— Мой народ воюет, — сказал Правитель, брезгливо прикоснувшись к стакану, — у него нет возможности пить такой дорогой напиток, как кофе. Следовательно, и я не могу себе позволить кофе. Как спартанцы, мы должны пить воду.
Эльдина сделал глоток. Изумительный запах, смесь экзотического кофе с пряным шоколадом, волнами пошел над столом. Правитель пригубил стакан с водой.
— Ужасный сон, — сказала Эльдина, — проклятый сон. А шар так и уплыл в корявой руке этого мерзкого старикашки с оранжево-черными патлами. Я до сих пор вижу его удаляющуюся фигурку и навсегда уходящее от меня хрустальное видение.
— Шар, — повторил Правитель и задумался. — Саламандры, так ты сказала?
— Деревенские знахари говорят, если подержать эту мерзкую тварь в руках дольше минуты, по рукам пойдут бородавки и может отсохнуть селезенка.
— Селезенка? — На этот раз Правитель откровенно засмеялся.
—
— Не вижу ничего смешного.
— Поменьше общайся со знахарями. Хум, ха! — Правитель вытер заслезившийся глаз платком. — И зачем тебе селезенка? Без селезенки можно жить. И даже неплохо. Это тебе скажет любой знахарь. Хум, хум, хум! Ха!
— Ты можешь прекратить свой идиотский смех?
— С полковником Штефаном ты не говорила так грубо.
— Ты за это приказал его расстрелять?
— Вовсе нет. Он заслужил свое.
— Штефан был настоящий мужчина. И он бескорыстно любил меня.
— Замолчи.
— Ты велел убить всех моих друзей. Неужели из ревности?
— Из ревности? — Человек в белом кителе презрительно усмехнулся. — Чепуха. Это были сплошь негодяи и предатели. Иного они не заслуживали.
— Это были настоящие офицеры. Воины! Смелые, решительные, умные. Они умели командовать и побеждать. Ты велел их убрать. С кем ты остался?
— Они тебя держали за продажную девку. А у меня ты королева.
— Ты велел подслушивать все их разговоры. И если ночью, в картежной игре, у бильярда, в табачном дыму, в мужском разговоре, а то даже на подушке у любовницы эти крепкие красивые мужики не продолжали славословить тебя, возносить хвалу твоему гению, ты одно это уже считал предательством. Ведь так?
— Что ты понимаешь, женщина?
— Женщины многое понимают. Но их не принято слушать.
— Шар и саламандры? — ехидно улыбнувшись, спросил Правитель, поднял стакан, посмотрел в него на просвет и вдруг нахмурился. — Шар?! Хвостатые твари?! Как? Что ты сказала? Что такое?! О, подожди... я вижу... вижу, как заплясали тени. Тени, черные тени, зеленые тени, лиловые тени — они окружают, приближаются, они пляшут...
Женщина посмотрела на Правителя с любопытством. А тот порывисто вскочил и затрясся, словно в горячке. По залу разнеслись его гортанные крики.
— Тени! Они! Окружают! Вот он! Он приближается. Я его вижу. Вижу второго. Их трое! Кто это сделал, господа? Душно! — Правитель рванул ворот, полетели золотые пуговицы белоснежного кителя.
У дверей застыл камердинер.
Но припадок, прошел так же быстро, как и подступил. Правитель опустился на свое черное деревянное кресло с высокой прямой спинкой и сказал будничным голосом:
— Шар? Да, шар. А вы что думали? Хрустальный такой шарик. Сияет отраженным светом. Зеленые огни, синие. Фиолетовые. Что-то ведь и я знаю про шарик... Не пойму только, что именно. А ведь это может оказаться важным. Предельно важным. Где наши колдуны? Что? Где? У себя в подземелье? Ладно, пусть сидят. Сначала запросим нашего астролога.
Астролог, получив задание от генерал-адъютанта изучить все, что имеет отношение к теме хрустального шара, не задавая лишних вопросов, почтительно склонил голову и ушел в свою обсерваторию, помещавшуюся в дальней юго-восточной башне замка. Однако уже на следующее утро он в чрезвычайном возбуждении требовал аудиенции у самого Правителя. Министр двора сомневался.
