– Едем, – сказала она шевалье, улыбнувшись ему. И Ларсак, согнувшись в три погибели и закрывая лицо полой плаща, побежал открывать перед ней дверцу.
Когда карета, на дверцах которой до сих пор оставался герб графа Вурмзера, выезжала из городка, навстречу ей попался отряд гренадеров, тащивший с собой пленника, которого конвоиры щедро угощали пинками. Но Амелия не заметила его, а остальные и вовсе не обратили внимания.
Луи слышал, как уехала карета, но он запретил себе подходить к окну. Адъютант, который писал под его диктовку очередной приказ генералам, выжидательно смотрел на него.
– На чем мы остановились? – наконец спросил Ош.
Адъютант кашлянул.
– Вы начали: «Я требую…» и замолчали.
– А, ну да, – сразу же вспомнил главнокомандующий. – Пиши дальше. «Требую, чтобы ты общался с Вурмзером только посредством пушек и штыков. Нам ни к чему вести с ним переговоры».
Он закончил диктовать приказ, поставил подпись, и тут в комнату заглянул Франсуа.
– Его поймали, – объявил он. – Того, кто хотел отбить пленных. Все остальные погибли, в живых остался только он один. Так что я им займусь.
Однако генерал решил, что разговаривать с пленником будет куда интереснее, чем диктовать очередное указание подчиненным или донесение в Конвент. Луи любил свое дело, но иногда обилие бумажной писанины начинало его раздражать.
– Скажи, чтобы его доставили ко мне, – велел он и потянулся за сургучом.
И через мгновение в комнату ввели того самого самоуверенного полковника, который когда-то в славном городе Вердене хотел его расстрелять, а потом повесить. Кроме того, Луи отлично помнил, что этот самый полковник приходился Амелии родственником. Впрочем, он уже в начале разговора решил, что не даст этому обстоятельству повлиять на его волю.
По лицу Браницкого он видел, что тот совершенно не помнит его, и, когда посторонние удалились из комнаты, все же не удержался от искушения напомнить об их встрече. Поляк поднял голову…
– По-моему, вы теперь жалеете, что вам не удалось меня повесить, – насмешливо заметил генерал.
И тут, что с ним случалось довольно редко, Браницкий весьма энергично выбранился по-польски.
– Боже мой, – сказал он, когда немного успокоился. – И зачем только кузина Амелия вступилась тогда за вас…
– Кажется, вы с ней родственники? – как можно небрежнее спросил Луи.
– Я женат на ее сестре. – Браницкий беспокойно шевельнулся. – Кстати, раз уж вы собираетесь меня расстрелять, я хотел бы написать жене письмо.
– Мне казалось, вы терпеть ее не можете, – напомнил Луи.
– Эта женщина достойна всяческого уважения, – возразил пленник, – и, уж во всяком случае, имеет полное право узнать, что овдовела.
Генерал подвинул к нему лист бумаги и чернильницу.
– Как ее зовут? – внезапно спросил он.
– Шарлотта. Шарлотта-Аделаида-Луиза. Она урожденная фон Мейссен, из старинной и очень хорошей семьи.
Вот оно что. Стало быть, хотя бы о своей девичьей фамилии Амелия сказала правду.
Браницкий начал писать, но его рука замерла над листом бумаги.
– Нет, – неожиданно сказал он, – я не могу. Скажите, генерал… – Он глубоко вздохнул. – Это правда, что она у вас в плену?
– Кто? – удивился Луи.
– Амелия. Я расспрашивал людей… искал ее всюду. Она попала в скверную историю, очень скверную, и все по моей вине.
Он искренне волновался, это было заметно по его лицу. Луи мрачно посмотрел на него.
– Дама, о которой вы говорите, никогда не была у меня в плену, – резко проговорил он. – С чего вы взяли?
– Да? – прошептал Браницкий. – Но тогда… что же я напишу ее сестре? Я был уверен, что она поехала в Труа… а потом знакомый роялист оказался в Труа и по возвращении дал мне знать, что моя кузина туда не приезжала. Я встревожился… Шарлотта слала мне совершенно безумные письма. В голову мне приходило бог знает что… А потом на улице я увидел старуху в ее платье. В том же платье, в котором Амелия была в Вердене… я мог бы узнать его из тысячи.
– Что за старуха?
