уселась отдохнуть на старую, трухлявую корягу, и наперебой стали кричать обычные детские глупости вроде «Чур-чура, кончилась игра!» или «А мы тебя нашли!». Только… Лучше бы они этого не делали.
Девушка на какое-то время замолчала, переводя дыхание, и они шли по коридору, слушая только эхо собственных шагов. Викентий еще удивился, что никто не встречается им на пути, что не слышно ни шума городского, ни обычного грохота метро… Неужели они так глубоко под землей? Но спросить он не успел, потому что его спутница заговорила вновь:
– Девочка сидела на почерневшей от времени коряге, а у ног ее копошился целый клубок змей. Змеи обвивали ее ноги, дремали на коленях, даже забирались в волосы. И при этом без конца шипели, высовывая раздвоенные язычки и скаля маленькие отвратительные пасти. А девочка улыбалась им и что- то говорила на непонятном языке, где тоже преобладало шипение… А потом девочка подняла голову и увидела стоящих перед нею оцепеневших от ужаса своих малолетних деревенских обидчиков… «Вы пришли шпионить за мной,- сказала девочка, и лицо ее при этом было похоже на оскаленную пасть змеи, а глаза мерцали гневным ядовито-зеленым светом.- Вы хотели увидеть, что я здесь делаю. Вы увидели. Только вам никому не удастся все это рассказать, потому что домой вы не вернетесь».
И девочка приказала своим змеям убить детей. Всех до единого. Всю дюжину. А они… Они даже не смогли сдвинуться с места, чтоб убежать, стояли как зачарованные и безропотно ждали смерти. Но в то мгновение, когда последний ребенок - это была девочка, ровесница
Произошло с самой девочкой.
Сначала она подумала, что у нее просто закружилась голова от вязкого запаха убийства и в глазах двоится от напряжения - ведь змеями повелевать нелегко. Но потом она увидела, очень четко, до мельчайшей детали, себя, стоявшую по другую сторону коряги. «Ты - я?» - спросила девочка. «Теперь - нет,- последовал ответ.- Теперь ты остаешься без меня, потому что мне с тобой страшно».
Девочка слегка испугалась. Она ведь не знала, откуда у нее взялся двойник и чем ей может грозить его потеря.
«Кто ты?» - спросила она.
«Ты можешь считать меня своей душой. Или совестью. Только какая тебе разница? Я ведь ухожу от тебя».
«Теперь я умру? - испугалась девочка. Она все еще побаивалась смерти, хотя уже училась повелевать ею. И показала на мертвых детей: - Как они?»
«Ты давно умерла, хотя еще ходишь, дышишь и имеешь власть, полученную от Тьмы. Придет время, и ты еще позавидуешь смерти этих ребятишек. Придет время, и ты будешь очень сильно жалеть о том, что я от тебя ушла».
«Нет! - зло крикнула девочка.- Ничуточки не пожалею! Ты мне не нужна, давай уходи! Мне без тебя будет легче!»
И я… то есть вторая половина девочки, ушла, бросилась бежать через проклятый лес, не касаясь ногами топей и оврагов. Только вот что было страшно. Уходя, она видела перед своим внутренним взором, как оставшаяся в компании змей девочка, напевая веселую песенку, укладывает трупы детей в ряд и украшает их цветами и листьями папоротника. И
– Значит, получается, что вы - душа Надежды?- спросил Викентий.
Он услышал нечто, напоминающее смех.
– Я думала так в детстве.
– Не понимаю,- прошептал Викентий, однако «ипостась» услышала этот шепот.
– Вы же психиатр! - тоном легкого презрения констатировала она.- Вы же знаете, что такое синдром раздвоения личности.
– Знаю! - обиделся Викентий.- Но этот клинически описанный синдром не предполагает, что личность раздваивается физически, на два вполне жизнеспособных материальных субъекта!
– Значит, случай Надежды Абрикосовой уникален.
– Да. Простите, какую вы назвали фамилию?
– Абрикосова. Это моя фамилия. И
– Значит, вы знаете и обо мне.
– Да.
– И знаете, зачем я действительно
– Да. Но сейчас вам лучше не знать об этом.
– Понятно. А что
Видимо, вопрос Викентия прозвучал слишком уж иронически. Потому что «ипостась» Надежды Абрикосовой остановилась и резко обернулась:
– Мне ничего не нужно от вас, господин Вересаев! Мне нужно защитить вас.