— Это чрезвычайно важно! — дребезжащим тенором толковал астролог. — Вопрос не терпит отлагательства. Вы понимаете, что означает Плутон в Раке и во Льве? Вы, может быть, забыли, что мы ведем войну? Тяжелую, изнурительную, победоносную войну. А знаете ли вы, что Меркурий в Стрельце напоминает нам о существовании времени и пространства, свернутых самих на себя двойным узлом Мебиуса? А ведь подобная свертка случается только два раза на протяжении тысячи двухсот лет. И дверца открывается только на тринадцать дней. — Астролог разошелся и, жестикулируя, двинулся на министра. Министр попятился. — К несчастью, мы поздно спохватились. Как раз сейчас открыта вторая дверца и, — астролог в ужасе возвел очи к небу, — и уже миновал восьмой день. В нашем распоряжении меньше недели. Следующий случай будет лет через семьсот.
— Ну хорошо. — Министр двора ничего не понял, но решился.
Выждав несколько минут, дважды вспотев от страха, он переборол себя и проскользнул мимо застывшего охранника в неплотно прикрытую дверь. Он оказался в огромном зале, который называли Серебряным кабинетом, потому что дубовые панели были там украшены тонкими сверкающими полосками из серебра. В этом северном замке было еще два рабочих кабинета — Золотой и Малахитовый, был еще и малый, самый секретный, но в них Правитель работал редко.
— Хм-хм... э... а... г... гы... Главный звездочет... — гнусавой скороговоркой пропел министр, — гы-гл- главный з-звездочет... — На нервных белых пальцах министра сверкнул перстень.
— Что звездочет? — Правитель поднял глаза от своих бумаг.
— Г-главный з-звездочет просит срочной аудиенции... Хм... э... — Перстень погас.
К удивлению министра, не было ни грома, ни молнии. Правитель согласился принять астролога немедленно. Тот подхватил свою папку огромного размера и в сопровождении генерал-адъютанта прошел в зал заседаний, примыкавший к Серебряному кабинету. Правитель в одиночестве прохаживался возле висящей на стене карты, изображавшей театр военных действий.
— Проходите, — вежливо сказал Правитель и переставил на карте один из флажков.
Астролог засуетился, он не знал, куда ему пристроить свою непомерную папку.
— Вы не волнуйтесь. — Добродушная улыбка тронула губы Правителя, дрогнули серебряные усы.
— Да, конечно, — торопливо сказал астролог, — дело в том, мой Правитель, что Меркурий... — Он пристроил папку в углу огромного стола, заваленного бумагами, картами и заставленного графинами с водой, и стал развязывать тесемки.
Наконец узел поддался, папка раскрылась, и из нее посыпались большие и маленькие листы, испещренные знаками и схемами. Правитель терпеливо ждал, когда ползающий по полу астролог соберет свои бумаги. Тот наконец сложил кривую стопку, извлек из нее нужный лист, поднялся с колен и понемногу успокоился.
— Итак, — сказал астролог своим дребезжащим голоском, — вот линия Меркурия, — палец его заметно дрожал, — а вот линия Млечного Пути. Вот точка пересечения, которая каждые шестьсот лет описывает большой круг, а каждые двадцать четыре года — круг малый. С малыми кругами у нас все в порядке, нам обеспечено процветание, дважды двадцать четыре... итого... итого, с коэффициентом, девяносто шесть лет, все прекрасно, могу вас заверить, да и сами можете видеть Ваши славные победы, а вот большой... Тут перед нами проблемы. Да, тут проблемы. — Набравшись смелости, астролог взглянул на Правителя.
— Продолжайте, — сказал тот спокойно.
— Упомянутые мною шестьсот лет составляют ровно одну десятую от шести тысяч лет несчастий и страданий, причиняемых дьяволом персов Ариманом, который стремился свергнуть благородного Ахурамазду. А зодиак, как вы помните, исходно был разделен не на двенадцать домов, а на десять. Лунный же год состоял из тринадцати месяцев. Ошибка была исправлена, когда Весы были введены в зодиак
