Парнас дыбом

Анна Ахматова

Я у бога просила, старая:
Сохрани мне козлика, господи!
За здоровье его много слез поди
Пролила я ночами, старая.

Но ушел от меня мой серенький,
Не взглянул даже, как я плакала.
Лишь цепочка на шейке звякала,
Когда в лес убегал мой серенький.

А ведь чуяло сердце вещее,
Что печаль мне от бога завещана —
Видеть рожки его ветвистые
Да копытца, когда-то быстрые.

1912 г. (Э. Паперная)

Игорь Северянин

У старушки колдуньи,
крючконосой горбуньи,
козлик был дымно-серый, молодой, как весна.

И колдуньино сердце
в тихо грезовом скерцо
трепетало любовью, как от ветра струна.

На газоне ажурном
златополднем пурпурным
так скучающе-томно козлик смотрит на лес.

Как мечтать хорошо там,
сюпризерным пилотом
отдаваясь стихийно тишине его месс.

Ах, у волка быть в лапах
и вдыхать его запах —
есть ли в жизни экстазней, чем смертельности миг.

И старушке колдунье,
крючконосой горбунье,
подарить импозантно лишь рогов своих шик.

1913 г. (Э. Паперная)

Владимир Маяковский

Скрипела старуха,
телега словно,
кха,
кхо,
кхе,
кхи.
Великолепно мною уловлены
старухины все грехи.
Дрянной старухиной
хаты возле
разрушенный
был
хлев.
Маленький, миленький серенький козлик
валялся там на земле.
Вздумалось козлику в лес погуляти —
какое же дело мне.
Но я, старуха,
аккумулятор
загубленных козьих дней.
А мне, козлы, те, кого обидели,
всего роднее и ближе.
Видели,
как собака бьющую руку лижет?
Напали на козлика серые волки,
душу кровью облив.
Встала дыбом
испуганным, колким
седая щетина земли.
Остались бабушке рожки да ножки.
Теперь ей козе какой?