музея украденной, обстановкой. «А что, почём знать, откуда действительно…» Никаких боевых киборгов тут не было и в помине — только ослепительная блондинка-секретарша. Сразу чувствуется, естественнорождённая.
— Ваш чип, пожалуйста, — улыбнулась она, сверилась с планшеткой, взглянула на часы. — Его неудержимая доблесть примет вас через четырнадцать секунд. Начинаем отсчёт…
Ровно в срок грянул имперский гимн, подалась толстенная, страшно тяжёлая дверь — и стена разверзлась ходом в кабинет не меньше того ангара на посадочной площадке. Первым делом в глаза Гернухору бросился голографический, в три обыкновенных роста, портрет Президента. При тесаке, грозно сдвинутых бровях и парадном мундире главнокомандующего. На его фоне хозяин кабинета смотрелся сущим сморчком, а гигантский, богато украшенный стол низводил его вовсе до размеров бациллы. Тем не менее Гернухор, как полагается, начал строевой бег, потом перешёл на строевой шаг и лишь в ближних окрестностях стола, резко топнув, остановился — и отрапортовал по всей форме, так что в люстре зазвенели каменья.
— Ну что ж, здравствуй, сынок. — Министр окинул его испытующим взглядом, после чего поманил к столу толстым пальцем, на котором искрились сразу два переливчатых перстня. — Вот, посмотри. Только очень хорошо посмотри…
Голос его был тихим, интонация доброжелательной, и это настораживало. Высокое начальство, оно ведь как природная стихия. Сейчас светит солнышко, безоблачное небо, а через мгновение ураган. С громом и молниями.
— Услышано и понято, ваша доблесть, — ответил по уставу Гернухор.
Стремительно шагнул к столу, глянул… и похолодел. На ажурной, старинной работы, подставке для чтения лежало раскрытым его личное дело. Толстенное, в обложке из сверхпрочного армированного картона. Это была не просто книга. Это была книга практически неуничтожимая, и она содержала всю его жизнь. «Творцы, неужели всю? Неужели и про мою темную кровь там есть?.. Но тогда зачем потребовали к министру? Если бы прознали, тут бы сразу к биоследователям на стол… а потом — в имперский фонд органов. Оправдательных вердиктов для полукровок в природе не бывает. Это красным по черному в Конституции за…»
— Ну что, сынок, ознакомился? — прервал его панические размышления министр. Скривил губы, что должно было обозначать улыбку. Кашлянул и указал на стул. — А теперь садись. И послушай старшего. Очень хорошо послушай…
Стул тоже был явно скопирован с некоторых специфических приспособлений из арсенала следователей. Стоило сесть, и тотчас принялись мучительно затекать ноги, ягодицы, спина… «Молчи. Молчи и терпи…»
— Ты что же это думаешь, сынок? — Министр с явным удовольствием понаблюдал за мучениями Гернухора, хмыкнул и весело продолжал: — Думаешь, мы идиоты? Дегенераты? Дети ослоухого барана с Мерханы? Думаешь, мы не знаем, что ты сканеров не переносишь? Что корректоры пьёшь? Что редко употребляешь дивитол? Что в тебе течет кровь нашего злейшего врага?
«Вот оно», — похолодел Гернухор. Самое страшное. Здравой частью рассудка он рвался схватить этот самый стул (не приделанный к полу, он убедился) — и шарахнуть им стоявшего перед ним министра и… Однако что-то удержало его на месте. Бежать всё равно было некуда. Цитадель, она на то и цитадель — отсюда не убежишь.
