позднее, когда самостоятельно расшифровал больше знаков, чем Гротефенд; однако этот столько раз обсуждавшийся вопрос, пожалуй, сейчас уже не решить. Даже в технике есть немало открытий, которые были сделаны двумя и даже тремя учеными независимо друг от друга; из множества примеров приведем хотя бы один: Попов — Маркони — Мургаш. Гораздо важнее то, что Роулинсон не только нашел ключ к расшифровке персидских клинописных надписей, но и полностью их расшифровал и перевел, чем — как и другими своими работами — в значительной степени способствовал дешифровке клинописи древних ассирийцев и вавилонян.
По сравнению с Гротефендом Роулинсон в своей работе по дешифровке находился в неизмеримо более выгодном положении — он имел возможность опереться на немалые частичные результаты, которых за многие десятилетия после расшифровки Гротефенда добились француз Эжен Бюрнуф, норвежец Христиан Лассен, ирландец Эдвард Хинкс, англичанин Эдвин Норрис, а еще до них — датчанин Расмус X. Раек. Всем этим исследователям удалось установить, хотя и не всегда точно, значение некоторых клинописных знаков. Основное же преимущество Роулинсона заключалось в том, что работал он прямо на месте.
«У меня было железное здоровье, избыток молодых сил, я был проникнут необычайным жизненным оптимизмом, отличался во всех видах спорта», — пишет он в своей автобиографии. Трудно уместить в нескольких строках события этой жизни. В 16 лет по окончании учебы в Илинге, где он одинаково хорошо овладел латынью и боксом, а также искусством наездника, Роулинсон поступает на службу в армию Ост-Индской компании и 17 лет от роду отправляется в звании кадета в Индию. Во время многомесячного плавания он издает журнал и знакомится с сэром Джоном Малкольмом, английским губернатором в Бомбее, который пробуждает в нем интерес к истории древнего Востока. В 19 лет Роулинсон — поручик в полку бомбейских гренадеров, в 23 года он в качестве агента британской разведывательной службы уезжает в Персию, в 25 лет он уже майор персидской армии (и сотрудник Интелидженс сервис), в 29 становится для разнообразия дипломатом и как «английский агент по особым поручениям» (таков его официальный титул) подавляет во главе персидской кавалерии восстание против английского господства в Кандагаре. В 33 года он снова в Бомбее на посту британского генерального консула. В 1844 году Роулинсон перебирается в Англию, становится членом парламента и, разумеется, правления Ост-Индской компании. На Восток он возвратился еще один раз — в должности английского посла в Тегеране.
Этот человек, который начал свою карьеру как солдат, а окончил ее в качестве дипломата, причем неизменно делая одно и то же — служа акционерам Ост-Индской компании, — при всей загруженности нашел достаточно времени для занятия тем, что было его коньком, — изучением клинописи. При исполнении своих воинских (и других) обязанностей в персидской армии он обнаружил на высокой одинокой скале неподалеку от Бехистуна, по дороге, связывающей Хамадан с Вавилоном, по которой уже тысячелетия тому назад громыхали военные повозки ассирийцев и персов, странный рельеф. В бинокль он разглядел, что это скульптурная группа, окруженная со всех сторон клинописными надписями. Поскольку рельеф находился на почти отвесной скале высотой около 50 метров над пропастью, он приказал установить лебедку и спустился с вершины скалы, чтобы скопировать его. Для подобной исследовательской работы между небом и землей нужна была известная смелость, но смелостью людей типа Роулинсона нас не удивишь.
А вот что и в самом деле удивляет в человеке подобного толка, так это муравьиное прилежание, с каким Роулинсон принялся исследовать необозримый хаос клинописных знаков, чтобы найти опорную точку — титул и имя царя. И фортуна, которая сопутствовала ему во всей его изобилующей приключениями жизни, не отвернулась от него. В самом начале одной надписи (правда, это начало нужно было еще найти) стояло: «Возвещает царь Дарайавауш: Я, Дарайавауш, могущественный царь, царь царей, царь персидский, царь [многих] земель, сын Виштаспы, внук Аршамы, Ахеменид».
