- Что делать, Афонькин, - сказал Мазуров, вытряхивая из пакета протухшие продукты и осторожно загружая туда бутылки. - Сам знаешь, лучше с нами не связываться. Вот позарился на дармовщинку, и что получилось? Жить надо честно.
Колодников тут вспомнил про мужичка-экскаваторщика. Тот и так был небольшого росточка, а сейчас стал и вовсе незаметным, казалось, он даже дышать боялся.
- Ну, а ты, брат, припомни, когда вчера домой вернулся?
В ответ тот неуверенно пожал плечами:
- Темнело уже.
- На мопеде возвращался?
- Да. Я здесь чуток отоспался, добавил еще и поехал. Жена скажет, я не вру, ей-богу!
- Что значит темнело? Насколько стемнело? - решил уточнить Мазуров.
- Ну, хорошо так стемнело, фару пришлось включить.
- Около одиннадцати примерно, - решил Мазуров, припомнив вчерашний их поход по следу Бычка-Свинореза.
- Бурлак был один?
- Да.
- К нему никто не приезжал?
- Как это?
- Ну, вечером никто к нему не приезжал? Не заказчики, а так, другие люди.
- Нет, никого не было.
- Он ничего не рассказывал тебе про голую девушку? Про ковер? - спросил Астафьев.
Кладбищенский работник с недоумением посмотрел на него:
- Да вы что, из него слова-то не выдавишь. Бирюк бирюком. Ничего он про это не говорил. Если его не спросишь, он и не ответит, слова не скажет.
- А как он объяснил вырытую могилу?
- Да никак. Я его еще спросил, чего, дескать, выкопал, меня не дождался. А он только рукой махнул. Я ж говорю - бирюк. Как работы нет, заберется куда-нибудь в глубь кладбища и сидит там один как сыч. Малохольный какой-то, хоть и здоровый, как бык. Как нужно чего, так оборешься, пока его найдешь.
- Ну, хорошо, иди к сторожке, напишешь там все, что сказал. Ты, - Колодников ткнул пальцем в грудь Афонькину. - Тоже иди с ним. Расскажете все следователю Шалимову, он в синем кителе. Рассказывать все, без утайки.
Оставшись втроем, оперативники дружно закурили.
- Ну, что дальше делать будем? - спросил Колодников.
- Надо эти бутылки отправить на экспертизу, снять отпечатки пальцев, - предложил Мазуров.
- Ну, это само собой, - согласился Андрей. - Я их с собой заберу, прокатаем.
- Надо бы ковром заняться, там должна остаться кровь Орловой, - предположил Мазуров.
- Попробую выпросить у Шалимова Сычева, ему и двоих экспертов там за глаза хватит. Берите его и езжайте, оформляйте, как вещдок, - предложил Андрей.
- У нас Рваный объявился, из своей берлоги вылез. Брать надо, - пожаловался Мазуров. Его, матерого мента-профессионала, гораздо больше, как и Астафьева, влекло запутанное и пока малопонятное дело Орловой. Но он также понимал, что с Рваным тянуть нельзя. Не будет тот отсиживаться на одном месте, скроется опять в тех же заливных лугах, так и будет висеть на отделе скрывающийся преступник.
- Ну, вы отдайте ковер Сычеву, а сами езжайте брать своего Рваного! - предложил Колодников.
- Ладно, уговорил.
Колодникову в самом деле, удалось вызволить из бригады самого опытного эксперта - Николая Сычева, отличавшегося полной невозмутимостью и хладнокровием при самых сложных и кровавых делах. Уже полностью седой, с красным лицом, и в неизменном сером, в елочку пиджаке, со столь же неизменным дипломатом, он белозубо улыбнулся Юрию, но с Мазуровым они раскланялись довольно сухо. В свое время у них был конфликт из-за побочной деятельности эксперта. Мать Сычева держала на городском рынке небольшой магазинчик, реализующий мясо из соседних сел. Торговали там жена и мать эксперта, но и самому Сычеву приходилось порой тратить рабочее время на доставку товара. Мазуров как-то не выдержал и взорвался, в очередной раз не получив сделанных неделю назад снимков неопознанного трупа. Тогда он высказал все, что думает о работниках, подобных Сычеву, и сделано это было далеко не в дипломатической форме.
