Психологическая зависимость — не продуктивное, а деструктивное влечение. Чтобы справиться с ней, необходимо найти такую потребность, которая бы способствовала росту, а не разрушению личности. Эти влечения находятся по разную сторону баррикад: одно помогает забыть о существовании реальности, другое делает реальность комфортной. Одно мешает полноценному существованию, другое раскрывает в человеке новые ресурсы. Одно превращает человека в марионетку, другое — в яркую, творческую личность. Почувствуйте разницу! И запомните: сформировавшаяся и закрепившаяся психологическая зависимость — предмет лечения, а не развлечения.
Если профессия делает аддиктивную склонность человека средством достижения успеха, то результат один — срыв и деградация личности. Вспомните: Тайсон со своим гневоголизмом и патологической агрессией долгое время был первоклассным боксером — до тех пор, пока аддикция не сожрала его способностей, превратив его из профессионала в драчуна и скандалиста — совершенно такого же, каким Тайсон был в юности. Когда аддиктивное расстройство развивается сверх терпимого уровня, общество, до того приветствовавшее и одобрявшее психологически зависимую социальную единицу, начинает ее отвергать.
У аддикта возникает чувство обиды, чувство, что его предали: как же так, только что за те же действия тебя поощряли — а теперь наказывают! Он не понимает, что дело в количестве, а не в принципе совершаемых действий. Как ребенок, он думает: если меня за это хвалят, значит, это хорошо, и «это» можно делать без ограничений, о чем бы речь ни шла — об азартных играх или о кулачных боях. Сознание, пораженное зависимостью, не знает чувства меры. И потому не принимает этот фактор в расчет.
Итак, начинающий аддикт, пытаясь использовать свое пристрастие «для дела», проходит несколько стадий. Самая первая стадия формирует иллюзию, что все хорошо и выход найден. Вторая включает в себя бесконтрольное развитие потребности и укрепление уверенности в правомочности такого поведения. Третья вызывает осуждение общества, первые репрессии и, как следствие, у аддикта возникают претензии к мирозданию. Четвертая формирует новые иллюзии: человек подсознательно избавляется от чувства вины и от ответственности за происходящее. Позже, когда приходится расплачиваться за содеянное, слышится плач Ярославны: да я всего себя отдал обществу, меня подставили, я сам бы никогда… — и т. п.
Зависимости нельзя потакать, ее надо нейтрализовывать. Развлекаться «в направлении» аддиктивной наклонности — потенциальному игроману работать брокером, интернетоману сливаться в экстазе с компьютером, сексоголику посещать квартал красных фонарей — все равно, что играть с огнем. Жертва не замечает, как ее психологическая зависимость развивается, толерантность растет, соответственно, растет и необходимая доза аддиктивного агента. Однажды аддикт вернется на ту ступень, на которой он находился до социализации — причем вернется не таким же, но с асоциальным расстройством личности, без умения держать себя в руках и с уверенностью, что ему «все можно», потому что он все делает правильно или потому, что он «классный специалист».
Вот почему необходимо культивировать в себе зрелость, ответственность, не играть в чужие игры и не заигрываться, искать и развивать собственные интересы. Чем шире спектр ваших интересов, тем меньше вероятность возникновения психологической зависимости. Индивидуальность, целиком сфокусированная на одном-единственном пристрастии, рискует не только собой, но и всеми своими близкими. Да, формирование и развитие разносторонней личности — задача не из легких. На ее выполнение уходят десятилетия. К тому же нередко приходится бороться с самой природой, поскольку в создании аддикции принимает участие и биологический фактор.
Глава 2. Дары природы, от которых хочется отказаться
Либо вы часть решения, либо вы часть проблемы.
Биология, мешающая нам жить
Далеко не каждый индивид соответствует требованиям, которые ставит жизнь. Причин для этого несоответствия множество: дефекты могут обнаружиться и в биологических, и в психологических, и в социальных факторах взаимодействия человека со средой. Все эти компоненты, если так выразится, сплетаются в нашем сознании в клубок и разбегаются в разные стороны, как нити сложнейшей паутины. И у каждой «нити» своя функция, своя крепость, своя сила натяжения и свой срок службы. Причем психологическая «паутина» так же, как и реальная ловчая сеть, создана не из эстетических соображений, а из прагматических — и рассчитана на определенную «добычу», а не на украшение пейзажа. Она создана, чтобы мгновенно улавливать и накрепко пеленать негативные ощущения, сотрясающие нашу нервную систему. Чем безупречнее ее служба, тем здоровее наша психика, да и соматика [9], по большому счету, тоже.
Естественно, в эту «ловушку» попадается разная дичь. Если через паутину прошел слон или хотя бы оператор фильма «Монстрики в тропиках», никакая паутина не выдержит. Поэтому оставим тему форс-мажорных обстоятельств. Поговорим о тех испытаниях, которые способна выдержать нормальная психика, качественно адаптированная к реальному миру. Наличие дефектной составляющей в системе адаптации может привести к прорыву или даже к уничтожению всей сети целиком. Единственный способ избежать катастрофы — вовремя обнаружить дефект и починить испорченный участок. К сожалению, психические конструкции не столь материальны, как сооружения охотников за мотыльками. И обнаружить, а тем более починить неисправность — сложнейшая проблема. Вот почему люди частенько стараются не замечать, что их приспособленность к окружающему миру небезупречна. То есть настолько небезупречна, что вот- вот рухнет. И к врачам они обратятся только тогда, когда аддиктивное расстройство сформируется, проявится и доведет их личность до так называемой стадии крушения, когда уже возникнут классические симптомы социального плана — прогулы на работе, финансовые и семейные проблемы, изменения в моральном и этическом поведении, соматическиезаболевания.
