Эйслинн заметила, что охранники улыбаются и выглядят счастливее, когда Кинан смеется. Она и сама чувствовала себя счастливее и решила, что это потому, что она теперь тоже одна из них.
Взяв себя в руки, Эйслинн задала важный вопрос:
— Значит, фейри, которые причиняют людям вред, не наши?
Улыбка Кинан исчезла так же быстро, как и появилась.
— Большинство из них — не наши. Но некоторые… Когда мы станем сильными, — он взял ее за руку и так пристально посмотрел ей в глаза, что Эйслинн с трудом подавила желание сбежать, — мы сможем остановить их. Летний Двор самый изменчивый из всех, самый страстный. Без руководства моего отца не всем удается сдерживать свои страсти и желания. У нас с тобой будет очень много работы.
— Ох, — выдохнула Эйслинн.
Внезапно на нее навалилась вся тяжесть того, на что она соглашалась. Ей стало казаться, что все это невозможно. Должно быть, Кинан заметил ее волнение, потому что быстро добавил:
— Но мы будем и отдыхать. Летний Двор — это место танцев и желаний. Только работать так же несвойственно нашей природе, как неприемлемо оставлять злодеяния безнаказанными.
— Похоже, я согласилась на что-то грандиозное, а? — Эйслинн крепко сжала кулаки, чтобы не тряслись руки.
— Да, — осторожно согласился Кинан.
— И что же я… должна делать?
— Ты будешь пробуждать землю, когда зиме нужно будет отступить, будешь мечтать о весне вместе со мной. — Он взял ее руки и нежно разогнул сжатые пальцы, раскрыв ее ладони. — Закрой глаза.
Эйслинн вздрогнула, но сделала так, как он сказал. Она почувствовала его дыхание на своем лице, когда он прошептал:
— И они мечтали о том, как тонкие корни погружаются в почву и пушистые звери просыпаются в своих убежищах. Мечтали о том, как серебристые рыбы мчатся в стремительных потоках, как полевые мыши резвятся в траве и как греются на камнях змеи. И Летние Король и Королева улыбались новой жизни, которую они пробудили ото сна.
И Эйслинн увидела это: мир потянулся, как гигантское животное, сбрасывая с себя снег и долгое бездействие. Она почувствовала, как засияло ее тело, и не хотела, чтобы это прекращалось. Она увидела белую иву, чей шелест слышала в легком бризе, когда впервые встретила Кинана; ощутила нежный армат весенних цветов. Вместе они будут пробуждать животных и саму землю. Они будут смотреть на просыпающийся мир и ликовать.
Эйслинн открыла глаза, чтобы посмотреть на Кинана, и поняла, что плачет.
— Это слишком… грандиозно. Все, что снова должно жить… Как же я смогу? Мы? Что, если у меня не получится?
Кинан положил ладонь на ее щеку:
— У нас все получится.
— А все остальное? Дела Двора? — Она вытерла щеки, стараясь не удивляться, увидев, что ее слезы были золотыми. Поспешно спрятав руки в карманы, она прошла дальше. — Я не умею никем управлять.
Он пожал плечами и поравнялся с ней.
— Научишься. Я буду рядом. Я знаю, как управлять. Но сегодня мы не будем обо всем этом думать. Это красота Лета. В нем должны быть удовольствия и танцы. Если мы будем радоваться жизни, все остальные тоже будут. Это такой же долг, как и пробуждать землю.
— Замечательно, похоже, работенка не пыльная. Будить землю, управлять неуправляемыми, исправить то, что развалилось, и веселиться. — Эйслинн с трудом проглотила ком в горле, когда они подошли к порогу дома Сета. Ей было дурно от количества обязанностей, которые теперь войдут в ее жизнь, и от того, что она скажет Сету. — Похоже, любой дурак справится с этим коротким списочком.
— Нет, но Летней Королеве это по плечу, — заверил ее Кинан. Он наградил ее еще одной ослепительной улыбкой и повернулся к открывающейся двери. — Но сегодня мы сделаем первый шаг. Я познакомлюсь с возлюбленным моей королевы и постараюсь подружиться со смертным, идет?
— Идет. По крайней мере, это выполнимо.
Эйслинн тряхнула головой, словно стараясь сбросить стресс, и взглянула вверх.
Сет стоял в дверях, спокойный и терпеливый, как всегда. Все ее волнения, перемены и весь мир отошли на задний план.
