Рудольфа и отошла к Деламару, который разговаривал со священником.
– Сэр, – заявил Рудольфу Роберт П. Ричардсон, ставший невольным свидетелем этой сцены, – вы негодяй! Обижать такую прекрасную молодую леди!
– Сэр, – учтиво отозвался граф фон Лихтенштейн, – позвольте вам заметить, что это моя леди, а не ваша. Что хочу, то с ней и делаю.
– Знаете, сэр, – с горечью сказал американец, – если бы мы были на берегу, я бы посадил вас на корову задом наперед и в таком виде пустил бы гулять по прериям.
– Если бы мы были на берегу, многоуважаемый сэр, – еще учтивее отвечал немец, – то я бы заставил вас сожрать живьем всех ваших коров и вашего дядюшку Чарли в придачу.
– Однако! – пробормотал ошеломленный американец, которому вероятность такого поворота событий не приходила в голову.
– Значит, вам все-таки удалось выяснить, кто убивал этих несчастных? – говорил меж тем отец Рене Амалии.
– У нас есть кое-какие соображения по данному поводу, – вмешался Деламар, – но прямых доказательств, увы, никаких.
– Да, – угрюмо подтвердила Амалия, – того, что у нас есть, для суда явно будет недостаточно. Мы уже говорили на эту тему с месье… э… сыщиком. – Она поглядела на стоящего неподалеку от них Марешаля и зябко поежилась. – Пожалуй, мы немного погорячились, когда попросили выделить всем членам семьи Эрмелин надежную охрану. Теперь убийца не сможет действовать, а мы не сумеем доказать его вину.
– Что-то я вас не понимаю, – начал Деламар. – Вы хотите сказать, что…
Он не успел закончить свою фразу, потому что его прервал истошный женский визг. Сначала кричала одна женщина, затем к ней присоединились и другие. Похолодев, Деламар бросился вперед.
– О господи, – вырвалось у него, – там что-то произошло!
Темные фигуры метались в тумане, налетая друг на друга. Деламара едва не сбили с ног, однако он все же добрался до пятачка на палубе, вокруг которого уже толпились люди.
– Пропустите, – кричал Деламар, – пропустите! Дайте же дорогу, черт подери!
– Ах, ах, какой ужас! – стонала сеньора Кристобаль, прижимая руки ко рту. – Ее зарезали, боже мой, зарезали, зарезали!
На палубе в кровавой луже лежала женщина, одетая в черное. Возле нее слабо поблескивал длинный нож. Рудольф, поняв, что случилось, крепко ухватил Амалию за локоть.
– Вам лучше не смотреть на это, – сказал он ей. – Похоже, ее несколько раз ударили в сонную артерию.
– Да пустите же меня, черт вас дери! – в сердцах выкрикнула Амалия. – Деламар, она мертва? Эжени мертва?
Тут она увидела возле тела саму Эжени, которая, хотя и была вся в крови, казалась целой и невредимой. Судорожно рыдая, она прижималась к Луизе Сампьер.
– Но кто же убит? – пробормотала Амалия. – Деламар!
Сыщик посмотрел на нее и отвел глаза.
– Ортанс Эрмелин, – тихо ответил он.
Глава двадцать седьмая,
в которой Амалия расставляет западню
– Ничего не понимаю, – потерянно произнесла Амалия. – Ничего!
Эжени Армантель, сидя напротив нее, подняла измученные глаза. Сейчас, спустя примерно полчаса после того, как Ортега, спешно вызванный Марешалем, поднялся на палубу и констатировал, что мадам Эрмелин скончалась от большой потери крови, они сидели в каюте Деламара.
– Что вы видели? – спросил Деламар у Эжени.
Та тихо заплакала. Плечи ее дрожали.
– Ничего, месье! Клянусь вам, ничего! Там стоял такой туман…
Странным образом – хотя убийство было с невероятной дерзостью совершено в присутствии двух десятков человек, не меньше, – никто ничего не заметил. Никто не видел убийцу, никто понятия не имел, откуда он взялся и куда делся. Всему виною был туман, окутавший корабль.
