свидание! – Молодой человек сжал кулаки и не двигался с места, сколько ни тыкал несчастный денщик его штыком!
– Некогда, да и незачем, – ответил Федор Максимович. – Убийство Шулявского уже раскрыто, а остальные – нет.
– Можно я съезжу? – вызвался Денис. – Не верю, что Сашка убил. Давайте с кем-нибудь, коль мне не верите!
– Можно я? – спросил Роос. – Хочу прогуляться!
– Валяйте, – обрадовался Терлецкий. Хоть пару часов без Рооса!
Павел Игнатьевич тут же предложил:
– Поехали вместе! Заедем к Растоцким, потом завезете меня с Мари, после сюда вернетесь. Карета у Елизаветы Петровны хорошая, аглицкая!
– Решено, – обрадовался Денис.
Они дружно направились к выходу. Удовлетворенный Тучин тоже сдвинулся с места, за ним поспешил денщик.
Ямщик после удара в живот разогнулся с трудом.
– Будешь говорить? – спросил Киросиров.
– Господа, все свободны, – повторил Терлецкий.
Пришлось и остальным разойтись. Генерал вышел на крыльцо – давно мечтал покурить; слуги вспомнили про свои обязанности. Гости разошлись по комнатам.
– Ваше высокопревосходительство, – остановил Веригина Терлецкий. – Арестованных теперь двое: Тучин и ямщик-поджигатель. Справится денщик?
– Я дворянин! – Тучин замер на полдороге. – Вместе с холопом сидеть не буду.
– Николай, ты Тучина охраняй, а ты, Петька, – обратился генерал к денщику, – ямщика. Если жив останется.
Сомнения Веригина имели основания – для пущей острастки Киросиров ударил теперь того в глаз.
– Угомонитесь, урядник! – прервал экзекуцию Терлецкий и сам обратился к ямщику: – Вот что, любезный. Поляк сознался, что приказал сжечь мост, его слуга признание подтвердил. Будешь запираться, до конца жизни с каторги не выберешься. Сознаешься – лет пять всего просидишь. Выбирай!
– На всю жизнь из-за моста? – не поверил ямщик.
– А ты как хотел? Мост казенный, преступление государственное.
– Сознаюсь! – Ямщик плюхнулся на колени. – Я поджег, барин. Бес попутал.
– Подробнее.
– Поляка месяц назад возил. Он с Берг хотел повидаться, а она от ворот поворот ему. Расстроился поляк, а я объяснил: барыня замуж выходит, честь бережет, с чужим мужчиной не может встречаться. Он и спрашивает: 'За кого замуж?' – 'За князя Северского'. Призадумался, потом говорит: 'Попасть мне на ту свадьбу надо'. Я идею и подал – подожгу мост, а вы под видом путника и нагрянете. Бес меня попутал.
– В церковь почаще ходи, – посоветовал Терлецкий.
– Уводи, все ясно, – приказал урядник денщику. – Запри в подвале.
– Учитесь, Киросиров, – наставительно произнес Федор Максимович. – Две минуты – и никакого мордобоя.
Урядник на слова Терлецкого обиделся и сорвал злость на смотрителе. Тот не уезжал, ждал – вдруг понадобится?
– Это ты виноват! Смотреть за ямщиками надо!
Киросиров замахнулся, но опытный Сочин неожиданно бухнулся на колени; рука урядника просвистела в воздухе, он потерял равновесие и чуть сам не упал.
– Киросиров, успокойтесь, наконец! – рявкнул Терлецкий. – Сочин, свободен.
– Спасибо, батюшка! – Старый солдат поспешил ретироваться.
Федор Максимович остался один на один с урядником.
– Поделитесь-ка лучше своими мыслями, – попросил Терлецкий задушевно. – Попали мы, как кур в ощип! Думаю, пора полицмейстера из Смоленска вызывать.
– Зачем? – удивился Киросиров. – Два преступления раскрыты: поджог моста и убийство поляка. Виновные пойманы. Исправники приедут – в тюрьму отвезут. А насчет князя и Насти не бойтесь – я протокол вскрытия порву и выброшу. Кто такой Тоннер? Может, в Петербурге он шишка, а у нас – кочерыжка. Угорели, и точка!
– А княгиня где?
– Да хоть где! Если сбежала – скатертью дорога. Прибежит – допросим.
Терлецкий снова почесал залысину. Надо посоветоваться с доктором. Бриллианты, вексель, цианистый калий… Голова идет кругом!
Глава семнадцатая
– Ты кто такой? – Дверь кареты пред Павлом Игнатьевичем распахнул незнакомый человек.
– Савелий, старший конюх их сиятельств.
– А где Ерофей?
– Заболел, – коротко ответил Савелий.
– Чем? Доктор осмотрел?
– А чего смотреть? Всю морду раздуло! Свинка! Пусть полежит, неча людей заражать! Мы ему не чужие – к моей Глашке свататься вздумал.
– А ну зови-ка жениха!
На крыльце генерал курил трубочку. Воспользовавшись задержкой, к нему подошел Роос.
– Генерал, а почему вы не хотите поехать с нами? Погода хорошая, самое время прогуляться! – Этнограф хотел послушать еще генеральских баек.
Веригин натуру имел деятельную, сидеть на месте не любил. А вечер предстоял скучный. Литию слушать неинтересно, валяться в кровати глупо, а уехать не разрешают.
– Пожалуй, прокачусь, – внезапно решил Веригин, чем озадачил Павла Игнатьевича. Посадить генерала было некуда. Выручил Пантелей.
– Тогда я здесь заночую, все одно завтра приезжать. – Хоть и не любил купец князя Василия, но считал себя обязанным проводить последнего из Северских в последний путь.
Савелий привел Ерошку. И впрямь щека раздута!
– Ну что, жених? – спросил Павел Игнатьевич. – Заболел, говоришь?
Держась ладонью за щеку, Ерошка что-то промычал.
– Опять свинкой?
Кучер снова замычал и попытался кивнуть.
– Рот открой! – приказал Павел Игнатьевич. – Свинкой два раза не болеют!
За Ерошкину щеку были набиты мелкие камешки; управляющий приказал их немедленно выплюнуть.
– Симулируем, значит!
Ерошка виновато опустил глаза, хотя был счастлив. Если б мог, пустился бы в пляс от радости! А еще Мари на него посмотрела, и, как показалось парню, с интересом. Савелий ужаснулся.
– В рекруты захотел? – грозно спросил Павел Игнатьевич.
Пришлось Ерофею в ноги пасть.
– Простите, Павел Игнатьевич, Христом богом, клянусь, не буду больше.
– Как дети малые! – Управляющий был строг, но человеколюбив. Влюбился парень, с невестой, видно, побыть хотел. Наказать надо, чтоб впредь не баловал, но простить можно.
– На первый раз гальюны вычистишь. – Павел Игнатьевич начинал службу на флоте, давно это было, однако нет-нет да и проскакивало в речи управляющего морское словечко. – Поехали, господа торопятся.
