несмотря на всё неурядицы, привносимые военной карьерой в личную жизнь… и очень реальный риск, нависающий над спутником жизни офицера, так как госбезопасность Оскара Сен-Жюста, проводя в жизнь свою омерзительную политику «коллективной ответственности», расстреливала семьи целиком. Однако, не взирая ни на что, он сумел вырастить двух детей-подростков. Мать навещала их только изредка, но он сделал свое дело чертовски хорошо.
— Говорить не о чем… пока что, — ответила Дженнифер. — Внешний Дозор обнаружил на большом удалении от звезды нечто, возможно являющееся парой гипреследов. Это может оказаться пустышкой.
— Или разведывательными кораблями манти, вроде тех, о которых я читала в сообщениях о Гастоне и Гере, — напряжённо сказала Диана. В свои семнадцать она была старшей из детей Белльфойль, с такими же, как и у матери, тёмными волосами и серо-зелёными глазами. Она также получила резкий и нервный материнский характер, и сейчас Белльфойль пожалела, что дочь не унаследовала побольше отцовского хладнокровия.
— Да, — сказала Белльфойль так спокойно, как только была способна. — В сущности, я полагаю, что так оно и есть.
—
— Наверное, — повторила Белльфойль.
— Но…
— Хватит, Мэтт, — тихо произнёс Рассел. Мальчик посмотрел на него так, как будто не мог поверить, что отец может быть настолько безразличен к этому вопросу. Однако когда он увидел отцовские глаза, его рот закрылся с почти слышимым щелчком.
— Вот так-то лучше, — произнёс Рассел, протягивая руку, чтобы нежно взъерошить волосы сына. Так, как он обычно делал, когда Мэтью был намного младше. Затем он обратился к жене.
— Я знаю только то, что говорили в новостях, — сказал он ей. — Это настолько плохо, как мне кажется?
— Это нехорошо, — честно ответила Белльфойль. — А вот
— Но ты ожидаешь, что они нападут?
— Да. — Белльфойль вздохнула. — Сейчас я уже жалею, что вы прилетели.
— А я нет, — нежно сказал Рассел и её глаза наполнились слезами, пока он не отрывая взгляда смотрел на неё через весь стол. Затем Рассел взял вилку и взглянул на детей. — Я думаю, что нам следует закончить ужин, прежде чем приставать к матери с дальнейшими расспросами.
— Ещё один, сэр, — ровно произнёс старшина Салливан.
— Мы его запеленговали? — поинтересовался лейтенант-коммандер Кренкель.
— Если бы, сэр, — раздосадовано ответил Салливан. Он оторвался от дисплея, на его лице отражалось сочетание огорчения и вины. — Что бы это ни было — и, только между нами, сэр, это не может быть ничем, кроме малозаметной беспилотной платформы манти — оно движется словно летучая мышь, вырвавшаяся из ада. Мне бы до смерти хотелось узнать, как манти добились таких величин ускорения и дальности полёта своих аппаратов!
— Разведка утверждает, что манти, вероятно, установили на них миниатюрные термоядерные реакторы.
Салливан прищурился.
— Термоядерные реакторы? На таких маленьких штуковинах?
— Именно так они и сказали. — Кренкель пожал плечами. — Я не видел исходных данных о трофейном оборудовании, или какого-либо ещё подтверждения, однако информация исходит из Болтхола. И если кто-то и знает, как такой результат получен, то это адмирал Форейкер и её команда.
— Нет, ну не здорово ли, — пробормотал Салливан и поморщился. — Извините, сэр.
— Ты не сказал ничего такого, чего я и сам не подумал, старшина. — сухо произнёс Кренкель. — Однако это имеет смысл, если посмотреть на то, какими компактными они сумели сделать свои МДР. Не говоря уже о чудовищной мощности, излучаемой их беспилотными платформами РЭБ.
— Да, верно, — согласился Салливан. Затем он, казалось, встряхнулся. — Однако, как я говорил, сэр — всё, что мы фиксируем, это боковые лепестки, а их возможности направленной передачи лучше наших. Лучший из пойманных нами сигналов был получен по случайности — одной из наших платформ повезло оказаться на пути их канала передачи — и мы ни разу не получили удовлетворительного пеленга. Да даже если бы и получили, к тому времени, когда мы могли бы прислать туда хоть что-то, платформа уже ушла бы далеко. Она должна была бы заметить наше приближение, а развиваемое ею ускорение чертовски больше, чем у любого ЛАКа, который мы могли бы послать за ней.
— Полагаю, тогда нам остаётся только продолжать и надеяться, что мы все-таки получим пеленг, — произнёс Кренкель.
— Да, сэр.
Салливан вернулся к дисплею, снова склоняясь над ним в наводящей тоску работе по выслеживанию крошечных шпионов, шныряющих в системе Аугуста. Сам он полагал, что дело было столь же бессмысленно, сколь и утомительно. Они знали, что ублюдки были там; они знали, что не в состоянии настигнуть разведчика, даже если его засекут; и ещё они знали, что эти разведчики не были бы здесь, если бы в гости к ним не намеревался пожаловать сам дьявол.
Однако, по его мнению, можно было с равным успехом убивать время, занимаясь именно этим, а не чем-либо ещё.
— Поступают данные от коммандера Эствик, ваша милость.
— Спасибо, Андреа.
Хонор кивнула своему операционисту и вернулась к коммуникатору.
— Ты слышал, Раф?
— Да, мэм. Иоланда уже просматривает предварительные данные. Пока что, кажется, всё так, как мы и ожидали.
— Может и так, но помни, неожиданность…
— Обычно случается, когда кто-то ошибается в оценке того, что видел всё это время, — завершил за неё Кардонес. Она захлопнула рот и хихикнула.
— Кажется, я провела слишком много времени на Острове.
— Нет, мэм. Вы всегда были учителем.
Хонор была несколько удивлена тем лёгким смущением, которое она ощутила в искреннем голосе Кардонеса.
— Ну, у меня самой были хорошие учителя, — произнесла она, чуть помедлив. — Адмирал Курвуазье, капитан Бахфиш, Марк Сарнов. Я полагаю, что как только ты входишь в образ, тебе уже трудно измениться.
— Также и с вами, мэм. Я думаю, что мы всё равно стремились бы стать такими, как вы, даже если бы вы и не старались.
— Я буду… учитывать это, капитан Кардонес.
— Хорошо. А теперь, если вы, ваша милость, не возражаете, у нас обоих есть кое-какая тактическая информация для изучения. Так что, — он широко улыбнулся Хонор, — давайте приступать.
— Сообщите адмиралу, что у нас зафиксирован массовый гипрепереход.
Коммандер Иван деКастро, начальник штаба адмирала Белльфойль, надеялся, что выглядел спокойнее, чем себя ощущал, когда глядел в монитор на коммандера Эриксона.
— Насколько массовый, Леонардо? — спросил он.
— Как минимум тринадцать следов, — мрачно ответил Эриксон. — Может быть четырнадцать. Мы работаем над уточнением.
— Не слишком хорошо, — заметил деКастро и Эриксон фыркнул.
— Я вижу, что вы вступили в ряды поклонников теории о том, что преуменьшение тоже может быть способом подчеркнуть сказанное.