— Всё это, сынок, мы знаем. Ты у нас здесь, — министр почти нежно погладил армированный картон, — весь с потрохами. Вот, извольте видеть: Президентов приют, Народная школа, Курсы нацбезопасности, Академия закона… Преддипломная практика в ранге истребителя, выпускное звание — младший боец. И ты понимаешь, сынок, что всё это значит? — поинтересовался министр и, не тратя времени на тщетное ожидание, ответил сам: — А это значит, что ты до сих пор жив, здоров и состоишь в рядах только потому, что это было нужно империи. Все эти годы тебя приберегали на самый крайний случай. И вот, сынок, этот самый крайний случай наступил…
«Вот бы началась война. — Гернухор сидел прямой как палка, и боль в затёкших ногах постепенно возвращалась к нему. — С нгирянами, марханами, сагейцами, да хоть с кем. Пойти добровольцем, улучить момент и сдаться. Хуже, чем в империи, уж всяко не будет. Чин вице-сотника, связи, возможности, служебный гравилёт… да ну их во Тьму! Разве это достойная плата за постоянный страх? Страх быть узнанным, страх посторонних глаз, норовящих заглянуть в твоё естество. Мутант-полукровка в рядах войск Закона и Порядка!.. Да за такое не то что к биоследователям на стол — кастрируют и выпотрошат живьём. Да ещё и публично, чтоб другим неповадно было… И никто даже не спросит, чем он виноват, этот мутант? Был у него выбор? Сиротство, приют, академия, шевроны бойца… Спасибо, отечество… Изначально виноватым так легко управлять…»
Под парадным кителем по груди и спине сбегали ручейки пота. Гернухору вновь мучительно захотелось мгновенно вскочить — а что, он, пожалуй, на долю секунды опередил бы охранную автоматику, — выдернуть из-под себя этот треклятый стул и… А потом с рёвом броситься в приёмную… и на полпути умереть, это уж точно, но — умереть красиво, так чтоб запомнили… Может, это закипела его чёрная кровь?
Видно, крови той было не так уж много, и Гернухор сдержался. Разум снова возобладал, воля загнала в клетку эмоции. Пускай излучатели и боевые киборги спокойно спят в стенах кабинета, упрятанные в секретные ниши. Нет уж, не канет он безвестно, не станет одной из бесчисленных тайн Цитадели. Его час ещё не пришёл. Когда-нибудь он всё припомнит этому миру. Но не сейчас.
Интуиция не подвела.
— В общем, сынок, дело такое. — Министр нахмурился и включил голографический проектор. — Смотри сюда внимательно. Ну что, узнаёшь гада?
В воздухе неподалёку от президентского портрета возникла объёмная фигура двуногого. Даже в простом комбинезоне он выглядел куда эффектней главного выборного чиновника: статный, плечистый, с хорошим волевым лицом. А ещё он был ослепительно, огненно-рыжим, отчего казалось, что на голове у него красовался золочёный парадный шлем, достояние прославленного героя.
— Так точно, ваша доблесть, узнаю. — Гернухор как-то справился с голосом, и его ответ прозвучал почти спокойно. — Это же господин Зетх из клана Ху. Один из главных производителей дивитола и, кажется, тринопли. В прошлом у него были ещё неприятности с законом.
Он постарался выразиться как можно корректней, но не далее как вчера по головидению показали, как в честь Праздника Трёх Лун Зетх доставил в столицу звездолёт тринопли и бесплатно раздал всем желающим. Столицу затянуло дымом от бесчисленных курительниц, цены на продукт, естественно, упали, производители помельче пришли в бешенство. Особенно, говорят, пострадала корпорация, которой, по неподтверждённым слухам, владеет брат Президента.
— Не только были, но и будут. Ещё как будут, — заверил Гернухора министр. И резко взмахнул рукой, щедро рассыпая драгоценные искры. — У негодяя, только по официальным данным, семь искусственных астероидов, причём каждый куда поболее этого. — Он притопнул ногой. — И две планеты с атмосферами в аренде, опять же только по официальным данным. А самое главное, — министр вдруг резко понизил голос, — по непроверенным данным, он имеет контакты с Тёмной стороной… То бишь прямой выход на тамошний рынок биоматериалов, ягенима, боевого каддахара, гвеллурия и золота. Ты хоть понимаешь, сынок, что всё это значит? — Министр сдвинул брови и сурово уставился на Гернухора. — Это значит, что прямо сейчас ты отправляешься либо на допросный стол, либо к Зетху. Втираешься в доверие… а потом сдаёшь его тёпленьким. Тебе, полукровке, это будет нетрудно, ну а уж легенды убедительные составлять… Хочешь стать, к примеру, растлителем? Убийцей? Насильником детей? Вот и молодец. Операцию беру под свой личный контроль. Всё, свободен.
— Услышано и понято, ваша доблесть. — Гернухор вскочил с таким облегчением, что даже готовые подломиться ноги не помешали ему. — Будет исполнено.
…И только в душе закипали ядовитые родники ненависти. Такие же беспросветно-чёрные, как парадная форма Президента…
