- Это хороший вопрос, - нашелся Стрекозов. - Как-то у греческого философа Сократа спросили, почему он не живет в бочке, как это делает философ Диоген. На что Сократ ответил, что вдвоем с любовницей они там не поместятся.
- Так Сократ был гомосексуалистом, - сказал образованный Бамбуков. - У него должен был быть любовник... Забыл, как его звали.
- Это была вовсе и не его любовница, а Диогена. Сократ ее терпеть не мог...
- К чему, собственно, вы завели разговор о Сократе?
- А на фига ты спрашиваешь штопор, когда бутылки с портвейном нужно открывать ножом?
- Вам, специалистам, видней, - сострил Бамбуков. - Наливай полнее.
Портвейн был красным, вкусным и нажористым.
- Ты интервью на магнитофон будешь писать или в блокнот? - спросил Стрекозов.
- У меня память хорошая, я запомню!
- Везет людям, - Дамкин отпил портвейна. - А у меня память дырявая, как дур-шланг.
- Традиционный вопрос, - продолжил Бамбуков. - Как у вас получается писать вдвоем? Как у братьев Ильфа и Петрова?
- А как они писали?
- Один бегал по редакциям, другой охранял рукопись от других братьев.
- Понятно. Мы оба бегаем по редакциям, поэтому рукописи у нас постоянно воруют.
- Наливай, - перебил Дамкина Стрекозов.
- А какие-нибудь неукраденные романы или рассказы у вас еще остались?
- Ясный пень! - воскликнул Стрекозов и достал из сумки толстую папку с золотыми словами 'На подпись'. - Можешь полистать.
- Наливай, - согласился Бамбуков, бережно принимая тяжелую папку.
Зашуршали страницы. Журналист время от времени всхрапывал, посмеивался и щедро похваливал:
- Обалдеть! Гениально! Блеск! Я сейчас умру!
Польщенные Дамкин и Стрекозов, скромно потупившись, отхлебывали портвейн, в глубине души соглашаясь с умным и все понимающим Бамбуковым.
- Слушайте, отцы, давайте я вам найду издателя!
- Давай! - кивнул Дамкин. - Издадим, гонорар получим и еще раз с тобой портвейна попьем!
- Надо бы тебе побыстрее у нас интервью взять, - сказал Стрекозов. - А то мы напьемся сейчас как свиньи, двух слов связать не сможем.
- Что вы волнуетесь? Я сам прекрасно придумаю это интервью. Разве вы не знаете, как это делается? - Бамбуков прищурился и вальяжно развалился на скрипящем стуле. Обнаружилось, что у журналиста расстегнута ширинка, но сам он этого не замечал, а литераторы постеснялись сказать. - Точно так же я брал интервью у четырех политиков, троих музыкантов, двух председателей колхозов и даже у одного космонавта...
- А куда он летал? - спросил Дамкин.
- Никуда. Это был космонавт запаса.
- Но ведь такое интервью будет враньем! - возмутился Стрекозов.
- Ну и что? - удивился Бамбуков. - Ничего страшного, просто работа такая. Вы же сами все в своих романах придумываете, значит, врете!
- Логично, - согласился Стрекозов.
- Тогда наливай.
- Ничего не осталось. Чем вкуснее портвейн, тем он быстрее кончается, - горько сказал Дамкин.
- Надо еще взять, - предложил Бамбуков.
- Тут ты прав. Твоя очередь.
- А кто у вас интервью берет?
- Так ты же его сам напишешь!
- Логично, - вздохнул Бамбуков и пошел за портвейном.
Через минуту он снова взялся за папку. Сразу было заметно, что после покупки портвейна настроение журналиста изменилось в критическую сторону.
- Так себе, в общем-то, рассказы... Вот это ничего, но все равно средненько... Такое я еще в школе писал...
- Ладно тебе, дома почитаешь, - Дамкин налил портвейна себе и Стрекозову. - Давай просто о жизни поговорим.
- Наливай, - согласился Бамбуков, откладывая папку. - Когда я брал интервью у Окуджавы, мы тоже говорили о жизни... О! - закричал он, завидев вошедшего в бар мужчину в темно-полосатом костюме с двумя барышнями. Мартыныч! Знакомься! Это Дамкин и Стрекозов, авторы 'Билла Штоффа'! Я у них интервью беру.
- Очень приятно, - полосатый костюм пожал руку Дамкину. - Читал. Рад. И сегодня вечером обязательно перечитаю.
Бамбуков вытащил пачку сигарет и закурил. Дамкин также угостился сигаретой и, выпуская струйки дыма, они немного помолчали.
- Отцы! Ну, а все-таки, как вы пишете? Откуда берете такие веселые сюжеты?
- Что увидим, о том и пишем. Пообщаемся разок, допустим, с Карамелькиным, и готов рассказ...
- Но у вас в рассказах такие великолепные навороты, которых в жизни не бывает!
- Ну, на то это и рассказ. Привираем маленько, конечно.
- А это интервью опишете?
- Зачем? Интервью ты опишешь, а мы напишем рассказ про журналиста Бамбукова, только назовем его как-нибудь иначе. Например, Буковым.
- Лучше Бамбукером. Хорошая фамилия - Бамбукер. Звучная!
- Бамбукер, так Бамбукер.
- Только упомяните, что Бамбукер не столько журналист, сколько прекрасный поэт.
- А ты что, еще и поэт? - удивился Стрекозов.
- Спрашиваешь! - Бамбуков всплеснул руками. - Я стихи с детства пишу. Вот послушайте!
Бамбуков откинулся на спинку стула и нараспев стал читать:
- Ты мой маленький, ласковый котик,
Я влюблен в тебя, как не верти.
Я целую твой маленький ротик
И сосок твоей левой груди...
Через пять минут выяснилось, что Бамбуков читает целую поэму, в которой он и его возлюбленная долго разъезжали на электричках. Закончив, поэт прищелкнул языком и восторженно спросил:
- Ну, правда класс!
- Грамотно, - согласился Дамкин. - А вот у меня тоже есть о любви...
И Дамкин начал читать свое стихотворение:
- Не давайте женщине денег,
Все равно куда-нибудь денет,
Спрячет или растратит.
Дайте ей рубль, и хватит...
'Дамкина кашей не корми, дай стихи почитать', - подумал Стрекозов и, как только Дамкин сделал паузу, начал в свою очередь выплескивать рифмованные строки:
- Маша ночью потолстела,
Утром - стройная опять.
Удивительное дело!
Ставлю ей отметку 'пять'!
На том интервью и закончилось. Они долго читали друг другу стихи, а затем разошлись, по словам Бамбукова, довольные встречей.
Через две недели Бамбуков напечатал интервью с Дамкиным и Стрекозовым, в котором все переврал,
