Я - Шарлотта Симмонс

— Ну так вот я тебе об этом говорю, а мы тут в Сейнт-Рее слов на ветер не бросаем.

Да нет, конечно же, он пьяный. Не может быть, чтобы такой классный парень вздумал говорить ей комплименты. Шарлотта судорожно перебирала в мозгу варианты дальнейшего развития событий, стараясь решить, испугаться ли ей, рассмеяться над провоцирующе дурацкой шуткой или постараться что-то ответить, чтобы поддержать разговор. Не найдя подходящего остроумного ответа, она просто стояла перед ним — молча, с застывшей на лице улыбкой. Эта улыбка не была ни приветливой, ни искренней, ни насмешливой. Шарлотта прекрасно понимала, что изгиб, в котором застыли ее губы, явно выдает в ней деревенскую девчонку, не умеющую вести себя в таких ситуациях.

Парень внезапно хлопнул ее ладонью по руке и заявил:

— Ну ладно, шучу я. Ты действительно похожа на Бритни Спирс, но если хочешь знать правду, я просто хотел завести с тобой разговор.

Он смотрел ей прямо в глаза с расстояния не больше шести дюймов. После чего положил руку на плечо Шарлотте с важным видом наставника, желающего выяснить у своей подопечной какой-то очень важный вопрос. С серьезным выражением лица незнакомец поинтересовался:

— Ну, как ты здесь — веселишься?

Веселится ли она? Надо же было такое спросить! Веселится ли она, почувствовав себя жалкой и несчастной с того самого момента, как перешагнула порог этого здания? Но Шарлотта никак не могла заставить себя согнать с лица глупую улыбку.

— Да ничего, — ответила она. — В общем, тут неплохо.

Парень убрал руку с ее плеча и посмотрел на девушку, изумленно разинув рот.

— Ну, ты даешь! Ей тут, оказывается, всего лишь «ничего»! «Неплохо», понимаешь ли. — Затем, вернув ладонь на прежнее место, спросил: — Ну, и как мы можем изменить это к лучшему?

Все так же по-дурацки улыбаясь, Шарлотта еще более по-дурацки сказала:

— Вообще-то я тут кое-кого потеряла, вот пытаюсь найти.

— Друзей или подруг?

— Своих подруг, соседок. Мы вместе живем в общежитии в Малом дворе.

— Ну, тогда мое дело не безнадежно. Слушай, а может, пока ты их не нашла, потанцуешь со мной?

От этой мысли Шарлотту бросило в дрожь. Она ведь практически совершенно не умела танцевать. Единственным освоенным ею танцем была кадриль, разученная в городском клубе в Спарте. Тем не менее не столько умом, сколько каким-то шестым чувством девушка поняла, что даже несколько минут, проведенных вместе с этим красавцем, резко поднимут ее статус в глазах окружающих и по крайней мере обеспечат ей возможность в дальнейшем с достоинством ретироваться из душного зала.

Наконец она медленно, словно преодолевая внутреннее сопротивление, кивнула и тихим голоском сказала:

— Ладно.

— Класс! — воскликнул парень, снова шлепая Шарлотту ладонью по руке.

Он опять отхлебнул из своего стакана, который держал в руке, а свободной рукой тем временем сначала потащил ее за собой, а затем стал проталкивать в нужном направлении. Его ладонь просто жгла спину Шарлотты, но она пыталась убедить себя в том, что кавалер просто помогает ей пробраться сквозь толпу, разве нет? Задача действительно оказалась нелегкая. Народу в зале было столько, что порой им приходилось просто протискиваться между плотными рядами людей. Жара стояла невыносимая, и Шарлотта с ужасом поняла, что ее спина в том месте, где лежит ладонь парня, покрывается потом. Вой и грохот музыки все усиливались по мере того, как они продвигались к цели. Шарлотте казалось, что ее грудная клетка вздрагивает в такт басам и ударным.

Шаг за шагом они пробивались туда, где еще ярче и сильнее мелькали огни стробоскопов и цветомузыкальной установки. Среди этого не то моря, не то болота из рубашек, футболок, жакетов, трикотажных безрукавок, топиков на бретельках и почти прозрачных топов из тонкого шелка они наткнулись на низкорослого упитанного парня в синей рубашке и шортах-хаки с большим пластиковым стаканом в руке. Он хитро глянул на них и заорал:

— Ну и как оно, Хойто?

— Привет, Бу! Сам-то как? — откликнулся спутник Шарлотты.

Вместо того, чтобы продолжить столь содержательный разговор, толстячок, который был уже более чем навеселе, перевел взгляд на Шарлотту и, разинув пасть, изобразил на пьяной физиономии восхищение.

— Вот, осматриваем достопримечательности клуба! — прокричал спутник Шарлотты, убирая руку с ее спины и обнимая за талию. — Бу, ты знаком с… — На мгновение замявшись, он повернулся к Шарлотте и решил подойти к делу по-другому. — Познакомься, это Бу! — сказал он, слегка прижимая девушку к себе.

Толстячок хмыкнул, почему-то посмотрел на часы и со значением сказал:

— Ну ладно, Хойто, семь минут, время пошло!

Шарлотта подняла голову:

— Что это он имеет в виду — какие семь минут, и почему время пошло?

«Отлично. Она, оказывается, не в курсе». Ее спутник несколько раз резко, наподобие семафора, махнул рукой с зажатым в ней стаканом и наконец подыскал подходящий ответ:

— Да Бу просто упился. — Поняв, что эта версия срабатывает, он добавил: — Больше меня выхлебал.

