– Простите, но если это действительно вещи Берсерка, они бесценны! Я не продам их никому. Вот вернусь в Костряки, постараюсь точно узнать, в Хрониках должны быть упоминания.
– Вы не понимаете, – произнес я с непонятно откуда взявшейся убежденностью. – Эти вещи не станут служить никому, кроме Берсерка. Они принесут вам несчастье.
– На всякое проклятье найдется знающий маг, – отмахнулся купец и попытался убрать сокровища. Я схватил его за руку, чуть повыше локтя.
– Я куплю их у вас.
– Молодой человек, у меня есть и другие вещи, – начал тот, но я оборвал его нетерпеливо:
– Именно эти. Ничто иное. Все три.
Кольд потер переносицу и осторожно попросил меня:
– Выйди.
– Что?! – не поверил я. – Кольд, я никуда не уйду, пока не…
– Выйди, дай мне поговорить с этим человеком. Возможно, я сумею его убедить…
– Но я…
– Выйди, ты уже поторговался… Дай теперь мне попробовать… – с нажимом повторил он. А потом глянул, сверкнул глазами. Мне оставалось лишь послушаться.
Краснея от стыда и поминая недобрым словом матушку, приучившую меня говорить все, что думаю. Вот бы мне хоть немного хитрости. Но нет. Не дано.
Будем надеяться, у Кольда что-нибудь получится… Хотя что там может получиться?
Не отдаст купец, что не предлагай. Даже за стократный вес красного янтаря не отдаст!
Дурак я! Полный и беспросветный.
Под взглядом охранника, я потерялся и был вынужден отойти подальше, так, что ни слова не слышно было.
– Господин, я право, не думаю, что вы сможете… – начал купец, едва за Тианом хлопнул полог. Кольд оборвал его взмахом руки.
– А я думаю, смогу, ликаэ'ни(14) – с усмешкой пробормотал он. И уже громче, на истинном: – Я хочу получить эти вещи, оборотень, и я их получу.
Купец побледнел. Справившись с собой, он ответил, тоже на истинном:
– С кем имею честь?
– Неважно, оборотень. Важно только то, что эти вещи принадлежат моему молодому и глупому спутнику. По праву принадлежат. Он – Последний из Рода Берсерков.
Оборотень замялся, но, тем не менее, не согласился:
– У него нет никаких доказательств этому. Даже если он из Рода, то принадлежит побочной, незаконной ветви.
Кольд раздраженно вздернул бровь. Вот поэтому он и не любил иметь дело со Старшими. Они признавали лишь одно право – право сильного. Даже если он будет узнан, не факт, что оборотень отдаст требуемое. Отошлет к… родителю… в гости…
Не в праве Кольд оборотням приказывать. Лишь одному существу под силу это…
– Хорошо, – произнес он. – Мне ты не отдашь, Берсерку не продашь, но, думаю, есть тот, кому отказать ты не в силах. Скажи спасибо, оборотень, что я сегодня в добром расположении духа и не поленюсь решить дело миром.
Оборотень замер, а Кольд усмехнулся… Тут же за спиной купца раздался смех: веселый, озорной. И голос:
– Что, синеглазый, не слушаются тебя мои перевертыши?
Не в силах поверить, купец обернулся. А, увидев, кто почтил его визитом, на колени бухнулся: – Великий! Эйш-Тан!
Лис оглядел место, куда его призвал старый… враг… и покачал головой.
– Что случилось? – спросил он. – В чем тебе отказал мой оборотень?
– Мне нужны три вещи, которые он купил в Псхове. Это реликвии того самого Рода…
Того, понимаешь?!
Лис разом посерьезнел.
– Отдай ему, – приказал он оборотню.
– Но, Великий! – Алчность в том взяла верх над осторожностью. Кто говорит, что ей подвержены лишь люди? – Великий, я…
– Я неясно выразился?! – прошипел рассерженно Князь – уже Князь, не бродяга-Лис.
Он был столь необычен и непохож на других фейри, что оборотни порой забывали, кто перед ними. Забывали, что их Эйш-Тан известен не только как огненный сказитель, но и беспощадный воин. Об этом вспомнили ненадолго – два столетия назад, в Псхове, когда Лис вел свою стаю за убегающими кочевниками. Память Старших порой так же коротка, как людская…
– Да, Великий, – оборотень затрясся под взглядом рассерженного им… существа.
Вспомнилось ему, как этот самый весельчак равнодушно сообщил когда-то Вожаку, что его дочь погибла, напав на его собственность. Что весь ее род проклят. А потом уничтожил Вожака и всю семью. За то, что не сумели воспитать.
Кольд кивком поблагодарил Лиса. Тот фыркнул, тряхнул головой и исчез, напоследок сообщив:
– К цыганам сходите, там тебя твоя лошадка ждет – не дождется. Всех, кого мог, перекусал, тварь такая… Забери, а то прикажу пустить на колбасу.
Торговец сунул в руки наемнику сверток и почти вытолкал его из палатки.
Даже великие реликвии не стоят того, чтобы отдать за них жизнь.
Когда Кольд вылетел из палатки, я глазам своим не поверил. В руках он нес тот самый сверток… Я бросился к нему, выхватил…
– Иди, заплати, – сказал Кольд. – Только не слишком расщедривайся. Он согласился продать за цену, что купил.
Я нырнул в палатку. В порыве благодарности оставил купцу янтарный браслет. Тот, впрочем, особо довольным сделкой не выглядел. Зыркал на меня исподлобья, хмурился…
И как Кольд сумел его уломать? Не меч же к горлу приставил? Но ведь спрошу – не ответит. Странный он. Но кровь у него красная – человек…
– Подарки купили, теперь бы лошадок… – Кольд задумчиво оглядел торжище.
– Эй, каких лошадок? – не понял я. – Мы же договаривались, что пешком пойдем.
Он оглянулся.
– Я тебе торговца уломал? Вот… Теперь, сделай мне одолжение, послушай. На своих двоих мы далеко не уйдем, не успеем к сроку.
– К какому сроку? – Нет, мне-то нужно было до первого дня зимы в Костряки успеть, но Кольд-то не об этом говорит.
– Осень кончается, – невпопад заметил он, взглянув на серое, хмурое небо, затянутое грязными облаками. – Давно Костры прогорели, ослабел жар, ушло тепло…
И, не слушай моих возражений, пошел к загону с лошадьми, где двое цыган наперебой предлагали 'дивных коней, что быстрей стрелы несут, да быстрей ветра, без отдыха и устали'.
– Думаешь, мы тут отыщем что-нибудь стоящее? – спросил я с сомнением. Даже моих дилетантских знаний хватало на то, чтобы оценить тех кляч, что предлагали цыгане.
Идея поехать верхом особого энтузиазма у меня не вызывала, но я признавал: времени в обрез. Даже такой плохой наездник, как я, верхом покроет за день расстояние в три раза больше, чем прошел бы пешком.
– Отыщем, – убежденно. – Это они обычным покупателям кляч втюхивают…
– А мы кто? – скептически. И от кого набрался?
– Кто угодно, только не обыватели, – рассмеялся синеглазый наемник.
Когда мы подошли к барышникам, Кольд вновь удивил меня, поприветствовав цыган на их гортанном языке. Те ответили, разулыбались ему. Что-то спросили. Он ответил.
– Пойдем, – поманил меня Кольд. – Вам-то с Нарой лошадок поспокойней сейчас подберут, а мне, говорят, нечто особенное могут предложить. Говорят: Конь-Огонь у них есть. Может, и не врут… Они тем,