– Эмма, кажется. Так ее звали. Я думал… может быть, ее ограбили или убили… мою кузину, я хочу сказать. Но все оказалось совсем не так. Она обманула нас, Шарлотту, меня, своих родителей… Она поехала вовсе не в Труа, а в Амьен, потому что там находились люди, из-за которых погиб ее муж.
– Насколько мне известно, ее муж погиб, упав с лошади, – напомнил Луи. Но Браницкий только нетерпеливо отмахнулся.
– Это был первый муж… полное ничтожество, ее за него выдали родители, знаете, как это бывает… Не то чтобы она его не любила, но не стала слишком горевать, когда он погиб. А через несколько месяцев она встретила принца Винтербергского. Он был небогат, почти беден, но они полюбили друг друга и поженились. Она была очень счастлива, она вся светилась. А потом его убили на дуэли. Он поссорился с каким-то роялистом в салоне ее сестры… я забыл сказать, что моя жена – убежденная роялистка. И тот роялист убил его. Арман де Бельфор, вот как его звали. Секундантами были лорд Келсо, англичанин, и Никола де Флавиньи, тоже роялист… Это было ужасно, видеть, что было с Амелией. Она ждала ребенка, но когда ее муж погиб… ребенка она потеряла. Она чуть с ума не сошла от горя. – Он умолк. – Мы все уговаривали ее смириться и забыть… я никогда не прощу себе, что не понял ее намеков. Как-то она заговорила со мной… Наверное, она хотела, чтобы я нашел этих людей, всех троих, вызвал их на дуэль и убил. У нее же нет братьев, вступиться за нее некому, а отец… он не признает дуэлей вообще. Но я не понял. И тогда она решила найти этих людей сама. Мать ее мужа во всем ей помогала… поддерживала как могла. Она тоже жаждала мести. Кто-то из них узнал, что друг Армана де Бельфора, Оливье де Вильморен, был помолвлен с одной дамой из их краев… дамой, которая умерла от оспы и которую тоже звали Амелия. И мать принца помогла сделать моей кузине фальшивый паспорт, чтобы она приехала к этому Оливье под видом его невесты. – Браницкий покачал головой. – Что за характер, боже мой, что за характер… Почему она не потребовала открыто, чтобы я нашел этих троих? Я бы сделал это… Разве я не член семьи? Но вместо этого она решила действовать сама.
Он поглядел на генерала, и Браницкому показалось, что его собеседник потрясен. Принцесса… принцесса Винтербергская… Вот откуда взялся сожженный паспорт в камине замка… ее собственный, в котором было написано, что он принадлежит принцессе Амелии Винтербергской, а не графине Амелии фон Хагенау. И список… Англичанин… двое дворян… Секунданты и дуэлянт!
– Она всегда молчала, никогда ни с кем не делилась своими переживаниями… Моя жена поверила, что она поедет продавать какое-то имущество, которое получила после мужа по наследству. Но от нее долго не было писем, и Шарлотта встревожилась. Я стал наводить справки… и понял, что Амелии нет в Труа и никогда не было. Я не знал, что думать. Потом я встретил ту фламандку, Эмму… Она не слишком много знала, но едва она назвала имена… Анриетта де ла Трав… сестра Никола де Флавиньи… какой-то человек, которого называли виконтом, еще один, шевалье… Тогда я все понял.
Я искал Амелию, но идет война, и я мало чего добился… Нашел только Никола де Флавиньи. Я дал ему пощечину. Он не хотел со мной драться, но я его заставил. – Браницкий стиснул челюсти. – Мы дрались прямо в обеденном зале гостиницы… и я его убил. Лорд Келсо, как мне стало известно, погиб. Арман де Бельфор куда-то исчез. Может быть, она успела добраться до него, не знаю… Но я не прекращал ее искать. Сегодня один из беженцев, которые добрались до нашего лагеря, упомянул, что видел какую-то некрасивую служанку, всю в бородавках, которую госпожа называла Ева… Это ее служанка, Амелии. Я воспрянул духом, решил, что она где-то рядом… Но тот человек сказал, что беженцев ваши драгуны захватили в плен. У меня кровь вскипела в жилах… Я взял своих людей и самовольно поехал… да, поехал отбивать пленных. Получилось глупо, конечно… – Он вздохнул. – Но я все равно ни о чем не жалею.
И он с удивлением посмотрел на Луи, который вытянул у него из рук начатое письмо. Генерал оторвал
