только, как блестят глаза сидящего внутри человека.
– Ну? – холодно спросил тот, кто, очевидно, был гражданином Сибулеттом.
– В замке никого не было, – пролепетал Буше.
– Врешь!
– Ей-бо… клянусь республикой, гражданин! – заторопился Буше. – Я все осмотрел!
– Рассказывай, – продолжал его собеседник. – Это наверняка был Оливье де Вильморен, его ранили, он не мог далеко уйти! Ему некуда было деться, кроме как в замок своих родных! Ты его проморгал!
Буше стал клясться, что он не мог никого проморгать. Разве он не понимает, что именно поставлено на карту? Он старался изо всех сил!
– Кого ты видел в замке? – наконец спросил Сибулетт. – Кто именно там был?
Буше перечислил, напряженно морща лоб. Лоран, слуга… Сюзанна, глухая стряпуха, которая у них теперь и вместо прачки… Кучер Реми, его брат Венсан, который волком на них смотрел, когда они рылись в конюшне… Гражданин Александр, его жена Тереза, гражданин Себастьен де ла Трав, племянница хозяина, гражданка Анриетта… и эта, как ее… хорошенькая… перед зеркалом стояла…
– Перед каким еще зеркалом? – мрачно спросил Сибулетт.
Буше замялся, но все же рассказал, в каком виде он застукал немецкую графиню. Сибулетт задумался.
– А на кровати лежала куча тряпок, – сказал он внезапно. – Так?
Буше выпучил глаза.
– Вроде так… но…
У него на языке вертелся вопрос: «Откуда вы знаете?», но так как Буше успел немного изучить своего собеседника, то понял, что тот никогда ему не скажет.
– Эти шлюхи тебя провели, – безжалостно промолвил Сибулетт. – Он был там.
– Где? – изумился Буше.
Сибулетт поглядел на его лицо, подумал, что объяснять что-то такому дураку – только зря тратить время, и не ответил.
– Если вы мне разрешите… – начал Буше. Он понял, что проштрафился, и весь кипел жаждой деятельности. – Я могу обыскать там все заново! Возьму вдвое больше людей… От меня еще никто не уходил!
Сибулетт задумался.
– Нет, – внезапно проговорил он. – Пока не стоит. Пусть они думают, что им ничто не угрожает… Можешь идти. И держи язык за зубами, понял? Никому ни слова!
Буше заверил его, что он никогда, ни за что, даже если его будут резать на части, даже если…
– Свободен, – буркнул человек и махнул рукой, словно отпуская надоедливого слугу. И Буше, не чуя под собой ног и кланяясь карете, боком, боком вполз обратно в дом, как рак – в свою норку.
Оставшись один, человек некоторое время размышлял. Наконец он вытащил из кармана какую-то бумагу и придвинулся поближе к окну, чтобы внимательнее рассмотреть ее.
Это было письмо, написанное на довольно скверной бумаге неуверенной рукой и, судя по всему, не шибко грамотным человеком. Оно гласило:
«В риволюцыоный камитет.
Являясь риволюционером по духу и убиждениям, должен довезти до вашего сведения. Замок гражданина маркиза де Доль (бывшего), это гнездо роялистов. Они зло умышляют против свабоды. Я не много знаю, но я знаю. Кое-что. Завтра утром гражданка Тереза де Доль (это маркиза бывшая) поедет в Амьен. При ней будут письма от роялиста Ларошжаклена. Письма важные, если верно то-что я слыхал. Она должна их каму то доставить, а каму не знаю. Прашу принять меры. Если роялисты восторжествуют, это будет плохо. С ривалюцыоным приветом
Друг свабоды».
Прочитав письмо два раза, человек усмехнулся каким-то своим затаенным мыслям и спрятал его обратно в карман.
– Трогай, – велел он кучеру, и карета под мерный стук подков покатила по спящему городу.
