– Вот это да, – присвистнул я. – Дедушка, кого вы привели? Этим зверям даже оружие не нужно. Загрызут.
Я засмеялся. Старый гном посмотрел на меня с глубоким непониманием.
– Ладно, диспозиция у нас, значит, такова. Вы прячетесь за хижинами. Когда кобольды врываются в населенный пункт, вы выскакиваете с устрашающими криками и начинаете планомерно уничтожать их с флангов. Засадный полк, то есть я, подоспеваю вовремя.
Тактика проста, опробована тысячелетиями, описана в учебниках и худ. литературе. Враг должен завязнуть в хрящах и мясе народного ополчения. И когда враг достаточно притомится, расплющивая глупые черносошные головы и кроша тощие посацкие выи, из надлежащего укрытия легко и непринужденно появится князь весь в белом. То бишь в византийском панцире с золотой чеканкой. И тогда уж как водится – раззудись, плечо, размахнись, рука. См. Ледовое побоище, см. Куликовская битва.
Правда, я очень сомневался, что кобольды хоть на сколько-нибудь застрянут в этих самых хрящах. Хрящей маловато. Но выбора-то все равно нет.
– Равняйсь! – крикнул я. – Смирна!
Гномы переглянулись.
Что и говорить, мне было приятно чувствовать себя главнокомандующим.
– Главное – не бояться, – продолжил я. – У кобольдов есть одна слабая сторона. Они, когда нападают, закрывают глаза. И в этот момент надо втыкать под нижнюю челюсть кинжал. Или кол. Понятно?
– Понятно, – ответили гномы хором.
Гномы боялись. Боялись, но все равно пришли. Значит, с ними можно работать.
– Далеко еще? – спросил я.
Старый гном понюхал воздух и сказал:
– Близко.
– Вот и хорошо. Рассредоточиться.
Гномы принялись прятаться за углами. Конечно, затея безнадежная, но надо же было хоть что-то делать.
Мы ждали.
Воняло. Теперь даже я слышал, как воняло. Здорово так, неприятно, как в плохом коровнике.
Внезапно засмеялась Лара. Как-то весело, но при этом и обреченно сразу.
Я оглянулся.
По улице крался Ляжка. Осторожно, на цыпочках. Воняло от него. С ног до головы Ляжка был перемазан комковатой зелено-коричневой субстанцией подозрительно-отталкивающего вида. И одежда, и руки, и ноги, и даже лицо были покрыты.
– Навоз… – Коровин тоже засмеялся. – Я сказал ему, что навоз отбивает у кобольдов нюх.
– А что, это разве неправда?! – испугался Ляжка.
– Правда, – серьезно сказал Коровин. – Но почему ты так эгоистичен, Ляжка? Ты же тут не один, все на себя…
– Там ничего не осталось уже… – виновато сказал Ляжка. – Я не хотел… Все равно на всех не хватило бы, там чуть-чуть всего было!
– Подобное сочетается с подобным, – изрек Коровин. – А навоз, Ляжка, и правда помогает. Но знаешь… некоторые… ну, для достижения большего эффекта рекомендуют и внутрь… навоз…
– Да пошли вы все! – неожиданно крикнул Ляжка. – Подыхайте, если хотите! Подыхайте! А я не хочу! Не хочу! Да здравствует Деспотат!
Ляжка плюнул и прыснул в ближайший переулок.
Догонять его не стали.
Я подошел к плетню. Если бы хоть колючая проволока была… Попробовал меч. Меч легко рассекал колья. Пяток кобольдов уложу.
Переложил меч в левую руку. Сюда бы Кобракаву. Ну, или этого его жестокого якобы ученика с секирой.
– Сид, – позвал из-за спины Кипчак. – Сид, оружия нет.
Оружия нет, нет оружия.
– Оружия нет, – повторил Кипчак. – Нашел только пояс со штучками. Нашел и большие штуки. Маленькие железные дубинки, они ими в мышей кидали.
Я повернулся.
И тут мне стало…
Не знаю, как выразить это чувство. Не то чтобы совсем смешно. А как-то…
Не знаю, но даже уши зачесались, честное слово. Время совпадений продолжалось, Кипчак был крест- накрест перетянут моими патронташами. Совсем как революционный матрос Железов-Бетонов. Но самым- самым было то, что в правой руке Кипчак держал Берту, а в левой Дырокола. Правда, держал он их за стволы.
– Штуки, – пояснил Кипчак. – Держать неудобно.
– Дай-ка.
Я снял с Кипчака патронташи, нацепил на себя. Отобрал револьверы.
Приятно. Приятно.
– Где взял? – спросил я.
– Там. Они ими в мышей кидали, я же говорил, дикие.
– В мышей… Это хорошо.
Я взвел курки. Щелкнуло. Все в порядке. Все в порядке.
– Оружие? – спросила вновь появившаяся Лара. – Откуда оно у тебя?
– Прадедушка завещал, – ответил я, – Вайатт Эрп, может, видели в кино?
– Дурак…
– Господа гномы! – крикнул я. – Диспозиция меняется! Идите все к плетню и ждите!
– А чего ждать? – спросил серый гном.
– Там увидите.
И я пошагал в тундру. Навстречу.
– Ты куда? – дернулась Лара. – Ты куда один?
– Пойду… – Я неопределенно повел стволом в воздухе. – В сторону Миннеаполиса.
Кто-то сунул мне сбоку кринку. Типа, квас. Я отхлебнул кислой, совсем не пахнущей квасом жидкости, большую часть вылил себе на голову. Квас освежал.
– Ты что?! – Лара попробовала меня остановить. – Совсем съехал?
– Спокойно, Маша, я Дубровский, – произнес я классическую фразу, отстранил Лару револьвером и двинулся навстречу кобольдам.
Капитан Немо умер, да здравствует Супермен.
– Кипчак, – крикнул я, – проследи, чтобы никто не высовывался!
– Да, сид, – отозвался верный Кипчак. – Будь спокоен.
Сид был спокоен. Шагал медленно, стараясь успокоиться, стараясь поймать дыхание, дыхание важно. Оглянулся. Оглядываться полагается всем настоящим героям. Бросать прощальный взгляд. Чтобы запомнили. Чтобы герой запал в душу.
Все в порядке. Все.
Слева в тундру удалялась коричнево-зеленая фигура. Деспот Владипер Ляжка Пендрагон освобождал сцену. Гуд бай, Ляжка. Можно, конечно, стрельнуть вдогонку, далековато, но попаду. Но пули жалко.
Вообще-то хотелось еще что-нибудь про смерть сказать. Что-то такое душераздирающее в хорошем смысле, прожженное. Типа, все умирают в одиночку. Или «детка, я уже умирал тысячу раз».
Но сказать не было кому. Я был один. Как всегда.
Ну и ладно.
Кобольды приближались.
Поехали.