Глава 9
Чтобы заснять ковер во всей красе, пришлось искать помещение по всему зданию ГОВД. Наконец его расстелили в комнате отдыха, потеснив теннисный стол. Рассматривая вещдок, Мазуров покачал головой:
- Красивый, собака. Три на пять. Правда, машинная вязка.
Действительно, ковер был хорош! Классический, восточный узор, с преобладанием красного, коричневого и желтого тонов.
- Да, кровь тут не очень-то и разглядишь, - сказал Мазуров. - Но почему Орлову завернули именно в ковер? Неужели ничего другого под рукой не было? Он же очень дорогой, сколько такие сейчас стоят, кусков десять?
- Больше, - сказал Астафьев. - Не всегда и такую стену найдешь.
- На стене он как раз и не висел, - сказал Сычев, исследуя вещьдок, сидя на корточках. - Судя по некоторой вытертости и крупнозернистой пыли на ворсе, этот ковер лежал на полу. А кровь вот она, - Сычев показал на большое бурое пятно в самом центре. - И вот тут тоже, с краю.
- Точно?
Сычев обиженно хмыкнул:
- Уж это я различаю с первого взгляда. Сколько такого повидал на своем веку.
Астафьев присвистнул, и переглянулся с Мазуровым.
- Что ж, выходит, ее на нем и пробовали убить?
- Сейчас я принесу софит и сделаю фотографии, - сказал эксперт, - ну а потом займемся кровью.
Проход Сычева с софитом в руках привлек внимание высокого человека с погонами подполковника. Широкоплечий, плотный, но еще не толстый, с редеющей шевелюрой, Мамонов вызывал чувство уважения и одновременно какой-то опасности. Он будто подавлял людей своей внутренней энергетикой. Проще говоря, Мамонов обладал качествами, присущими властным руководителям, умеющим без особых усилий держать подчиненных в узде. Вслед за экспертом он зашел в комнату и остановился на пороге.
- Здравия желаю, товарищ подполковник, - поздоровался Мазуров, подтаскивая ковер поближе к софитам.
- Привет, чем это вы занимаетесь? - спросил подполковник, пытаясь понять причину суматохи вокруг восточного чуда.
- Да вот, оформляем улику. В этот ковер была завернута Орлова, и здесь должны остаться следы ее крови.
Сычев включил лампы и начал щелкать своим стареньким 'Зенитом'.
- У тебя пленка-то цветная? - спросил Мазуров.
- Обижаешь, 'Кодак', другой не держим.
В самый разгар съемок подполковник тихо сказал:
- Ладно, работайте, - и вышел из комнаты.
- Что-то Мамонов сегодня тихий, - сказал Сычев, косясь в сторону двери. - Обычно пока кучу советов не надает, не уйдет.
- Да, поди, болеет после вчерашнего, - предположил Астафьев.
Подполковник Мамонов, начальник криминальной милиции и заместитель начальника ГОВД поднялся к себе в кабинет и сел за письменный стол. Лицо его выражало крайнее беспокойство. Зазвонил телефон, и Мамонов поднял трубку.
- Как дела, Михаил Андреевич?
Подполковник мгновенно узнал голос своего непосредственного начальника, полковника Фомина.
- Все нормально, Василий Николаевич.
- Как там, ничего сверхсрочного нет?
- Нет, все нормально, обычная рутина, отдыхайте.
- Хорошо. Но завтра я обязательно выйду на работу, - предупредил Фомин.
- Буду вас ждать, - почтительно отозвался Мамонов, но, положив трубку, скептически хмыкнул.
Полковник Фомин медленно, но уверенно двигался к предстоящей пенсии. Начало пошаливать сердце, давление прыгало... И весь основной груз работы он взвалил в последнее время на Мамонова, иногда неделями не появляясь на работе. Подполковник осторожно начал наводить мосты в областном УВД и уже заметил некоторые положительные сдвиги, приближающие его к должности начальника ГОВД и, соответственно, званию полковника.
Телефон зазвонил вновь. Услышав голос в трубке, подполковник невольно подобрался и, даже не видя своего собеседника, изобразил на лице почтительную мину:
- Да, Александр Иванович, здравствуйте. Да-да, делаем все, что в наших силах.
- Надеюсь, это не выйдет за пределы города? - спросил городской глава.
