Любой ценой

— Я мог бы заметить, — безмятежно ответил Салливан, — что мантикорские порядки кое в чем отличаются от наших. Конкретнее, законы Мантикоры вовсе не признают концепцию «бастардов». По-моему, один из очень уважаемых их юристов как-то сказал, что «не бывает незаконнорожденных детей, только незаконно родившие родители». Лично я с ним согласен.

— Мы, ваша милость, говорим не о мантикорских законах, — ровно произнес Мюллер. — Мы говорим о законах Грейсона. Об обязанности леди Харрингтон, как землевладельца, информировать Конклав Землевладельцев о рождении наследника её лена. О том факте, что она не удосужилась выйти замуж за отца своего ребенка, или, хотя бы, известить нас о том кто им является! — Он помотал головой. — Полагаю, что, как бы велики ни были её заслуги перед Грейсоном, перед нами законное основание испытывать обеспокоенность тем, как она демонстративно игнорирует законы нашей планеты и Святой Церкви.

— Простите, милорд, но каким именно образом она это делает?

Мюллер секунды три в ошеломлении смотрел на преподобного. Затем встряхнулся.

— Милорд, я не сомневаюсь, что вам прекрасно известно, что я, как землевладелец, обязан по закону информировать остальных землевладельцев о предстоящем рождении наследника моего лена. Я, также, обязан предоставить доказательства того, что упомянутый наследник является моим ребенком и законным наследником моего титула и моих обязанностей. Вы же не хотите заявить, что просто потому, что леди Харрингтон родилась не на Грейсоне, на неё каким-то образом не распространяются обязательства наложенные на всех прочих землевладельцев?

Из того, как Мюллер это произнес, было очевидно, что ему как раз бы очень хотелось, чтобы Салливан прибег к подобному аргументу. Как и его отец до него — хотя пока, как минимум, не пересекая грань прямой измены («пока, насколько нам известно, во всяком случае», — едко сказал про себя Салливан) — Тревис Мюллер естественным образом оказался в рядах Оппозиции. А в глазах оппозиции всё, чего они не могли принять в «секуляризации» общества при «реставрации Мэйхью», концентрировалось в Хонор Харрингтон. Неуязвимость позиции, которую землевладелец Харрингтон занимала в сердцах большинства грейсонцев, вызывала у них разлитие желчи. Салливан практически осязал тот пыл, с которым они ухватились за представившуюся возможность дискредитировать её.

«Нельзя сказать, чтобы те, к прискорбию многочисленные, люди, кто ставил перед собой подобную задачу ранее, особо преуспели», — отметил преподобный.

— Прежде всего, милорд, — сказал он через мгновение, — я рекомендовал бы вам проконсультироваться у хорошего специалиста по конституционному праву, поскольку вы, похоже, действуете в заблуждении. На вас, как на землевладельце, лежит обязанность проинформировать меня, как слугу Святой Церкви, и Протектора, как защитника Церкви и её наместника в мирских делах на Грейсоне. Конклав в целом здесь не при чём.

Глаза Мюллера сперва расширились, затем сузились и он слегка покраснел.

— Признаю, милорд, — невозмутимо продолжал Салливан, — что по традиции при этом также извещался Конклав. Однако ответственность Конклава за проверку и установление порядка наследования наступает только после рождения ребенка. Я сознаю, что вы не были в курсе, но леди Харрингтон уведомила о своей беременности и меня, и Бенджамина почти два месяца назад. Таким образом, заверяю вас, она полностью исполнила накладываемые на неё конституцией обязанности.

— Информирование Конклава не было просто традицией, ваша милость, — резко сказал Мюллер. — Многие поколения это имело силу закона. И подобное извещение полагалось делать задолго до рождения ребенка!

— Немалое число ошибочных обычаев имели «силу закона» до восстановления подлинных порядков, записанных в нашей Конституции, милорд, — впервые за время разговора в голосе преподобного Салливана появился лед. — Процесс исправления этих ошибок всё еще не закончен. Однако он идёт.

Мюллер начал было отвечать что-то гневное, но затем сжал зубы и сделал видимое усилие, чтобы обуздать свой темперамент.