Глава 4
На следующее утро Арман и Себастьен увезли Оливье, которого предполагали поселить в надежном месте. Днем Тереза отправилась в Амьен с письмами, но она не вернулась. Встревоженный маркиз отправился на поиски – и тоже пропал. В замке воцарилось уныние. На лицо Анриетты было страшно смотреть, у мадам Клементины все падало из рук, Роза волновалась так сильно, что даже перестала ругаться с госпожой. И когда поздно ночью в аллее раздался стук подъезжающего экипажа, Анриетта вскочила со стула и припала к окну. Несмотря на то, что был второй час ночи, в доме никто не спал.
– Боже, – воскликнула она, – это дядя!
И, опустившись в кресло, заплакала. Тетушка Клементина пыталась ее успокоить, но у нее у самой дрожали губы, а в глазах все еще метался страх.
Лоран бросился открывать дверь. Маркиз вошел первым, и слуга сразу же увидел, что он мрачен как никогда. Следом за мужем через порог переступила Тереза. Она была бледна как смерть, губы ее стянулись в тонкую недобрую нитку, но глаза сверкали подобно алмазам.
– Дядя! – закричала Анриетта, спеша вниз по лестнице. – Что случилось? Где вы пропадали?
Маркиз устало вздохнул.
– Терезу арестовали вместе с письмами, – сказал он. Анриетта ахнула и зажала рот рукой. – Но, кажется, все обошлось.
– Письма у синих? – пролепетала молодая женщина. – Боже мой! Что же теперь будет?
Тереза вскинула голову.
– Успокойтесь, Анриетта, – проговорила она надменно. – Синим письма не достались. Я их проглотила.
– Как же это получилось? – пробормотала Роза.
– А мсье де Ларсак? – вскрикнула Анриетта. – Тот, кому вы должны были передать письма? Они схватили его?
Тереза поморщилась.
– Нет, – ответила она. – Слава богу, у меня хорошее зрение. Я сразу же увидела этого гнусного типа. Он делал вид, что рассматривает вывески, но я поняла, что он ждет меня. – Тереза вздохнула. – Роза, дайте мне выпить, – тихо попросила она. – Меня допрашивали почти двенадцать часов.
Они вошли в гостиную, и Тереза без сил повалилась на диван. Роза поднесла ей стакан вина, который молодая женщина выпила, и только тогда ее щеки окрасились румянцем.
– Как только я увидела шпика, я поняла, что все пропало. Я не могла привести его к человеку, которого они ищут. Поэтому я… – Она запнулась. – Я пошла в шляпный магазин. Шпик остался на улице. Я сказала хозяйке, что подумываю купить у нее пару шляпок, и попросила чашку шоколада. Она хорошо меня знает, и поэтому принесла мне шоколад. Я попросила ее показать мне другие шляпки, и… Словом, как только она отошла, я проглотила письма. После шляпного магазина я отправилась к модистке. Шпик всюду ходил за мной, но, когда я направилась в четвертый или пятый магазин, его терпение лопнуло. – Она умолкла.
– Они не были с вами грубы? – с тревогой спросила Анриетта. – Мне даже страшно об этом подумать, но… надеюсь, они не били вас?
– Нет, они были очень любезны, – ответила Тереза спокойно. – Но когда тебя допрашивают много часов подряд, мысли начинают путаться. Несомненно, как раз на это они и рассчитывали.
– «Они» – это кто, сударыня? – спросила Роза.
Тереза откинулась на спинку дивана и полузакрыла глаза. Но из-под ее век все еще струился алмазный, нестерпимый, полный ненависти взгляд.
– Их было несколько. И Буше тоже заходил, но его быстро выставили за дверь… Да, – она повернула голову, – там был этот депутат, присланный Конвентом, Жюльен Равенель.
– Мне знакомо это имя, – быстро проговорил маркиз. – Его подпись была на ордере на обыск.
Тереза кивнула.
– Он все пытался меня убедить, что они все знают. Что для моего же блага мне лучше признаться, не то он может послать меня на гильотину. Это было ужасно… – Она прикусила губу. – А потом мне стало дурно, и
