все, что приносит пользу, – требующий очень серьезных затрат. Не столько в плане силы, сколько в плане постоянного нервного напряжения; легко ли находиться одновременно в тринадцати местах и делать тринадцать разных дел?
Тебе удается протянуть в «расщепленном» состоянии около недели, что (как ты узнал много позже) является непревзойденным рекордом для смертного и очень неплохим показателем для Бога. Потом заклинание, к счастью, теряет силу, и двенадцать твоих «аватар» растворяются в тебе; почувствовав разом навалившуюся усталость, ты с превеликим трудом остаешься в сознании – и клянешься никогда более не прибегать к Расщеплению, если только не будет другого выхода. И так уж трое из двенадцати стояли на пороге обретения самосознания (что и определяет если не человека, то, по крайней мере, существо разумное), а еще пятеро находились в шаге от этой ступени. Еще немного, и после исчезновения заклятья в твоей голове появилось бы ТРИНАДЦАТЬ самостоятельных личностей! Случаи с простым раздвоением личности были истинным проклятьем для Целителей Душ, а твой случай наверняка вошел бы в анналы Вселенской Академии Духовной Медицины (правда, такой нет и никогда не было, но ради тебя могли бы и создать)…
В заботах об ораве юных северян время проходит гораздо быстрее, чем обычно. Эйрику и паре его дружков уже по двенадцать, и Кетиль берет всю троицу на свой драккар – викинги начинают смолоду. Тебя взять на борт ярл отказывается – это и понятно, «сухопутным крысам» на боевых драккарах делать нечего, – но помешать чародею он не в силах: ты попросту скрываешься под обычным покровом невидимости и стараешься ни с кем не сталкиваться, благо судно у Кетиля довольно просторное. Как-то он хвалился, что мастера создали для него точную копию величайшего корабля Севера, каковым был Frani Ormr,[31] принадлежавшего Сигурду Змееглазому, знаменитому сыну еще более знаменитого Рагнара Кожаные Штаны. Рагнара, селундского конунга, [32] ты помнишь: он у викингов считался и считается посейчас самым великим вождем, этаким северным Каролусом Магнусом.[33] Сигурд, возможно, и был великим викингом, но слава к нему пришла уже явно после твоего ухода в иной мир – во всяком случае, ты о нем не слышал; а поскольку нескончаемые северные саги о том, кто, кого, когда, за что и каким именно способом лишил жизни, не близки тебе по духу, ты и не страдаешь от своего незнания…
Плавание вначале проходит успешно, но потом ты начинаешь чувствовать неладное; в мореходном деле и навигации ты понимаешь весьма мало, но карту мира помнишь прекрасно, и уж во всяком случае, способен отличить север от юга даже с закрытыми глазами. Тебе совершенно непонятно, что Кетиль потерял в пустынной северной части океана, названного в честь затонувшей Атлантиды (каковой, правда, никогда в нем не было). Мало того, в этом районе океана нет даже островов, за исключением одного, который заперт маскирующими чарами и не показывается никому, кроме своего хозяина, а его полтора века как нет среди живых. Это ты знаешь точно, ибо тем хозяином был не кто иной, как Хравн-Отступник.
Кетиля, однако, совершенно не беспокоит даже неестественно пустынный океан – морские создания, нутром чуя сгущающиеся над драккаром тучи (не в Яви – в Нави), быстро покидают этот район…
Ты мысленно приказываешь Эйрику подготовиться. Юный викинг так и не научился нормальному мысленному общению, твои мысли он воспринимает как собственные, пришедшие откуда-то из подсознания (этого слова он, правда, не знает), однако невежество не мешает ему реагировать на пришедшие неважно откуда указания. Поскольку его черед грести еще не настал, Эйрик устраивается у подножия мачты, на крышке сундука с оружием – так оно и вперед удобнее смотреть, ибо на нос, на самое почетное место, мальчишек еще не допускают.
Удар приходит не сверху, как ты ожидал, а снизу. Корабли викингов не отличаются особой прочностью, выигрывая за счет скорости и гибкости – и драккар рассыпается в щепки, подбросив в воздух всех своих «пассажиров». Вместе со всеми в воздух подбрасывает и тебя, но думаешь ты почему-то не о ближайшем будущем, а о далеком прошлом. Очень далеком… о том, что описал Абдул аль-Хазред:
«Чудовищный Ктулху восстал из глубин и обрушил всю свою ярость на Хранителей Земли. И тогда Они, сковав его ядовитые когти могучими заклинаниями, заточили Его в подводном городе Р'лие, где Он будет спать сном смерти до конца Эона.»