— Ваша милость, полагаю вы можете быть технически правы в том, что касается письменных законов, — очень осторожно сказал он через несколько секунд. — Лично я не согласен с вашей интерпретацией. Однако, как вы недавно заметили, вы — слуга Святой Церкви. Так что я не буду в настоящее время оспаривать вашу интерпретацию, хотя оставляю за собой право сделать это в другом месте и в другое время.

Тем не менее остаются факты того, что землевладелец Харрингтон не замужем; что нашими законами, в отличие от мантикорских, признается наличие незаконнорожденных детей, и что они расценивают это как препятствие наследованию; и что мы даже не знаем, кто же отец ребенка.

— Да, леди Харрингтон не замужем, — согласился Салливан. — И вы вполне правы в том, что в законах Грейсона, в том виде, в котором они существуют сегодня, предусмотрена концепция «бастардов» и все обычно сопутствующие этому ограничения и запреты. Однако было бы неверно сказать, что мы -Церковь и Меч — не знаем имени отца ребенка леди Харрингтон.

— Вы знаете, кто отец? — взвился Мюллер.

— Конечно знаю. Знает и Протектор, — ответил Салливан.

«По правде говоря, — подумал он, — вся планета знает, готовы ли они это признать, или нет».

— Даже если так, — после кратчайшей паузы продолжил Мюллер, — этот ребенок все равно бастард. И как таковой не может быть признан наследником лена.

Голос его был ровен и тверд. Салливан мысленно кивнул. Мюллер наконец-то недвусмысленно бросил перчатку. Согласится ли с ним большинство в Конклаве Землевладельцев и поддержит ли его позицию — совсем другое дело. Возможно, что и подержит, но даже если и нет — что, по мнению Салливана, было намного более вероятно — он с радостью воспользуется возможностью сделать все, чтобы очернить репутацию Хонор Харрингтон в глазах более консервативных жителей Грейсона.

— Когда леди Харрингтон объявила мне о своей беременности, — после долгой, задумчивой паузы сказал преподобный, — я подумал о том, что может появиться подобное мнение. Соответственно и попросил своих подчиненных провести краткий исторический обзор.

— Исторический? — против воли переспросил Мюллер, когда Салливан преднамеренно сделал паузу.

— Да, исторический.

Преподобный открыл ящик стола и достал пухлую старомодную папку для бумаг. Положил её на стол, открыл, бросил взгляд на лежавший сверху лист бумаги и снова перевел его на Мюллера.

— В году 3112-м, девятьсот десять стандартных лет назад, у землевладельца Берилынко не было законнорожденных детей мужского пола, только дочери. Однако Конклав Землевладельцев того времени признал старшего из его незаконнорожденных сыновей его наследником. В 3120-м у землевладельца Элвея не было законнорожденных детей мужского пола, только дочери. Однако Конклав Землевладельцев того времени признал старшего из его незаконнорожденных сыновей его наследником. В 3140-м у землевладельца Эймса не было законнорожденных детей мужского пола, только дочери. Однако Конклав Землевладельцев того времени признал старшего из его незаконнорожденных сыновей его наследником. В 3142-м у землевладельца Сазерленда не было законнорожденных детей мужского пола, только дочери. Однако Конклав Землевладельцев того времени признал старшего из его незаконнорожденных сыновей его наследником. В 3146-м у землевладельца Кимбрелла не было законнорожденных детей мужского пола, только дочери. Однако Конклав Землевладельцев того времени признал старшего из, по записям, тридцати шести его незаконнорожденных сыновей его наследником. В 3160-м у землевладельца Деневского не было законнорожденных детей мужского пола, только дочери. Однако Конклав Землевладельцев того времени признал старшего из его незаконнорожденных сыновей его наследником. В 3163-м…

Преподобный прервался, поднял глаза с легкой улыбкой и закрыл папку.

— Надеюсь вы, милорды, обратили внимание, что за период менее чем семидесяти лет от основания Грейсона, когда на всей планете было не более двадцати пяти ленов, не менее шести из них перешли к незаконнорожденным детям — бастардам. Перешли, заметьте, при наличии законнорожденных, признанных