наемникам сатрап отказался. Как отказался и от охраны гарема. Ведь за всю историю существования гвардии ни один гвардеец даже не взглянул в сторону запретного сада. Именно здесь располагались покои жен и наложниц. Именно сюда должны были проникнуть заговорщики, и именно отсюда они собирались похитить юную наложницу, красавицу островитянку.
С того дня, как она оказалась в Кортесе, сатрап трижды пытался вступить в свои права, но ослабленный вином и порошком лотоса организм всякий раз подводил своего хозяина. Сил сатрапу хватало только на то, чтобы добраться до комнаты наложницы и упасть на кровать. В следующую минуту сатрап уже громко храпел, откинувшись на пуховые подушки.
Однажды он даже смог обнять девушку, прижавшись слюнявым ртом к точеной шее, но и опять, как в прошлые разы, на большее его не хватило. В следующую минуту он уже спал, оглашая своим храпом весь запретный сад.
С ужасом посмотрев на спящую тушу, красавица потихоньку выбралась из комнаты и побежала в сад. Незаметно пробравшись в самый дальний уголок, девушка забилась в тень старой беседки и горько зарыдала, содрогаясь от отвращения.
Не о таком мечтала она, прося богиню Гуалин о тихой семейной жизни с любимым. Пусть он не очень красив внешне и огромен, пусть его жизнь неразрывно связана с постоянным риском, но она любила его. И даже если им было суждено прожить вместе всего несколько лет или дней, это не имело значения. Это были бы их дни.
Но предательство брата, этого властолюбивого чудовища, превратило все ее мечты в прах. Из-за него погиб отец, умерла, не вынеся горя и позора, мать, а сама она оказалась наложницей в серале отвратительного наркомана далеко в глубине материка. Ей ужасно не хватало привычной еды, запаха моря, тихого шелеста горных сосен. Она была одна в этой далекой, дикой стране.
Тихий плач привлек внимание сторожевого барса. Этих быстрых, смертельно опасных животных начали разводить специально, после того, как в запретный сад пробрался асассин, искавший место, где сатрап будет один. Ведь в сераль не входят с охраной. Сатрапа спас Расул. Он был единственным, кто мог беспрепятственно входить в любой уголок дворца, даже в сераль. Интуиция не подвела капитана гвардии. Только благодаря своей реакции и постоянной готовности к бою, он смог опередить убийцу.
Беременную самку барса случайно поймали во время охоты. Она запуталась в облавной сети, и ловчие смогли запихнуть ее в клетку. Именно тогда в голову Расулу и пришла удачная мысль, не убить зверя, а дождаться приплода и воспитать из малышей хорошую охрану для запретного сада. Ведь давно известно, что барсов держали для охоты. Но это была привилегия царей. А воспитать из хищника охрану – совсем другое дело. Это не нанесет оскорбления царственным особам, ведь кричать о том, кто и как охраняет дворец, никто не собирался.
Расул прекрасно знал, что барсы легко поддаются дрессировке и могут стать отличной охраной. Главное, забрать детенышей от матери до того, как они откроют глаза. Никогда не знавшие вольной жизни, они будут считать свое существование естественным и не станут тосковать по свободе.
С тех пор барсов выпускали в сад каждую ночь. Именно благодаря этим быстрым и безжалостным хищникам запретный сад стал самым безопасным местом во всем дворце. Звери подчинялись только троим. Старший зверовод был десятником гвардии, и только он подбирал себе замену. Только он решал, кто будет кормить и ухаживать за животными. Вторым был гвардеец, которого подбирал главный зверовод, и третьим сам Расул. Только ему, как капитану гвардии и командиру личной охраны, доверялась возможность управления этими хищниками.
Горе и страх целиком захватили сознание плачущей девушки. Уткнувшись лицом в колени, она рыдала, не замечая ничего вокруг. Из ступора ее вывело тихое порыкивание стоявшего перед ней зверя. Подняв голову, девушка наткнулась на жесткий взгляд желтых глаз барса.