– Ладно, давайте по порядку, – решился Деламар. – Начните с самого начала.
Эжени судорожно сглотнула и вытерла слезы.
– Я… Мне трудно сообразить, с чего именно все началось… Кажется, я увидела какую-то тень, которая метнулась к Ортанс… а потом услышала крик… Кричала кузина Луиза… Я бросилась к ней… Ортанс лежала на палубе… Из ее шеи струей хлестала кровь… Господи, до чего же это было ужасно! – Она закрыла лицо руками. – Я не знала, что делать… Я совершенно растерялась… Только что мы похоронили брата – и вот…
Амалия обернулась к Деламару:
– Ортанс зарезали тем ножом, который нашли возле нее?
– Доктор Ортега говорит, что да, – нехотя признался Деламар.
– А что за нож? – резко спросила Амалия.
Сыщик-вор отвел глаза.
– Нож для разрезания страниц.
Эжени охнула.
– И кому он принадлежал? – безжалостно продолжала Амалия.
– Самой Ортанс, – с горечью отозвался сыщик. – Вот так.
В дверь постучали. Вошел Марешаль.
– Простите, месье… Горничные покойной нашли это в ее одежде. – Он протянул Деламару какой-то листок. – Я думаю, вы должны взглянуть.
Деламар взял листок, молча прочитал то, что было на нем написано, и передал его Амалии.
– «Ты умрешь шестой», – прочитала она вслух. – Подпись все та же… – «Л.».
– О господи! – взвизгнула Эжени. – О боже мой!
Она много раз повторила эти слова. Видя, что женщина близка к истерике, Амалия подошла к Эжени и влепила ей пару увесистых пощечин. Та умолкла, с ужасом глядя на мадам Дюпон.
– Хватит! – резко сказала Амалия. – Ведите себя прилично, в конце концов. Ваши слезы ей не помогут. – Она кивнула сыщику. – Деламар, проводите мадам до каюты. А вы, месье, – обратилась она к Марешалю, – будьте так добры, пригласите сюда месье Армантеля.
И через несколько минут Феликс Армантель вошел в комнату. Теперь можно было с трудом узнать недавнего хищника в сутулившемся, затравленном человеке. Он сел, исподлобья глядя на Амалию.
– Вы ведь были на палубе, месье, – начала она. – Расскажите нам все, что вы видели.
Феликс Армантель стиснул руки так, что даже костяшки пальцев побелели.
– А что я мог видеть? – с ожесточением прохрипел он. – Господи боже мой! – Он промолчал, видимо, не в силах справиться со своими чувствами. – Стоял туман. Священник читал молитвы… и мы все внимали ему… – Снова пауза. – Говорят, в аду всегда темно, а я, помнится, в те мгновения подумал: а что, если на самом деле там стоит белая мгла, как здесь? Люди вокруг были похожи на тени… – Пауза. – Конечно, я не трус, но скажу вам откровенно: мне в те мгновения было не по себе. Очень не по себе. – Губы мужчины задрожали, он опустил голову. – Господи, ну кто, кто мог ее убить? Она была такая милая женщина…
– В ее одежде мы обнаружили записку, – сказала Амалия. Феликс поднял голову.
– Что еще за записка? – хрипло спросил он.
Амалия молча протянула ему маленький листок.
– О господи… – простонал Армантель. – Нет, у меня не укладывается в голове… – Он яростно потер пальцами виски. – Как он сумел, черт подери? Как он пробрался туда?
Амалия сощурилась.
– Месье Деламар считает, и я разделяю его точку зрения, что убить Ортанс мог только один из тех, кто в то время находился на палубе. Иными словами, кто-то из тех, кто присутствовал на похоронах.
– Нет, – простонал Феликс. – Нет, невозможно!
Амалия пожала плечами:
– Иного объяснения у нас нет. Первой у тела оказалась ваша жена. Она утверждает, что видела какую-
