Подойти ближе он… в общем, не стал подходить ближе. Настя была горячей, как печка.
– Если хочешь – можешь взять меня… как женщину, – послышался ее голос, и лицо Дениса запылало.
Он сглотнул и сказал:
– Я… я хочу… Но я не буду… я…
Он с испугом подумал, что попал в ловушку – его отказ Настя могла воспринять как нежелание связываться со слепой, а согласиться!.. Но девчонка шагнула назад-вбок, ловко уйдя из-под рук, склонила голову на плечо Денису, обняла его за шею и прошептала:
– Спасибо… Я ведь ничего не умею и очень боюсь…
– Я тоже ничего не умею, – признался Денис, касаясь темной воды перед собой ладонью. – Ни разу ни с кем не был. Я…
Он шагнул еще, поглубже в воду, и почувствовал, что остывает. Чуть ли не шипя, как брошенный в чан кусок раскаленного металла. Сравнение показалось ему смешным, и он, оттолкнувшись ногами, ушел под воду. И поразился, когда цепкие пальцы девчонки – щелк! – сомкнулись на щиколотках, и Настя, скользнув вдоль его тела своим, со смехом выскочила на поверхность, притопив мальчишку.
– Ах!.. – вынырнув, выдохнул он возмущенно. – Нечестно!
– Почему?! – рассмеялась Настя и опять с головой ушла под воду. – Пошли искать папоротник! – крикнула она, выныривая снова, у берега. – Вдруг он зацвел специально для нас?!
Над рекой раздавались смех, голоса и плеск. Костер вспыхнул ярче – те, кому не нашлось пары, подбросили дров…
…На седом от росы лугу над речным берегом стояли Серый и Туманка – бок о бок, положив головы на спины друг другу. Было даже странно, что они нашли друг друга. Или ничего странного, все правильно? Охнув от холода – ноги опалило неожиданно ледяной росой, обувь так и осталась у костра – Денис попятился с луга обратно в лес, сказал через плечо:
– Наши кони на лугу целуются. А папоротника нет.
– Он от тебя прячется, – серьезно произнесла Настя. – А я слышала, как он звенит – будто колокольчик где-то в траве. Только ничего не говорила… Денис, зачем я тебе?
– Ты? – Денис удивился, словно его спросили, зачем ему воздух. Поразмыслил честно.
Настя тем временем подошла и положила руки ему на бедра, уткнулась в грудь щекой.
– А я не знаю, – признался он. – Я тебя увидел и подумал: вот, я без нее не могу. И все. Что еще-то? – почти обиженно спросил он.
Настя коротко выдохнула, прижалась сильнее, больше ничего не спрашивая. Денис обнял ее, стиснул почти судорожно – и заржали кони, сперва Серый, потом Туманка.
– Едет кто-то, – отстранилась Настя.
– Да тут сейчас полно народу ездит, – засмеялся Денис.
Настя покачала головой:
– Нет… чужой…
Денис начал озираться. Нет, он не испугался и не насторожился – ага, сейчас, враг на станичной территории… такой лихой самоубийца-мазохист-экстремал. Просто стало интересно – неужели Настя так слышит?
– Эй, кто там стоит? – послышался смутно знакомый мальчишеский голос.
Денис услышал окрик раньше, чем увидел всадника – и недовольно поморщился: какой же он следопыт-то? Одно название?! Ответила Настя – спокойно и бесстрашно:
– Тут Лихобабья, так что ты уж называйся сам.
– Пашка я, Бойцов, – отозвался мальчишка, и теперь Денис увидел что-то темное, движущееся по опушке. – Настька, ты, что ли? Ме-ле-хо-ва-а!
– Ага! – крикнула Настя в ответ и понизила голос: – Это сын одного хорошего мужика, у них кафе на перевале – «Приют» называется. Мы с его дочерью, с Иринкой, записями меняемся.
– А, Пашка, я его знаю, – до Дениса дошло, почему ему знаком голос.
Между тем Бойцов-младший спросил:
– Имперец не у вас? Денис Третьяков?
– Я тут, – со смехом отозвался Денис, и Пашка тоже захохотал:
– Ну и встреча! А я тебя часов десять уже ищу! В Горном сказали… – Но, перекрывая его слова, послышался голос еще одного мальчишки – радостный и звонкий:
– Денис, привет!
– Володька… – только и успел сказать Денис, а слетевший с седла мальчишка уже был рядом – разогнался явно прыгнуть на шею, но затормозил и солидно пожал руку. На Настю посмотрел ревниво, и Денис мысленно усмехнулся, а потом – ругнул себя: пацан пропал на несколько дней, а он о нем и вспомнил-то пару раз, не больше… А ведь могло всякое случиться. – Настя, это… – начал он, кладя руку на плечо младшему мальчишке.
– А его все знают, – улыбнулась Настя.
Подъехавший Пашка соскочил с коня – он был в маскухе, в легких ботинках, светлые волосы, как и в прошлую встречу, перехвачены лентой, «Медведь» в руке – стволом вниз. Поздоровался с Денисом, уважительно и бережно подержал протянутую Настей руку.
– Ты где этого нашел? – Денис подтолкнул Володьку в плечо.
Тот ответил сам:
– А, я в кафе пел, – и беззаботно махнул рукой. – А потом Пашка меня подвез.
«Подвез, – подумал Денис. – Не в поселок, а – сюда подвез. Ко мне».
И спросил у Пашки деловито:
– Ты меня чего искал?
Тот положил – легко – самозарядку стволом на плечо.
– Я те журналы, которые ты мне дал, прочитал подробно, – неспешно начал он. – Изучил, можно сказать. И услышал, что ты тут пионерский отряд создаешь. Отец сказал: «Я не против». Может, ты меня к себе возьмешь? Дело, похоже, стоящее. Я, правда, далеко живу, но, может?..
– Почему нет? – спокойно отозвался Денис. Внутри у него все бурлило от радости, но… не показывать же этого?
Пашка тоже вел себя совершенно флегматично – только кивнул.
– Вот за этим и искал, – подытожил он.
– Ты что, обратно поедешь?! – возмутилась Настя.
– Ну да, – ответил Пашка.
– Нет уж! – воскликнула Настя. – Пошли с нами – солнце караулить!
– А мне с вами можно? – грустно спросил Володька.
Вместо ответа Пашка подхватил его и усадил на коня. Володька немедленно перестал дуться и гордо выпрямился.
«Да, – подумал Денис, – иногда так мало нужно, чтобы выпрямить человека – всего-то посадить его в седло. Хотя, похоже, Володьку жизнь не так уж и согнула. А я бы смог оставаться таким веселым, если бы – ни дома, ни близких, ни нормальной еды? Ох, вряд ли…»
– Ну, так мы идем? – с высоты седла спросил Володька. Развел ноги, явно собираясь пришпорить коня пятками, и Пашка хмыкнул, взялся за узду:
– Разнесет.
– Пошли, – Денис по-хозяйски положил руку на плечо Насте.
И все четверо – мальчишка и девчонка, еще один мальчишка – ведущий под уздцы коня, на котором сидел третий мальчишка – двинулись неспешно вдоль берега. Солнце перед восходом распихало тучи, проглянуло между их нижним краем и горизонтом. А на той стороне кто-то пел:
