеть этой неполноценности.
Гордость ребенка может быть блокирована информацией о его дефектности. И тогда центром деятельности станет асоциальное поведение, основанное на разрушении и саморазрушении.
«Ты недостаточно хорош» — сообщение о том, что ребенок не прилагает достаточных усилий для достижения поставленных родителем целей. Старшие члены семьи фокусируют свое внимание на идеализированном варианте и требуют от младшего поколения совершенства. Эти требования могут касаться героического поведения, а могут ограничиваться успехами в учебе, но они всегда содержат информацию типа «Ты нас разочаровываешь». Ловушка состоит в том, что степень успешности «подопытного» не имеет значения. Каких бы высот он ни достиг, одобрения он не добьется. В одном случае ребенок решает: раз мне ничего не светит, я и делать ничего не стану. В противоположном случае он старается «упорно трудиться», не отдыхать и не расслабляться. Из-за этого постоянного стресса, из-за непрекращающегося прессинга личность разрушается не так интенсивно, как в случае уверенности в собственной неполноценности, но все-таки разрушается.
Суждения по типу «Ты не наш ребенок» тоже награждают ребенка «уценивающими» характеристиками, которые отличают его от братьев и сестер. Это может быть что угодно: маленький рост, невзрачная внешность, излишек ума или излишек веса. Главное, ребенок перестает воспринимать свою уникальность как продолжение своей личности, как определяющую своей автономии. Он чувствует себя чужим, обделенным. Вполне вероятно, он станет носить маску, подделываться под поведение окружения, приспосабливаться в мыслях, внешнем виде и поведении. Его позицией в жизни будет ориентация на других, стремление принадлежать к группе и внутренняя уверенность в том, что это невозможно. Именно такое состояние провоцирует расстройства питания в форме анорексии, булимии, патологического переедания. Завышенные требования к внешнему виду, типичные для подростковой среды, оказывают опасное воздействие на незрелую личность, мечтающую о признании и высоком положении в «своей» группе.
Одно из самых травмирующих сообщений — «Тебя невозможно любить». Эта характеристика возникает из неадекватного отношения родителя к ребенку: то ли он похож на особо несимпатичного родственника, то ли он «не того пола», как хотел родитель, то ли он мешает маме/папе жить в свое удовольствие. Причины могут быть разные, в том числе и самые причудливые. Но подобное поведение всегда несправедливо и безжалостно. Для ребенка страх оставления является центральной темой стыда. Если ребенок понимает, что его терпят, но не ценят, он принимается искать объяснения этому явлению. И зачастую приходит к выводу, что его невозможно любить. Как ни странно, жестокий вывод позволяет считать вселенную справедливым и упорядоченным местом: вот, теперь все понятно — раз я недостоин любви, то мои родные меня и не любят. Они в своем праве. Тем не менее сама мысль об «изначальной недостойности» смущает, обескураживает, а впоследствии заставляет испытывать огромные трудности в выражении и принятии любви.
Человек, оставленный близкими, попадает в спираль стыда еще в детстве. Он особенно уязвим перед унижением и одиночеством.
Вот почему эта деформация личности чрезвычайно опасна, даже губительна для молодого человека. Подобное отношение к себе может привести к самым чудовищным последствиям. К тому же сообщение «Тебя невозможно любить» чаще всего в ходу в семьях алкоголиков.
Хотя семьи алкоголиков не имеют никакой «монополии» на вышеперечисленные послания о неполноценности, существует ряд предпосылок для усугубления чувства дефектности именно в этих семьях. Проблема алкоголизма провоцирует у членов семьи резкие, частые и практически неуправляемые приступы стыда. Сначала в состоянии раздражения или опьянения они высказывают друг другу «все как есть», а потом, под влиянием неловкого чувства, проецируют друг на друга чувство никчемности и обливают презрением. А младшее поколение нередко выступает в роли козла отпущения. Чувство стыда заимствуется детьми у родителей, потом передается внукам — и так далее, и так далее. Некоторые семьи, пытаясь избавиться от прогрессирующего стыда, применяют тактику замалчивания проблемы. Это формирует второй тип защитного поведения.
2. Создание семейной маски, акцентированной на респектабельности и благополучном имидже. Имидж важен для всех. Он помогает отыскать взаимовыгодные (или хотя бы приемлемые) формы общения, средства достижения успеха и способы самовыражения. Но между имиджем и реальной