Девушка развернулась и вновь быстро зашагала вперед.
– Не могли бы вы поподробнее растолковать мне намерения вашей… второй личности? - просительным тоном обратился к ней Викентий.- А то у меня такое чувство, словно я попал в водоворот: вокруг меня все время что-то жуткое совершается, а я совершенно не могу ответить на два исконно русских вопроса: что делать и кто виноват!
– Ладно. Только это получится опять пересказ биографии Надежды.
– Я и не сомневался. Кстати, как мне вас называть? Тоже Надежда? Или Надежда-два?
Девушка коротко и горько рассмеялась.
– Зовите меня Элпфис. Почти так звучит «надежда» на древнегреческом.
– Хорошо… Элпфис.
– Она много врала вам, господин Вересаев. У нее вообще особенный талант убедительно лгать. Но иногда свою ложь она разбавляла правдой. Да, бабка забрала ее, пятилетнюю, к себе в Москву, но только после того, как узнала жуткую историю: родители Надежды умерли в постели от укусов змей. Многочисленных укусов, по свидетельству судмедэкспертизы. Думаю, вы догадались, что змей-убийц наслала сама пятилетняя девочка.
– Она убила своих родителей?! Господи! Зачем?!
– Чтобы поселиться в Москве у состоятельной бабушки и добиться той цели, что поставила перед собой.
– Цели?!
– Об этом позднее. Бабушка тоже нужна была Надежде до поры до времени. Когда она стала мешать, вызванные теперь уже старшеклассницей Надеждой змеи убили и несчастную старуху.
– Чем же бабка-то мешала?
– Надежде понадобилась квартира. В полное безраздельное пользование. Чтобы заниматься своими… экспериментами. Потому и было поступление в Институт практического востоковедения и упорное желание заниматься темами, от которых отступались многие маститые ученые-африканисты. Она написала несколько серьезных исследований об имитативнои магии племен кпелле, басса и других… Для работы она изучала все доступные и недоступные материалы, касающиеся древних африканских культов…
– А подработка стриптизом?
– Чушь. Деньги у нее были всегда и в необходимом количестве. Кроме того, у нее имеется столько драгоценностей, что если их обратить в деньги…
– Теперь понятно, почему она мне подсовывала алмазы.
– Призрачные, кстати. Ни с одним настоящим камнем она не расстанется.
– Призрачные?
– Да. Созданные силой внушения. Даже не магии. Но это не важно. Важно другое. Надежда с каждым годом приближалась к исполнению своего главного замысла. Она уже знала достаточно для того, чтобы этот замысел воплотить. При помощи специальных упражнений в заклинаниях и чарах она могла легко погружать людей в гипнотический транс, а самое главное, призывать змей. Но кое-что все еще оставалось ей недоступным.
– Например?
– Например, Царь Непопираемой земли. Алулу Оа Вамбонга.
– Ах, ну да, как же я мог забыть! Она о нем все уши мне прожужжала. И о том, как духовной своей субстанцией совершила путешествие в племя… вибути, кажется? И как там видела этого Царя…
– На самом деле этого не было.
– Конечно. Надежда сказала, что это происходило с нею в медиумическом сне, который на нее Вупи Голдберг наслала.
– Кто?!
– Ну, ее наставница сугубо африканского вида.
Элпфис рассмеялась. Смех у нее, как отметил про себя Викентий, был каким-то скупым, словно ипостась хитрой гражданки Абрикосовой боится зазря истратить хоть каплю своих эмоций.
– Эту даму зовут Озулия,- сказала девушка.- И она сыграла в жизни Надежды серьезную роль.
Озулия - эмигрантка из Свазиленда, якобы получившая в России вид на жительство и статус политической беженки. Это ее официальная легенда. На самом деле Озулия была изгнана Царем Непопираемой земли и жрецами из племени вибути за то, что нарушила табу.
– Что за табу?
– Племя вибути никогда не пускает на свою территорию ни обычных змей, ни змей-вампиров.
– Правильно делает. Только кто такие змеи-вампиры?
– Хм. Тут с точки зрения официальной зоологии ничего не объяснишь. Да и у Брема вы описания этих тварей не найдете. Змеи-вампиры - это лишенные
