усадить на широкие козлы рядом с Ерошкой, внутри мест не осталось. Юный кучер тоже был печален – Мари все утро плакала, переживала за барыню.
Вслед за каретой попытался тронуться и Кшиштоф, но телега, на которую погрузили гроб с телом Шулявского, не проехав и пяти шагов по заднему двору, потеряла колесо. Генерал, принявший живое участие в отправке тела, накинулся на Петушкова:
– Что ты за телегу мне подсунул, бестия? Я за нее как за новую заплатил!
– Она и есть самая новая, – без зазрения совести соврал управляющий. Утром Анна Михайловна пришла в себя, и ничего хорошего Петушков уже не ждал. Выгонят с треском, может, даже сегодня. Последняя возможность денег украсть – рассчитаться с ней за старую телегу, а с генерала содрать как за новую.
– А почему колесо отвалилось?
– Не волнуйтесь, мигом починим, – пообещал Петушков и тут же растворился среди крестьян и гостей. Подслеповатый генерал сначала сам в толпу вглядывался, потом денщика послал искать, но управляющий будто в воду канул. Хорошо, Данила вызвался помочь с ремонтом. Вместе с Кшиштофом они сгрузили гроб, перевернули телегу, а горничная Катя принесла с конюшни инструменты.
– Не расстраивайтесь, ваше превосходительство, – успокоил генерала Данила. Тучин с собой его не взял, и он радовался, что лишний денек побудет рядом с Катей. – За пару часов починим. Ступайте, вон и музыка заиграла! Стало быть, гробы из дома выносят.
Центральные двери широко распахнулись. Мужики все как один сдернули шапки, а бабы дружно зарыдали. Первым из дома вышел отец Алексей, за ним вынесли два гроба.
Митя появился неожиданно. Вроде минуту назад его не было, но, когда люди расступились, освобождая дорогу священнику и скорбной ноше за его спиной, Михаил Ильич обнаружил юношу прямо напротив себя.
Рядом с Рухновым рыдала Суховская. С первых тактов музыки у нее вдруг перехватило в горле, а по коже забегали мурашки.
Рухнов огляделся. Где же Угаров? Все остальные здесь! Роос оживленно беседовал с Кусманской, за ними переминались с ноги на ногу в полном составе Растоцкие, чуть сбоку Мухин что-то выговаривал Киросирову и Терлецкому. Возле оркестра, прикрыв глаза, раскачивался Горлыбин. В сторонке рыдавшую Глашку поддерживал за локоток Глазьев, а ее мать Лукерью, гладя по голове, утешал Никодим. В окне левого флигеля Рухнов разглядел Анну Михайловну, а за ее креслом – силуэт Тоннера. Со стороны заднего двора выглядывал пыхтевший трубочкой Веригин.
А Угарова не было. Михаил Ильич разволновался. Что произошло? Денис следил за Митей. Тот здесь, а Угарова нет.
Две задрапированные черной тканью телеги медленно тронулись в путь. За ними шествовали священник с дьячком, далее в гордом одиночестве единственный родственник усопшего князя Митя, потом, в некотором отдалении, местные помещики и гости. Последними двинулись крестьяне.
Лишь генерал так и остался на заднем дворе. Чем старше Веригин становился, тем чаще избегал похоронных церемоний.
'Лучше останусь, прослежу за починкой телеги', – уговорил сам себя Павел Павлович.
Рухнов, не пройдя со всеми и пятидесяти шагов, схватился за больную ногу и, виновато улыбнувшись, повернул назад. Его проводили сочувственными взглядами. 'Мучительно преодолевая' якобы возникшую боль, Михаил Ильич с трудом доковылял до круга, где сходились перед домом Северских три аллеи. Обернувшись, убедился, что никто за ним не наблюдает, и как мог резво двинулся влево.
'Если Угаров задерживается, значит, что-то обнаружил или попал в беду. Попробую пойти ему навстречу'.
За купцом тоже присматривала сиделка, благо у княгини Северской их служило несколько. Девушка громко доложила, что больной всю ночь пребывал в забытьи, однако утром очнулся, выпил микстуры, после чего задремал. Как ни прикладывал Тоннер палец к губам, мол, не глухой, говорить тихо сиделка не умела и купца разбудила.
– Как себя чувствуем? – поприветствовал его доктор.
Пантелей снова закрыл глаза, а чуть погодя ответил слабым голосом:
– Мухи перед глазами летают, серебряные…
– Ну, мухи не ангелы, пусть себе летают, вскоре это пройдет.
Доктор обследовал купца так же, как и Северскую: кожные покровы, глаза, язык, конечности.
– А нападавшего видели?
Пантелей помотал головой.
– Спали?
Кивнул в знак согласия. Купца мутило, и доктор есть ему не разрешил, только пить, но побольше.
Сделав перевязку, Илья Андреевич направился обратно к княгине, но в дверях налетел на Сочина.
– Как здоровье, старый солдат?
– Лучше, вчера голова шибко болела, боялся, помру, а сегодня отпустило. Хотел князя в церковь проводить, но чувствую, силенок маловато. Решил к вам зайти, показаться.
Синяк уменьшился, но заплывший глаз смотрителя ничего не видел, и Илья Андреевич порекомендовал Сочину примочки из спитого чая.
– Как ваше-то самочувствие? – поинтересовался смотритель.
– Я и запамятовал про болячки, – махнул рукой Тоннер. – После твоего отъезда столько событий произошло: нападение на Пантелея, убийство Савелия…
– Уже слыхал! А княгиня Елизавета не сыскалась?
– Нет, – развел руками Тоннер.
– Жаль, хорошая барыня! Приветливая!
– Некоторые уверяют, что она на Катю Северскую похожа.
– Кто? Елизавета Петровна? Что вы?! Я Катю хорошо знал. Меня Александр Васильевич, ее отец, сильно уважал, говорил: 'Один суворовский солдат трех ахвицеров стоит!' Во как! И заезжал частенько! Поедут с Катюшей верхом кататься – и ко мне заглянут, чайку попить. Не то что евонный брат, царствие небесное, тот и не здоровался.
– Так я и думал, не может Элизабет быть Катей, – в задумчивости протянул Тоннер. – Но откуда у нее ожерелье?
– Которое у генерала украли?
– Оно самое.
– Купила, наверное.
– Купила? Понимаешь, какое дело: его твой добрый знакомец князь Александр Северский где-то от французов закопал, а тайну никому, кроме дочери, не поведал.
– Хм, – усмехнулся смотритель. – Не поведал, говорите?
Тоннер уставился на Сочина:
– Знаешь, куда спрятал?
– Знаю, кому поведал.
– Что же раньше не сказал?
– Я, Илья Андреевич, в чужие дела не лезу. Оттого долго и живу.
– А ну-ка выкладывай!
Пройдя полверсты, Рухнов обнаружил Угарова сидящим на пеньке.
– Зря бегал, только ногу подвернул! – пожаловался Денис.
– Оступились?
– Нога в ямку попала. А Митя к егерю бегал, на заимку. Вошел в дом, пробыл с полчаса, потом они вместе куда-то отправились.
– Князя с Настей в церковь проводить, – сообщил Михаил Ильич. – Дайте-ка посмотрю!
– А вы понимаете? – с недоверием спросил Денис.
– Чего там понимать? Либо перелом, либо вывих, либо растяжение…