Огромное, великолепное животное стояло прямо перед хрупкой девушкой, не сводя с нее внимательного, настороженного взгляда. Его всю жизнь учили убивать посторонних, проникших в сад. Но все посторонние были обычно опасными самцами и пахли совсем по-другому. А эта самочка пахла знакомыми запахами сераля и не выглядела опасной. Скорее, ей самой нужна была защита.
Растерявшаяся от неожиданности девушка забыла о своем горе и восторженно рассматривала стоявшего перед ней зверя. Он появился так тихо и неожиданно, что Юко даже не успела испугаться. Огромный, смертельно опасный зверь не внушал ей страха. Скорее, это были интерес и любопытство. Она много слышала о сказочной красоте и грации этих зверей, но впервые увидела одного из них, тем более вот так близко, на расстоянии вытянутой руки.
Барс медленно подобрал задние лапы и сел, обвившись длинным хвостом. Круглые уши хищника настороженно шевелились, улавливая тихие звуки сада. Не сводя взгляда с девушки, барс медленно склонил голову набок, словно внимательно рассматривая свою пленницу. Присмотревшись, девушка увидела на шее зверя широкий ошейник из грубой кожи.
– Бедный мой! Оказывается, мы с тобой оба пленники в этой золотой клетке. Только ты сторожишь ее, а я в ней вынуждена жить, – тихо проговорила Юко, медленно протягивая зверю руки крошечными ладошками вверх.
Барс осторожно обнюхал протянутые ладони и, тихо фыркнув, неожиданно шагнул вперед. Подойдя вплотную, зверь принялся обнюхивать всю ее, словно пытаясь понять, кого занесло в его владения. Юко замерла, не зная, как реагировать. Именно эта неподвижность и спасла ее от смерти. Убедившись, что девушка не опасна и в одежде не спрятано железо, зверь улегся рядом со скамейкой, словно решил охранять ее.
Дневная жара сменилась ночной свежестью, и легкий ветерок принес в запретный сад запахи ночной степи. Юко зябко поежилась. Она сбежала из своих покоев в легком шелковом одеянии, и теперь ночной воздух холодил ее нежную кожу. Только ноги девушки оставались в тепле. Лежащий рядом со скамейкой зверь согревал их своим теплом. Даже сквозь сафьяновые туфельки она ощущала жар звериного тела.
Юко замерзла и сон начал одолевать ее, но она не решалась вернуться к себе. Немного подумав, девушка осторожно встала и, медленно обойдя барса, опустилась на еще теплый мрамор беседки. Медленно прижавшись спиной к животу барса, девушка улеглась на правый бок и, подложив под голову ладошки, закрыла глаза.
В одном переходе от Кортеса, за скальным уступом, как нож, врезавшимся далеко в море, разбил лагерь странный отряд. Его нельзя было назвать караваном, в лагере не было верблюдов с поклажей, не сновали по раскаленному песку расторопные слуги, не расцвечивали степь яркие шатры и не было самого главного, что отличает обычный купеческий караван от воинского отряда, – разделения путешественников на касты.
В обычном караване купцы и караван-баши держались отдельно от погонщиков, а те, в свою очередь, сторонились караванных охранников, единственных, кто в пути поддерживал хоть какую-то дисциплину и имел настоящее оружие.
Этот отряд был единым, монолитным организмом, спаянным воинской дисциплиной и четкой иерархией. Странным было только то, что практически все бойцы отряда были людьми в возрасте, давно перешагнувшими рубеж зрелости. Только трое из них были моложе всех остальных бойцов. Высокий, гибкий юноша с зелеными, кошачьими глазами, огромный, необъятных размеров воин со странным невиданным в этих местах лицом и могучий, заросший черным, кучерявым волосом по самые глаза мужчина, обоженные руки которого выдавали кузнеца.