Через каждые несколько шагов до них долетал очередной приветственный возглас: «Хойт!», «Хойто!», «Хойтмен!» или еще какая-нибудь вариация имени Хойт. Девушка поймала себя на том, что все время смотрит на своего спутника снизу вверх и улыбается — не столько от удовольствия, сколько оттого, что ей подсознательно хочется, чтобы все окружающие видели: ей, Шарлотте Симмонс, удалось познакомиться с этим явно чрезвычайно популярным парнем, который даже держит руку на ее спине.

Откуда-то из глубины толпы шагнул здоровенный парень в рубашке-поло, едва сходившейся на мощных плечах, который спросил спутника Шарлотты:

— Здорово, Хойстер! Где бухло-то взял?

— Какое еще бухло? Я и не бухаю вовсе, — сказал Хойт. — Смотри: это вода — Он опустил и даже наклонил стакан в руке, демонстрируя, что там действительно самая обыкновенная вода. Шарлотта вздохнула с большим облегчением.

— Оч-чень инт-тер-рес-сно, — прокомментировал здоровяк, явно изображая какой-то иностранный акцент. — Знач-чит, сег-год-дня у нас… снежный человек на комете прилетел.

Хойт потряс головой.

— Иди ты, Харрисон! Что ты гонишь?

В ответ Харрисон приложил указательный палец к верхней губе, раздул ноздри, несколько раз со свистом втянул воздух и многозначительно хмыкнул.

Наконец они вплотную подошли к тому месту, где в мелькающем свете дергались бледные лица. Перед глазами Шарлотты возникали в ритме музыки вскинутые руки — целая толпа народа танцевала на большой застекленной террасе. На улице было темно, и стекла отражали все происходящее внутри помещения, почти как зеркала. Пульсирующие лучи дискотечных прожекторов и стробоскопов разбегались от террасы куда-то в бесконечность, и казалось, что осветительные приборы установлены не только внутри, но и снаружи, на аллее Лэддинг. Музыка здесь звучала так громко, что было больно ушам. Огромное количество бледных фигур дергалось и мелькало какими-то кусочками, как будто их разрезали на части. Пятеро черных музыкантов, так же, как и все остальные, беспрерывно дергались, мелькали и обливались потом. Худой скелетообразный солист с косичками-дредами запрокинул голову и поднес микрофон так близко к губам, словно собирался сожрать его. И он тоже дергался и мелькал в рваном ритме световых лучей, при этом вопя что-то совершенно нечленораздельное: «Мэкин'н'джекин! Мэкин'н'джекин!» Позади группы у стены стоял высокий стол, на котором танцевала пара. Их лица то освещались, то пропадали в темноте, их руки крутились и мотались, а ноги ритмично переступали — свет, тень, свет, тень, кусочки, кусочки, кусочки тел, но даже в этом неверном освещении было видно, что они танцуют, прижавшись друг к другу животами. Как бы оба ни вихляли бедрами, какие бы части тел у них ни высвечивались, — низ живота парня был все время прижат к лобку девушки. Джинсы на ней сидели так низко на бедрах, что, когда девица изгибалась, можно было видеть начало расщелинки между потными ягодицами. Восторженные вопли столпившихся вокруг стола парней временами даже перекрывали грохот музыки. Шарлотта оглянулась. Хойт стоял неподвижно, но в мелькающем свете казалось, что его тело бьет дрожь. Шарлотта обнаружила, что и ее руки выглядят так же. Постепенно ее глаза привыкли к этому световому эффекту, и девушка смогла разглядеть, что точно так же танцуют и все пары, собравшиеся здесь, на террасе: прижавшись лобком к лобку. Она не могла поверить своим глазам! Они просто-напросто изображают… половой акт! Прямо при всех, в открытую. Неожиданно она вспомнила скользкую фразу Реджины: «потереться всухую». Да здесь партнеры действительно прижимаются друг к другу гениталиями! А некоторые девчонки даже повернулись спиной к парням и выгнулись так, чтобы те могли изобразить «трах-трах- трах» сзади, как это делают животные — как собаки на заднем дворе!

Хойт снова приобнял ее, притянул к себе и, наклонившись очень близко, прокричал в ухо:

— Потанцуем?

Шарлотта даже ничего не смогла ответить — так поразило ее это зрелище. Она лишь отрицательно помотала головой — энергично и даже почти судорожно.

— Эй, ты не можешь так со мной поступить! — возмутился Хойт.

Он ведь просто шутит — или нет? Шарлотта открыла было рот…

и опять не нашлась что сказать, ограничившись лишь дурацкой улыбкой. Он же не специально, он не хотел ее оскорбить… Девушка снова покачала головой.

— Да ладно тебе! Сама же сказала, что хочешь танцевать! Я через весь клуб тебя сюда тащил, чтобы мы могли потанцевать! Ну, сделай мне такое одолжение! Всего один танец! Честно! — Хойту все время приходилось кричать, чтобы девушка могла его услышать.

И опять она замотала головой и наконец выдавила из себя слово «нет».

Хойт наклонил голову набок и несколько секунд пристально, даже изучающе смотрел на Шарлотту, словно говоря: «Неужели ты думаешь, что я приму такой ответ?»

— Пошли! — Он схватил ее за руку и потянул за собой на танцпол.