то тень, которая метнулась к Ортанс, но там стоял такой туман, что ничего нельзя утверждать наверняка. – Феликс не отвечал, покусывая изнутри нижнюю губу. – Скажите, месье Армантель… Вы никого не видели?
Феликс устало покачал головой. Вид у него был донельзя измученный.
– Как я мог? Когда я услышал крики, я как раз разговаривал с де Бриссаком и Гюставом. А когда мы прибежали туда, Гюставу сделалось плохо… Оно и неудивительно, – добавил Феликс, страдальчески морщась.
– Значит, вы не знаете, кто мог убить Ортанс Эрмелин? – подытожила Амалия.
– Нет. Но если бы знал, – промолвил Феликс со внезапным ожесточением, – я бы… Я бы сам убил этого человека.
– Ваши чувства делают вам честь, месье Армантель… Благодарю вас. Можете идти.
Феликс поднялся и, тяжело волоча ноги, подошел к двери.
– Месье Армантель, – окликнула его Амалия, – если вы вдруг вспомните что-нибудь… вы знаете, так иногда бывает…
– Хорошо, – кивнул Феликс, – я тотчас же сообщу вам или месье Деламару… До свидания, мадам Дюпон.
После обеда в каюте Деламара состоялось стратегическое совещание. На нем присутствовали: сам Деламар, второй помощник Марешаль и несравненная мадам Дюпон со своим кузеном.
– Господа, – жалобно воззвал к собравшимся Марешаль, – необходимо что-то предпринять. Капитан Дювивье рвет и мечет. Во втором классе ходят самые тревожные слухи. Если мы немедленно не отыщем убийцу…
– Мы его ищем, месье, – поторопился ответить Деламар. – Вы же сами видите: мы делаем все, что можем, но пока нам не за что зацепиться, и то, что случилось сегодня, как раз служит тому примером. Убийство произошло фактически на глазах двух десятков человек, и ни один из них ровным счетом ничего не видел! Вы ведь сами там были. Вот вы можете описать внешность убийцы?
Марешаль смущенно поежился:
– Слов нет, месье, вы кругом правы, и мне совершенно нечего вам возразить. Беда в том, что мне вряд ли удастся убедить в том же капитана Дювивье. Капитан, знаете ли, не слишком стесняется в выражениях, и сегодня он в присутствии первого помощника Делоне клятвенно пообещал засунуть меня в пароходную трубу, скормить акулам и разрезать на мелкие кусочки, если на «Мечте» произойдет еще одно убийство.
– Полно вам, месье, – подала голос до того молчавшая Амалия. – Разговорами мы ничего не добьемся, пришла пора действовать. – Она поморщилась. – Будьте так добры, пойдите и скажите своим людям, что они могут больше не нести караул возле кают Эрмелинов и Армантелей.
– Но ведь… – начал ошеломленный Деламар.
– Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы все пассажиры узнали об этом, – невозмутимо продолжала Амалия. – А если вас начнут спрашивать о причинах, скажите, что вы уже нашли убийцу и посадили его под замок. Можете также для виду арестовать кого-нибудь из матросов, я не возражаю.
– Да, – вскинулся Деламар, – но ведь это нам ничего не даст, мадам Дюпон! Положим, мы спасем месье Марешаля, и его не засунут в пароходную трубу, но ведь настоящий убийца останется на свободе, и он не будет сидеть сложа руки!
– Подождите-ка, – вмешался Рудольф. – Мне кажется, дорогая кузина, я вас понял. Вы хотите устроить… мышеловку, не так ли?
– Вот именно, кузен, – ответила Амалия. – Итак, месье Марешаль, отзывайте своих людей и возвращайтесь к нам. Сегодня ночью нам придется хорошенько потрудиться.
Туман рассеялся. Наступил вечер, а за ним и ночь. Сумерки сгущались над «Мечтой», и судно, сверкая огнями, медленно двигалось по направлению к Нью-Йорку. Высокая труба выплевывала густой серый дым, почти неразличимый в ночи. Казалось, что внутри парохода сидит великан и пыхтит гигантской трубкой.
