Он набрал в грудь воздуха, и Туне быстро сказала:
— Давай сейчас крикни! Здесь мы можем орать сколько влезет!
Но он медленно выдохнул. На соседней ветке висели качели, и Эрик встал на них, держась руками за веревки. Туне перелезла и встала рядом. Они стояли, прижавшись друг к другу, качели начали раскачиваться — сначала медленно, потом все быстрей и быстрей. Вокруг все свистело, листья задевали по лицу, и вдруг Эрик открыл рот и закричал. Это был высококачественный крик, начинавшийся где-то в области живота и кончавшийся высоко в небе; безудержный хохот и безоглядное счастье, сливаясь воедино, летели над крышами домов. Казалось, легкие готовы лопнуть от распиравшего их воздуха; Туне и Эрик неслись, тесно-тесно прижавшись, и чувствовали, как их неодолимо тянет вверх, потом на секунду замирали в воздухе и, падая вниз, опять издавали громкий ликующий вопль.
— Боже мой! — простонала женщина, шедшая в магазин, испуганно схватилась за сердце и хотела еще что-то добавить, но в тот же миг раздался новый вопль, еще громче прежнего. Она обернулась к фру Сальвесен, которая убирала с балкона постельное белье.
— С этим нужно кончать!
— Это варварство, — сердито ответила фру Сальвесен, сворачивая простыни и перины вместе. Ей тоже хотелось кричать. Она стояла, зарывшись лицом в белье, белое, чистое, только что выстиранное и ничем не пахнущее, и вдруг вцепилась в перину зубами. Но тут же взяла себя в руки. Пошла в спальню. Ее кровать и кровать мужа стояли вплотную, и это почему-то ее разозлило. «Варварство», — пробормотала она и пнула одну из кроватей с такой силой, что та стала наискосок. Крик доносился даже сюда, и фру Сальвесен резко захлопнула балконную дверь.
Монтер из энергетического управления нерешительно топтался у забора Андерсенов. Из засаленной папки он вытащил какую-то бумагу, сверил запись с фамилией на почтовом ящике и, убедившись, что попал по нужному адресу, двинулся вперед. Потом остановился и недоверчиво взглянул на почтовый ящик еще раз. Осторожно сунул туда палец и, увидев на нем красное пятно, понюхал. «Кровь!» — пробормотал он и зашагал по дорожке. Из дома доносилась тихая песня. Было слышно кудахтанье кур и похрюкивание свиньи, и поскольку сам он родился в деревне, это его немного успокоило. И ослов тут держат, что ли? Короткие скрипящие звуки, слышавшиеся из-за дома, очень напоминали ослиный крик. Монтер ездил туристом на Майорку и слышал там, как кричат ослы. Но, свернув за угол, он, к своему разочарованию, обнаружил, что такие звуки издает старый насос. Какая-то девчонка качала воду. У стены стояла наполовину налитая ванна, и там плескалась маленькая девочка. Она была в одежде и пыталась поймать рыбок, сновавших по ванне, но это ей никак не удавалось.
— Что, малышка, рыбачим? — льстиво сказал монтер, но она не удостоила его вниманием. Быстро подняв руки, девочка шлепнула по воде так, что брызги полетели прямо ему в лицо.
Он поднялся на крыльцо и дернул за шнурок, прицепленный к связке старых бубенчиков, какие подвязывают коровам. Женский голос из-за двери пригласил войти.
В комнате он остановился, удивленно оглядываясь по сторонам. Несомненно, это старая лавка, с полками, прилавком и множеством другого магазинного оборудования вперемешку с обычной мебелью. Старый кассовый аппарат приспособлен для хранения ножей и вилок. Фру Андерсен как раз перетирала ножи и, увидев монтера, бросила их в ящик.
— Я из энергетического управления, — строго сказал монтер. — Пришел отключать свет.
— Очень приятно. Мы вас ждали, — улыбнулась фру Андерсен.
— Ждали? — он был сбит с толку и от растерянности даже забыл снять форменную фуражку. — Что значит — ждали?
— Ну, мы ведь получали от вас эти бумажки.
— Вам было послано три предупреждения!
— Четыре. Четвертое мы получили неделю назад.
— Три! — упрямо сказал монтер. — Мы всегда отключаем после третьего предупреждения. Так что теперь и не думайте просить об отсрочке.
Он положил свою папку на прилавок и вынул бумаги, плоскогубцы и свинцовую пломбу.
— Да не нужно нам никакой отсрочки, миленький! Идемте, я покажу, где щиток. — Она вытерла руки о фартук, собираясь идти в другую комнату.
— Разве вам электричество не нужно? — Ситуация была совершенно непривычная.
— Летом оно ни к чему. Вечера светлые, да и со свечками посидеть тоже приятно.
— А еду детишкам вы на чем будете готовить? Я в саду их видел, — он потрогал форменную куртку — еще не высохла...
— Разведем костер. Мой муж просто обожает костры. Старый любитель природы, понимаете. Он работает по сносу домов, так что дров у нас всегда хватит.