Доводить ситуацию до критический ни в коем случае нельзя. Что же делать? В первую очередь планомерно снижать уровень психологического дискомфорта. Но! Не прибегая к аддиктивным средствам. И воздерживаться от подобных «утешителей» категорически. А во вторую — предпринять попытку разобраться с проблемами психологической адаптации, для чего необходимо овладеть инструментом, носящим довольно неопределенное название «жизненной энергии». Что это такое? Какими единицами измеряется объем этой энергии? Дается ли эта энергия человеку «одним куском» в самый момент рождения или наращивается позже, в ходе индивидуального развития? Может, есть способы ее увеличить — медитацией там заняться или травки попить? Ни на один из приведенных вопросов определенного ответа не существует. Только приблизительные.
Жизненная энергия, скорее всего, — это бытовое обозначение содержания агрессии и оптимизма в психологическом типе.
Некоторые психологи считают, что напористый, равнодушный и веселый человек легко проходит сквозь и мимо множества испытаний, приготовленных для него жизнью. Есть личности, более склонные к проявлению этих свойств, есть менее склонные. Это зависит не только от сознательного или подсознательного выбора, но и от физиологических параметров — морфологических и функциональных особенностей мозга и органов ощущения. Все эти особенности закладываются в период внутриутробного развития и являются врожденными. Так же, как способность испытывать удовольствие, зависящее от наличия или отсутствия гена DAT1 тип 10/10 (9/9), влияющего на биохимию мозга.
В 1999 году американский ученый, президент Общества человеческой генетики Дэвид Камингс выпустил в свет книгу «Генетическая бомба», в которой изложил теорию возникновения синдрома дефицита удовлетворенности, который западные журналисты оптимистично окрестили «мусорным геном». В книге сказано, как на духу: определенные сочетания генов затрудняют возникновение чувства удовлетворения. Кто-то ощущает блаженство буквально по пустякам: полет бабочки, чашечка кофе, любимая мелодия — и он/она уже в чудеснейшем расположении духа. Другой ни на минуту не в силах задержаться в волшебной стране, в которой Золушка и принц пробыли целых девять минут и сорок пять секунд. Самый невероятный триумф и самый оглушающий гром фанфар не станет для него поводом к празднику, который всегда с кем-то другим.
Как выяснилось, экстремизм, авантюризм или попросту идиотизм в погоне за удовольствиями проявляют те, кому трудно вызвать удовлетворение и трудно его удержать. Получается, что обладатель «мусорного гена» непременно станет искать внешние стимуляторы, позволяющие ощутить удовлетворение, практически недоступное естественным путем. Эти люди служат группой риска для самых популярных порочных наклонностей — для алкоголизма, наркомании, клептомании, патологического азарта, переедания. У лиц, имеющих ген DAT1 тип 10/10 (9/9), в 70–80 % отмечается повышенное влечение к алкоголю и желание употреблять его в больших количествах, а быстро развивающийся у них алкоголизм принимает наиболее тяжелую, запойную форму. В случае принятия наркотиков в 90 % случаев у них вскоре развивается тяжелая наркотическая зависимость. То же происходит и при увлечении азартными играми.
Чтобы почувствовать себя счастливыми, люди с подобным дефектом восприятия рано начинают интересоваться сексом и очень рано, в возрасте от пятнадцати до двадцати двух лет, заводят детей. Сама природа подсказывает им, насколько мощным средством для получения удовольствия может стать секс или реализация родительского инстинкта. Получается, что обвинения в адрес «безнравственных вырожденцев» придется снять: их распущенность обусловлена мутировавшим геном; их пороки соседствуют, точнее, становятся следствием болезненных состояний, вызывающих не возмущение, а сострадание. В этом нерадостном списке числятся: агорафобия[10], постоянная тревожность, аутизм[11], дефицит внимания, навязчивые мысли, расстройства в поведении, бессонница, ночные кошмары, панические атаки, резкие перемены настроения, заикание. Если у кого-то в наличии несколько пунктов — значит, вероятность присутствия мусорного гена довольно высока.
Сознание личности, помещенной в условия дефицита удовольствия, обречено на хронический стресс. Неудивительно, если результатом стресса станут всевозможные депрессивные расстройства. И, чтобы не потеряться в джунглях депрессии, человек вынужденно прибегнет к проводнику. Вернее, к агенту. К аддиктивному агенту. Только он позволит генетическому пессимисту ускользнуть из злого, недоброго «здесь и сейчас» в какое-нибудь сказочное «нигде и никогда». Таким образом, аддиктивные средства — неважно какие, например, сладости или «street drug»[12] — озарят непроглядную тьму существования светом в конце тоннеля.
Мы можем лишь посочувствовать обладателям этого дефекта. Особенно тем, кто точно знает: мусорный ген — его судьба и кара. В смысле, карма. Генотип уже не изменить. И никакие подарки небес — ни рождение долгожданных детей, ни обретение отдельной жилплощади, ни получение вожделенной премии (пусть даже Нобелевской) — не обрадуют страдальца дольше, чем на какой-нибудь час-другой. С таким неприятным «наследством» окружающий мир, и так-то несовершенный, становится абсолютно невыносимым.