«Мечта» коротко прогудела, и издали ей отозвался гудком другой пароход, возвращающийся в Гавр, а может, в Саутхэмптон.
Гудок спугнул фигуру, стоящую на палубе под прикрытием мрака. Она метнулась к стене и прижалась к ней. Однако пароход больше не ревел, как раненое животное, и фигура, немного поколебавшись, короткими перебежками пересекла палубу в направлении каюты № 9.
Дверь была заперта, что, однако, не смогло остановить неизвестного. Он достал из кармана ключ и, вставив его в замочную скважину, осторожно повернул. Еще один поворот, и путь в каюту оказался свободен. Толкнув створку, ночной гость на цыпочках прокрался внутрь.
Судя по всему, он хорошо ориентировался в окружающей обстановке, потому что, и не зажигая света, в темноте ни разу не наткнулся на мебель и не споткнулся. Пройдя через две или три комнаты, незнакомец замер перед последней дверью. Она вела в спальню.
Некоторое время ночной гость стоял возле входа, прислушиваясь. Наконец, коротко выдохнув сквозь стиснутые зубы, повернул ручку и прокрался внутрь спальни, где на кровати безмятежно спала женщина.
Неизвестный бросил мимолетный взгляд на тяжелую лампу, стоящую возле кровати. Женщина повернулась на постели, что-то пробормотав во сне, и он замер на месте, обливаясь холодным потом. Но хозяйка каюты не проснулась, и вскоре незваный гость вновь слышал только ее ровное дыхание да бешеный стук своего сердца.
Помедлив, он взял с края постели небольшую подушку. Помяв ее в руках, он вдруг, как тигр, ринулся вперед и, прижав подушку к лицу спящей, начал душить ее.
Женщина проснулась, стала отбиваться, но нападавший был куда сильнее и давил, не отпуская. Жертва хрипела, стонала, но не могла даже позвать на помощь.
Неожиданно в комнате вспыхнул свет, а из двух шкафов, гремя сапогами, выскочили какие-то мужчины.
Ночной гость, остолбенев, попятился назад, но скрыться ему было некуда. Он стоял один, на ярком свету, а возле двери его уже ждал второй помощник Марешаль с револьвером наготове. Женщина, сев на постели, отбросила с лица спутанные волосы и с ужасом уставилась на человека, который хотел ее убить.
Амалия Тамарина, державшая большую керосиновую лампу, шагнула вперед и поставила ее на стол.
– Ну вот мы наконец-то и встретились с вами, месье Тернон, – сказала она.
Глава двадцать восьмая,
в которой говорит ненависть
– Дорогой, ты слышишь?
– Что, дорогая? – сонно спросил маркиз Мерримейд.
Его половина, приподнявшись на локте, напряженно прислушивалась к тому, что творилось в коридоре.
– Какой-то шум… Шаги! И голоса!
– Может быть, опять кого-нибудь убили? – оптимистично предположил ее супруг, зевая во весь рот.
– В самом деле! – встрепенулась маркиза. – Надо, пожалуй, пойти посмотреть. Интересно, кого из Эрмелинов прикончили на сей раз?
Маркиз пробормотал нечто невнятное и перевернулся на другой бок. Что же до его жены, то она поднялась с постели, набросила на себя пеньюар, зачем-то прихватила с собой каминную кочергу и осторожно выскользнула в коридор, где столкнулась с каким-то ужасающим созданием во фланелевом халате, сапогах на босу ногу и папильотках в волосах.
– А-а-а! – в ужасе заверещала маркиза, но тотчас успокоилась: – Господи, это вы, мисс Эстебания!
Компаньонка примадонны сурово посмотрела на нее и переложила из руки в руку тяжелые каминные щипцы, которые непонятно зачем понадобились ей среди ночи.