Она забеспокоилась, что после вчерашней ночи все будет казаться странным, что Сет больше не захочет ее, что он разозлится оттого, что она притащила фейри в его дом. Но его, кажется, абсолютно не волновал их приход и присутствие фейри, окружавших Эйслинн. Кроме нее и Кинана, все они были невидимыми, но Эйслинн знала, что Сет их видит и прекрасно понимает, кто стоит рядом с ней.
По выражению лица Сета ничего нельзя было понять. Он протянул руку и произнес:
— Привет.
Кинан, Ниалл, охранники — все было забыто, когда Эйслинн оказалась в объятиях Сета.
Увидев лица Эйслинн и смертного, Кинану стало проще поверить в то, что его королева сделала единственно возможный для нее выбор. Он знал этот взгляд, видел его в глазах нескольких избранных им девушек, в глазах Донии.
— Пойдем, — сказал Сет и жестом пригласил Кинана. Потом вдруг остановился и взглянул на Эйслинн. — Или он…
Она на мгновение задумалась.
— М-м, ты можешь войти?
— Могу. — Кинан обменялся короткими взглядами с Ниаллом по поводу осведомленности Сета о том, кто он такой, и о том, что фейри не выносят металл.
— Холодный металл не причинит вреда монарху.
Сет не пропустил удар. Изогнув бровь, он сказал:
— Полагаю, это значит, что ты Кинан.
Эйслинн вздрогнула. Ниалл и охранники замерли. Кинан рассмеялся.
— Он самый, — подтвердил он.
— Ну, раз уж дом для тебя не проблема… — Сет не договорил и повел Эйслинн внутрь.
Кинан вошел вслед за ними в сумрачный свет комнаты. Она была крошечной, но вполне опрятной. Первая его мысль была о том, что Дония посчитала бы ее даже уютной, если бы могла находиться рядом с таким количеством металла.
— Хочешь чего-нибудь? — Задал Сет Кинану риторический вопрос из маленькой кухни, засовывая миску с каким-то рисовым блюдом в микроволновку. — Эш нужно поесть.
— Да я в порядке, — вспыхнула она.
— Ты сегодня вообще ела? — Сет подождал пару секунд и, когда она не ответила, повернулся к буфету и стал доставать тарелки.
Кинан почувствовал, что начинает испытывать к Сету симпатию.
Эйслинн застенчиво проговорила:
— Я собираюсь сделать это. В смысле, по поводу королевы и все такое. — Она села на край дивана.
— Я понял, когда увидел его, — спокойно сказал Сет, сунул в руки Эйслинн бутылку воды и выжидающе уставился на Кинана.
Кинан взял протянутую ему Сетом бутылку.
Звякнула микроволновка. Никто не проронил ни слова, пока Сет собирал на стол. Потом он спросил:
— И что это значит для нас?
— Ничего. Я об этом подумала. — Эйслинн бросила короткий взгляд на Кинана. — Это было одним из моих условий, когда я соглашалась на эту работу.
Кинан сел на один из стульев.
— А школа? — Сет вручил Эйслинн тарелку и сел рядом с ней.
Он немного расслабился, когда она подтянула под себя ноги и откинулась спиной на его грудь.
— С этим тоже порядок, — заверила она.
Сет с некоторым апломбом контролировал ситуацию, но Кинан заметил собственнические жесты смертного — случайные прикосновения, которые свидетельствовали о его физической связи с Эйслинн.
Сет с ложки кормил ее. Она проглотила первую предложенную порцию еды, и, повернувшись к Кинану, Сет спросил:
— И что теперь?
— Эйслинн пойдет со мной к Донии и станет королевой. — Кинан старался сохранять самообладание. В конце концов, они оба хотели одного и того же — чтобы Эйслинн была счастлива.
— Ей будет больно? — Взволнованно спросил Сет.
Эйслинн была поражена вопросом. Вилка в ее руке повисла в воздухе.
— Нет, — сказал Кинан. — А после этого мало что в моем и твоем мире сможет причинить ей вред.
— А как насчет другой — Зимней Королевы? — Сет рассеянно поглаживал волосы Эйслинн.
— Она может. Монархи могут ранить или убить друг друга.
— Монархи, как ты, — жестко произнес Сет. —
— Этого не будет. — Кинан посмотрел на Эйслинн, прильнувшую к Сету и выглядевшую абсолютно счастливой. Вот, чего он хотел для нее — счастья. Даже если это означало, что сейчас она будет с другим. — Я дал ей слово.
Они молча сидели, пока Эйслинн ела. Наконец, она нарушила тишину:
— А Сет может пойти с нами?
— Нет. Смертным нельзя присутствовать на церемонии. Для него это небезопасно, — ответил Кинан осторожно, борясь с соблазном подвергнуть этого