Одно из двух, заключаешь ты, подхватывая «на лету» потерявшего сознание Эйрика и осторожно опускаясь на бурлящую поверхность воды промеж щупалец исполинского кракена – чудовища, каких люди не встречали уже много веков. Или указанный Эон, сиречь отрезок времени протяженностью тысячелетий этак в десять, уже закончен, или «сон смерти» Ктулху, не напрасно именуемого Повелителем Грез, видят еще кое-какие из потомков Древних, по-прежнему живущих на дне Мирового Океана. Скорее второе, ибо Эон закончится не ранее, чем рухнут Серебряные Врата. Впрочем, полной уверенности в этом у тебя нет: несмотря на многократные подтверждения прочности Печатей на Серебряных Вратах Пустоты, несмотря на явную слабость проникавших Извне образов и Слуг Древних (освободись Они, ты бы не пережил и одного такого столкновения) – все это может быть частью Игры, элементом громадной мозаики вселенского масштаба.
Игры, в которой тебе не отведено даже роли пешки. Ты в этой Игре можешь стать в лучшем случае ставкой, той самой фишкой для покера, чем-то вроде разменной монеты…
Выкашливая воду из легких, Эйрик наконец приходит в себя.
– Что… случилось? – выдыхает он (ты, конечно, давно отбросил невидимость).
– Кракен. – Сей монстр северянам известен лишь по сагам, но они воспринимают саги не так, как прочие народы – свои легенды. Северяне считают эту сложную смесь ритмической прозы и образной поэзии неким аналогом хроник, описанием реальных событий прошлого. И потому часто верят во многое, что другим кажется сказками. Иногда эта точка зрения заставляет викингов выглядеть великовозрастными бородатыми детьми, но не сейчас.
Эйрик мрачно кивает.
– Остальные? – безнадежно спрашивает он.
– Надеюсь, они утонули.
– Что?!! НАДЕЕШЬСЯ?!!
А голосок у него уже сейчас такой, что за версту слышно. Криков ты терпеть не можешь, и обычно те, кто разговаривают с тобой «на тонах», очень об этом сожалеют. Эйрика ты на сей раз прощаешь.
– Надеюсь, – подтверждаешь ты. – Потому что тогда их смерть была быстрой. Кракен не сразу убивает тех, кого проглотил – он ведь питается не только плотью…
Сузившиеся глаза юного викинга подобны осколкам голубого льда, венчающего вершины Железных Гор.
– Это еще одно порождение Локи?
– Нет, к вашему Богу Огня этот гад имеет весьма отдаленное отношение. Кракен – из младших слуг Древних. И мало верится, что он оказался около драккара по чистой случайности.
Эйрик снова кивает, приняв информацию к сведению. О Древних ты кое-что рассказывал еще в самом начале вашего знакомства, подавая это как «историю, которая случилась столь давно, что не осталось никаких следов ее реальности» – мальчишки, естественно, сочли это сказкой, да ты и не надеялся на мгновенное понимание. Только тот, кто видел детей Старого Мира «в деле», может воспринимать описание черных красок прошлой эпохи. По понятным причинам таких очень немного среди живых…
– Где мы? – наконец говорит он.
– Это остров, куда еще не добирался ни один корабль. Его иногда называют Островом Шести Бурь.
– Почему это вдруг «не добирался»? Один из предков моего рода, сын Рауда Кривого Гейредд по прозвищу Ворон, не только бросил тут якорь, но и прожил некоторое время…
У тебя от удивления едва не отвисает челюсть. Вот так так! Значит, Хравн некогда оставил потомство? И Эйрик – дальний родственник того, кому ты обязан выбором своего собственного Пути? Интересное совпадение (опять это слово!)…
Но тогда возникает отличный кандидат на роль настоящего учителя Сына Воды. Наставником ты еще можешь считаться, учителем или воспитателем – ни за что. Тут требуется талант из совсем иной области, в которой ты никогда не работал (и не стремился)…
Идем, молча говоришь ты и направляешься к входу в пещеру-цитадель, по сей день скрытую чарами Хравна. Зная, где проходит завеса, ты без труда проделываешь в ней проход и, пропустив Эйрика вперед, замыкаешь заклятье, попутно добавив ему сил – кто знает, сколько еще этой пещере лучше оставаться