Сразу вот так, разумеется, Роулинсон надпись не прочитал или, во всяком случае, не перевел. Но после того как он нашел первый титул царя и следом за ним разгадал имя Дария, а потом проверил родословную Дария по Геродоту — в греческом варианте, — ключ к расшифровке был у него в руках. В отличие от Гротефенда он мог его сразу же применить на деле, в его распоряжении была длинная надпись. С тем же жаром, с каким он реорганизовывал персидскую армию для британских нужд, Роулинсон принялся за изучение специальной литературы. И хотя ученые часто противоречили друг другу, политический агент, призванием которого и было играть на противоречиях, чувствовал себя как рыба в воде. Он доверялся то одному, то другому методу прочтения, тут добавлял знаки, там изымал, всегда проверяя собственные звуковые эквиваленты чужими, а чужие — своими. Он установил, что разгаданное Гротефендом значение 10 знаков совершенно правильно, что объяснение большинства из 33 знаков, предложенное Бюрнуфом, неверно, что из восьми знаков, фонетическое значение которых определил Лассен, 6 могли быть использованы во всех случаях, а два — лишь в некоторых, и т. д. Но эти частности интересуют нас лишь с точки зрения метода расшифровки Роулинсона. Пользуясь им, Роулинсон уже на первых порах прочитал и установил в общей сложности 200 различных имен и географических названий, что давало возможность дешифровать тексты полностью.
Дешифровать… Что именно? Среднюю группу текстов на Бехистунской скале, которые, как выяснилось, были написаны на древнеперсидском языке, последнем и до сих пор наиболее изученном языке, пользовавшемся клинописным письмом. Письмо это было фонетическое и напоминало наше алфавитное. В 1846 году Роулинсон опубликовал результаты своей работы. В книге «Персидские клинописные знаки в Бехистуне» он поместил копии этих надписей, полностью переписав и переведя их латынью — языком, наиболее употребительным среди ученых всех стран.
Усилия, затраченные на копирование Бехистунской надписи протяженностью 18 метров, не пропали даром: дальнейшее исследование показало, что надпись эта выполнена не только тремя системами письма, но и на трех языках — помимо древнеперсидского на вавилонском и новоэламском! И еще — что надписи абсолютно идентичны; на скале оказалась не билингва — заветная мечта всех исследователей, — атрилингва!
Собранный Роулинсоном богатый материал позволил ему и другим ученым, в первую очередь его соотечественникам Норрису, Хинксу и Тэлботу, а также датчанину Вестергаарду и французу, немцу по происхождению, Опперту, расшифровать две другие системы письма на Бехистунской скале. То были по существу слоговые системы с многочисленными идеограммами, перед которыми ученые почти — но именно почти — капитулировали. Слоги в них составлялись из гласных и согласных, которые сами по себе значили одно, а в сочетании — другое. Приведем хотя бы один пример: имя известного нововавилонского царя Навуходоносора (604–562 годы до нашей эры) звучало при правильном слоговом чтении как Набу-кудурри-усур, а при самостоятельном прочтении отдельных знаков — как Анакшадушиш! Верхом этой полифонии было то, что в третьей системе отдельные знаки изменяли свое звуковое значение, кроме того, один и тот же слог мог писаться различными способами и даже означать многосложное слово. Например, слог «ли» мог писаться пятью способами, а знакмог читаться как «ут», «ту», «там» или «пар», «пир», «лах», «лиш», «хиш» или означать слово «мамшу» (солнце). Дело осложнялось еще тем, что между словами не ставились разделительные знаки! Можно ли поверить в то, что такое письмо существовало? Существовало. И было расшифровано!
Расшифровка этих видов письма и языков в результате коллективных усилий ученых многих национальностей свидетельствует о том, что для науки нет неразрешимых проблем. Наибольшую помощь здесь оказали находки Лэйярда и Рассама, раскопавших библиотеку Ашшурбанипала, где среди множества сочинений на темы врачевания, волхования, математики, религии, истории и прочие были обнаружены буквари, словари и пособия для писцов. Настоящие буквари и тетради для упражнений (даже с исправлениями учителей), настоящие ассиро-вавилоно-шумерские словари с устойчивыми оборотами, формулами и записями идеограмм по принципу звукового письма, а также с объяснением грамматической структуры языка! И все это на обожженных глиняных таблицах, зачастую хранящих еще отпечатки пальцев, по которым можно установить возраст ученика, передавшего свои знания ученым нашего столетия.
