Порол святых, Солью сдабривал порку, а где Ловили беглых, держали их Долгий час в соленой воде. — Скушно, — беседовали казаки, — Держи косоглазых здесь. Бабы отсюдова далеки, А бабы что ни на есть… — У есаула — досада, зло, Сиди да хлещи кумыс. Давеча пять киргиз пришло, Мнутся и смотрят вниз. — Вам чего? — Курсак пропал, Нет ни хлеба, ни одеял. — Хлеба нет! Киргиз в ответ: — Хлеба нет — работа нет… — Взяли в плети. Удалось, Сволочи! Вашу мать! Вместо хлеба, чтобы жралось, Соль заставили жрать. Наутро всё пошло как надо, Работа пела на полном ходу. — Чтоб не найти На киргиза слада! Го! Потуже тяни узду!.. — Покрикивали десятники: — Пшел, пшел! Лошадь нашто-е, се одно… — И людей многоногий потный вол Тянет соляные глыбы. Но Только полдень у костров, в ста Шагах от черной воды, Сел на корточки аул Джатак, В круг Сомкнув Голов ряды. Женщины медной, гулкой кожи, В чувлуках, Склонившие лбы. На согнутых спинах у них, похоже, Вместо детей сидели горбы. Тысяча отцов, отирая пот Ладонью, другую прижав к груди. Перебирая белое пламя бород, Аксакалы впереди. Плыл и плыл полуденный дым. Молчал Джатак В соляной петле. Молча сидел под небом родным, Под ветром родным, На родной земле. Десятники не поняли: — Эй, эй! Поднялись! Начинай работу! Чо вы! Некерек! Пошевеливайся живей! Поднимайсь!.. — И сбились на полуслове… Кто-то залопотал темно и быстро. Джатак качнулся и отвечал, Будто упала летучая искра И подожгла сухой завал. Кто-то мешал молитвы, проклятья. Джатак Покачивался, Сидя на траве, И отвечал на глухое заклятье: — Йе, йе, йе… — И вдруг гортанно, долго сзади Женщины завыли: — О-о-о-оо! — Рвали волос травяные пряди, Острыми ногтями Вцепившись в лицо. — О-о! — И отцы им вторили: — Йе! — И степь повторяла: — О-оо-оо! — Это раскачивалось На пыльной траве, Ноги поджав, горе само. Десятники схватились. Пряча хвост, Ноги в руки и ковыляя — айда! — Первый прибежал На казацкий пост: — Киргизы затосковали! Беда! — Беда? Сами бедовые!.. — Коротки сборы. Есаул оглядел сбор свысока И всадил коню гремучие шпоры В теплые, нагулянные бока. Казаки подлетели вьюгой слепой, Кони танцевали, разгорячась, Боком ходили перед толпой. Есаул выехал: — Подымайсь!.. — Но аул всё сильней и сильней Пел и качался, качался и пел. Женщины бросали Под копыта коней
