- А билеты вы купили?
- Пока нет.
- Надо бы заранее купить, а то плохие места будут. Не люблю сидеть около туалета.
- А ты тут при чем? Ты разве с нами поедешь?
- Как! Разве вы забыли, что я еду с вами? Мы же договаривались! возмутился Карамелькин. - Я для вас сто пятьдесят штук 'Билла Штоффа' отксерил!
- Да ладно, Карамелькин, не обижайся, мы пошутили, - успокоил программиста Стрекозов. - Мы проверяли твою способность понимать юмор. Шлезинский говорил, что ты теперь сам над всеми подшучиваешь и ни на кого не обижаешься!
- А я и не обиделся! Я тоже пошутил, а вы поверили, что я обиделся! Карамелькин принужденно рассмеялся.
- Да! - вспомнил Дамкин. - Мы тебя еще за ксерокс не поблагодарили! Спасибо тебе, Карамелькин!
- Не за что! Хотите, еще штук сто отксерю.
- Это было бы неплохо. А шеф тебя за использование служебного ксерокса в личных целях не поимеет?
- Нет! Во-первых, он не узнает! А во-вторых, мы с шефом теперь друзья! Я ему недавно помог его 'Запорожец' из канавы вытащить...
- Руками?
- Ну не ногами же! - всхрапнул Карамелькин. - У меня с шефом теперь настолько хорошие отношения, что я могу на работе хоть на голове стоять!
- А это входит в обязанности программиста? - спросил Стрекозов.
- У Карамелькина с шефом настолько хорошие отношения, что он может спокойно нагадить у него в кабинете, - пошутил Дамкин.
- Ну, типа этого, - рассмеялся Карамелькин. - Да, кстати, я тут такую знатную шутку отмочил со Шлезинским, вы ухохочитесь!
Карамелькин сделал довольное лицо, обрадовавшись тому, что вспомнил это происшествие.
- Недавно у нас на две недели отключили горячую воду, и мы со Шлезинским решили пойти в баню. Взяли с собой веники березовые, пиво, воблу. Попарились там вволю, вышли в предбанник, тут Шлезинский смотрит, а у него кроссовок нет! Украли! Как он ругался! Полчаса распинался о том, какие в этой стране сволочи живут! 'Да лучше я в Израиль эмигрирую, чем в этой стране в баню буду ходить!' - орал он. Затем пошел ругаться с заведущим, писал какие-то заявления. Наконец, ему одолжили какие-то драные тапочки, он в них еле-еле до дома доехал.
- Ну, и что в этом смешного?
- Как что! - удивился бестолковости Дамкина программист Карамелькин. Это же я его кроссовки спрятал! Представляешь, он бегает их ищет, а они преспокойно у меня в сумке лежат!
- Так это ты их взял?
- Ну! - Карамелькин смеялся, размазывая по лицу слезы. - Дома я ему кроссовки, конечно, отдал. Держи, говорю, Шлезинский, свои кроссовки и, когда ходишь в баню, всегда привязывай их на шею!
- И как на это Шлезинский отреагировал?
- Да ну его! Вместо того, чтобы сказать мне 'спасибо' за сохранность его обуви, обиделся, обозвал нехорошим словом. До сих пор на меня дуется... Совсем он шуток не понимает!
Жизнерадостно хрюкнув, Карамелькин допил кофе.
- Да-а! - протянул Дамкин. - Ладно, спасибо за кофе, нам пора.
- Заходите еще, - радушно пригласил программист.
- Непременно, - отозвался Стрекозов.
Литераторы вышли на лестничную площадку.
- У Карамелькина появилось чувство юмора, - прокомментировал изменения, произошедшие в Карамелькине, Дамкин. - Но оно у него свое!
- Опасно его с собой на юг брать, - сказал Стрекозов. - Пойдешь ночью голым купаться, а он одежду украдет!
- Лично я его и раньше не собирался с собой брать, а теперь и подавно, - сообщил Дамкин. - Уедем потихоньку на юг, а ему потом скажем, что это такая шутка была, авось не обидится!
Глава следующая,
в которой Дамкин и Стрекозов пьют 777-ой портвейн
с умным журналистом Бамбуковым
...это был типичный журналист с его раздвоенностью и цинизмом.
Сергей Довлатов 'Компромисс'
Стрекозов вернулся домой из магазина, размахивая сумкой, из которой торчали батон хлеба, батон колбасы и горлышки двух кефирных бутылок.
- Где тебя носит? - спросил Дамкин. - Тут мужик один звонил, Бамбуков его фамилия, из журнала 'Наша смена'. Он читал 'Билла Штоффа', и теперь в полном восторге! Хочет взять у нас интервью.
- А у нас оно есть?
Через два часа литераторы вылезли из троллейбуса напротив четырехэтажного здания из красного кирпича, покрашенного в желтый цвет и украшенного вывеской 'Наша смена'.
За дверью под жизнерадостным плакатом 'Развитой социализм в СССР - это факт!' сидел строгий усатый милиционер с квадратным лицом. Последняя буква в лозунге была лишней, но произнести получившуюся фразу Дамкин не успел, потому что милиционер отложил в сторону журнал 'Здоровье', в котором он искал смешные картинки с голыми женщинами, но не нашел, и спросил:
- Куда?
- К Бамбукову. Комната 305.
- Зачем?
- Он хочет взять у нас интервью.
- Когда?
- Полчаса назад.
- А как ваши фамилии? Документы у вас есть? А хотя, ладно, проходите.
Бамбуков, взлохмаченный и подвижный, сидел на стуле и на огромной электрической пишущей машинке печатал какую-то статью. С интеллигентным выражением на лице журналист сказал вошедшим:
- Отцы! Пять минут, и мы спускаемся вниз пить портвейн!
- С милиционером?
- Нет, со мной, - сказал Бамбуков, продолжая стучать по клавишам. Внизу у нас классный бар! Еще один абзац... 'Коммунистическое сознание это духовная необходимость для советского человека'... Господи, какое дерьмо!
- А зачем пишешь? - спросил бескомпромиссный Стрекозов.
- Иначе на что бы я пил портвейн? - честно ответил Бамбуков и, ухватив литераторов под руки, повел их в подвальчик при редакции журнала 'Наша смена'.
Возле стойки, на которую скучая облокотился упитанный до колобковости бармен, возникла неловкая пауза.
- Какой ты будешь брать портвейн? - спросил у Бамбукова Дамкин.
- Какой вы купите, такой и выпью.
- А я думал, нас тут угостят.
- Кто у кого берет интервью? - сурово спросил Бамбуков.
- Логично, - согласился Дамкин, доставая последние десять рублей.
Взяв две бутылки 777-го портвейна, все уселись за столик у окна.
- Отцы! Читал я вашего 'Билла Штоффа' - это нечто! У вас когда-нибудь брали интервью?
- Мы каждое утро берем друг у друга интервью, - ответил Дамкин.
- Тогда первый вопрос...
Бамбуков задумался и завертел в руках бутылку портвейна.
- У вас штопора нет?