Наконец, еще один вопрос — какое значение имела дешифровка этих видов письма и языков? Чем пускаться в долгие рассуждения, лучше скажем, что одна только Бехистунская надпись дала нам об истории древней Персии сведения более подробные и достоверные, чем все античные авторы, вместе взятые. Кроме того, благодаря этой дешифровке мы осведомлены в ассиро-вавилонской истории лучше, чем греки, которые были современниками ее заключительного акта.
Как ни похожа на роман история прочтения египетского древнеперсидского или ассиро-вавилонского письма, как ни поразительно это свидетельство безграничных возможностей человеческого духа, приходится признать, что это еще не все!
«Теперь мы эти письмена больше не расшифровываем, мы их читаем»
Ассириология, как и египтология, превратилась в самостоятельную отрасль науки, которой посвятили себя сотни ученых во всех крупнейших университетах и академиях мира. Эти ученые постепенно специализировались в отдельных областях, вследствие чего возникло новое направление «сравнительного изучения клинописей». А сравнение различных систем клинописного письма, которым пользовались народы Передней Азии, показало, что основа у всех была общей. Даже самые древние ассиро-вавилонские клинописные таблицы свидетельствовали о том, что это письмо — продукт длительного развития. Какой вывод сделали из этого ученые? Клинописью еще до ассирийцев и вавилонян пользовался другой, более древний народ, у которого они потом ее переняли, разумеется, не механически, а приспосабливая к своим нуждам и развивая дальше. Ассириологи «предсказали» существование этого народа, точно так же как Гершель предсказал существование неизвестной планеты, а Менделеев — ряд неизвестных элементов; Жюль Опперт дал этому народу даже имя — шумеры.
Таким образом, шумеры должны были быть тем «пра-народом», который использовал, а возможно, и изобрел клинопись. Однако о нем ничего не знали, археологи не находили никаких следов его существования. И когда уже казалось, что эта теория «чересчур смела», то, что представлялось горстке ученых «обнадеживающей рабочей» гипотезой, стало фактом — шумеры были открыты.
В 1877–1881 годах французский консул Эрнест де Cap-зек выкопал возле холма Телло в Южной Месопотамии любопытные археологические памятники: скульптурные изображения, которые по своему стилю совершенно отличались от древневавилонских и своим строгим лаконизмом (не хочется говорить — примитивностью) доказывали, что они намного древнее даже самых древних изо всех известных нам до сих пор памятников. В руках или на коленях черных диоритовых царей и жрецов были списки, испещренные клинописью, очевидно, той самой, изначальной, из которой развилось вавилонское и ассирийское клинописное письмо. Позднее, в 20-е годы нашего века, англичанин Леонард Вулли открыл в Уре, в Южной Месопотамии, памятники правителей, покоившихся под слоем песка и глины толщиной в несколько метров, который могло нанести лишь большое наводнение, — возможно, то самое, о котором говорится в эпосе о Гильгамеше и позднее почти теми же словами в Библии. Существование шумеров было доказано.
Что же касается взаимосвязей письма шумеров и ассиро-вавилонского письма, как и других типов письма древнего Востока, то пусть об этом расскажет Бедржих Грозный:
«Вавилонское письмо — самое древнее письмо мира. Египетское иероглифическое письмо возникает приблизительно в начале или непосредственно перед началом царствования первой египетской династии, около 3000 года до Рождества Христова. Ввиду существовавшего в то время довольно тесного культурного общения между Передней Азией и Египтом не исключено, что на возникновение египетского иероглифического письма оказало воздействие письмо вавилонское… Начиная с урукской эпохи, то есть с 3200 года до Рождества Христова, вплоть до Рождества Христова клинопись применяется не только