Монтер поморгал. Работало радио, передавали сводку погоды и биржевые новости, и фру Андерсен, решив, что шум раздражает гостя, повернулась, чтобы убавить громкость. Но в этот момент в комнату влетела Малышка, держа в кулаке золотую рыбку.
— Мам, мам, я ее поймала, поймала! — торжествующе кричала она.
— Что ж ты делаешь, она ведь у тебя задохнется, умрет, — фру Андерсен быстро опустила рыбку в алюминиевый кофейник и налила туда воды.
— Ну а теперь беги играй. И скажи Сильви и Рогеру, чтобы разводили костер. Электричество отключают.
В саду раздался радостный вопль. Фру Андерсен снова обернулась к монтеру, но вдруг что-то вспомнила.
— Боже мой, я же ее в кофейник сунула! А вдруг гуща в жабры попадет? Да, кстати, может, вы выпьете чашку кофе перед тем как отключать? Пока плита не остыла?
— Где у вас предохранительный щиток? — сдерживая себя, спросил монтер.
Фру Андерсен открыла дверь в комнату Туне.
— Извините за беспорядок. Когда вы придете в следующий раз...
Он остановил ее:
— Включать будет другой. Я только отключаю, — монтер взялся за коробку с предохранителями.
Собственно говоря, он чувствовал себя обманутым, сбитым с толку. Пятнадцать лет он ходит и отключает свет. Знает наизусть все доводы и мольбы об отсрочке. Одни злятся, это самый легкий случай — тут уж дело идет быстро. Другие ударяются в слезы. А здесь все было не так. Вообще-то монтер собирался дать отсрочку, ибо, в сущности, был добрым человеком. Кроме того, как старый работник он сам установил себе норму — одна отсрочка в день, но фру Андерсен не давала ему проявить доброту.
— Собственно, я не имею на это права, но если вы обещаете заплатить в течение дня, то... — он обернулся, ожидая услышать вздох облегчения, который знал так хорошо и который приводил в хорошее настроение его самого.
— К сожалению, у меня нет ни эре.
— Ну завтра!
— У мужа получка только в пятницу.
Монтер с треском захлопнул крышку щитка.
— Ладно, пусть будет пятница, но только ни днем позже!
Он не мог понять, почему у нее стало такое огорченное лицо.
— Может быть, все-таки можно отключить сегодня?
— Отключить? Вы хотите, чтобы я отключил?
— Ребят не хочется огорчать, — фру Андерсен смотрела виновато, и монтер почувствовал себя совсем нехорошо. — Я обещала им развести костер, а если есть электричество, какой тогда в нем смысл?
— Ну, как хотите! — выдавил он наконец и вывернул пробки.
Радио сразу онемело, и фру Андерсен услышала крик Малышки в саду. Та стояла возле ванны, отчаянно размахивая кофейником.
— Мам, мам, она в горлышке застряла!
Фру Андерсен взяла носик кофейника в рот и дунула. Хлюпнуло, и рыбка снова оказалась в воде, по-прежнему в полном здравии.
Ребятишки уже таскали дрова для костра. Найти дрова было нетрудно: повсюду валялись ветки и доски. Монтер зашагал к калитке. Дойдя до почтового ящика, он внезапно остановился, открыл крышку, заглянул внутрь и заспешил дальше. Было похоже, что он побежал за полицией.
— Туне! — крикнула фру Андерсен, подойдя к дереву и подняв голову. Ответа пе было, только ветки слегка шевельнулись. Она пошла к калитке, открыла почтовый ящик и вынула мертвую курицу. — Ох, бедняжка! — осмотрев курицу, она установила, что раздавлена только голова. Тут же подбежали дети.
— Это Хермансен на нее наехал. Я видел, как он крутил рулем, чтобы попасть, — деловито объяснил Рогер.
— Ну и хорошо, что попал, отцу не придется рубить ей голову. И обед у нас сегодня тоже есть. Туне!
На этот раз фру Андерсен крикнула чуть громче и подняла бюстгальтер, валявшийся под деревом.
Туне и Эрик слезали слегка запыхавшись, одежда их была в беспорядке. Балансируя на ветке, Туне натягивала материну вязаную кофту.
— Ты думаешь, она нас понимает? — Эрик начинал выходить из себя.
— Узнаешь, когда слезешь.
— Ты оставайся здесь. Я поговорю с ней один. Обожди!
Эрик стоял перед фру Андерсен. Та критически разглядывала его.
— Привет! — храбро сказал он.
— Привет.
Он упорно смотрел на мертвую курицу.
— Хорошая погода сегодня. Фру Андерсен кивнула.
— А как там наверху погода? Жарко?
— Да, чертовски жарко. Я побегу, пожалуй. Школа.
— Может, ты сначала умоешься?
— Да, пожалуй, рожу сполоснуть надо...
Она кивнула на бензонасос, и Эрик пошел к нему. Он мыл руки, а фру Андерсен качала воду, причем рассматривала его внимательно, изучающе, но без неприязни.