Уже вторую седмицу отряд дожидался возвращения сотника Топ-Гара. Он отправился в Кортес на разведку. Сотник был одним из тех, кто пришел в поместье позже других. Его еще помнили в казармах гвардии и это было самым решающим фактором при выборе лазутчика. В задачу Топ-Гара входило узнать, что изменилось в охране замка, найти гвардейцев, хорошо помнивших капитана Расула, и попытаться склонить их на свою сторону.
Отряд, разбив лагерь в непосредственной близости от города, мог не опасаться, что в Кортесе узнают об их присутствии. Давно уже конные разъезды не уходили от города дальше, чем на три перелета стрелы. Наемникам не хотелось надолго покидать уютные таверны и доступных женщин. Гораздо приятнее было ночевать в теплых постелях, чем в степи, под открытым небом.
Кроме того, место они выбрали с таким расчетом, что заметить лагерь с моря или караванных троп было невозможно. Несколько раз в море мелькал парус контрабандистов, а в степи появлялся шлейф пыли, указывающий на проходящий караван. Но и те и другие имели достаточно поводов держаться подальше от незнакомцев, а моментально принятые меры обеспечивали отряду необходимую скрытность.
Время ожидания тянулось бесконечно долго, но бойцы, много лет прожившие служа в гвардии, умели ждать. В лагере царил образцовый порядок, а все находившиеся в лагере соблюдали привычный распорядок дня, принятый в поместье. Продолжались даже утренние тренировки.
Только Медведь никак не мог успокоиться и регулярно рвался лично отправиться в Кортес. Угомонить его удалось только после того, как Ал-Тор пригрозил отказаться от предпринятой затеи.
Бешено зарычав, Такаши ударом кулака раскрошил в мелкую щебенку небольшой камень и, схватив свою неразлучную нагинату, убежал по пляжу в обратную от города сторону. Пытавшихся последовать за ним стариков Ал-Тор удержал. Юноша понимал, что воину необходимо побыть одному. Даже то, что Такеши может повстречать на пути хищников, неважно каких, четвероногих или двуногих, не заставило Ал-Тора поменять свое мнение.
Улыбнувшись в ответ на такое предположение, он коротко ответил:
– Что ж, я им не завидую. – И, развернувшись, отправился на пляж, купаться.
Топ-Гар въехал в Кортес следом за небольшим караваном. Пока стражники у ворот разбирались с караван-баши, решая, сколько и кому он должен заплатить за въезд в город, сотник тряхнул поводьями и объехал сбившийся в кучу караван. Бросив ближайшему стражнику несколько медяков, он, не оглядываясь на спорящих, направил коня в сторону гостевых кварталов.
Сотник уже несколько лет не был в городе, но это не мешало ему легко ориентироваться в лабиринтах городских улиц. Он не сомневался, что о его появлении в городе будет немедленно известно дежурному офицеру тайной стражи. Недаром кожа сотника уже полколокола зудит от упертых в спину взглядов. Но сотник и не собирался скрываться. Он не стремился привлечь к себе внимание, но и не прятался, понимая, что, ведя себя просто, как человек, вернувшийся из далекой поездки, он быстрее избавится от внимания тайной стражи.
Сняв комнату в трактире средней руки, Топ-Гар поставил коня на конюшню и поручив его заботам конюха, отправился промочить горло в общем зале. Ему предстояло услышать много ненужного, чтобы потом, в спокойной обстановке разобраться, что изменилось в его отсутствие, а что осталось прежним.
Просидев в таверне почти до самого вечера, сотник внимательно слушал разговоры соседей. Трое гуртовщиков обсуждали цены на скот, два купца средней руки решали, стоит ли везти специи на север, а четверо наемников вполголоса ругали своих нанимателей и пытались понять, куда делась сотня Деметриса.
Ни капитана, ни его людей не видели с того дня, как он, срочным порядком подняв свою сотню, умчался в степь. Что стало с ним и его людьми, оставалось тайной. В основе всех предположений была уверенность, что капитан нашел более щедрого нанимателя и решил не делиться с остальными. Вот откуда секретность и внезапность отъезда.
Выпив две кружки не самого лучшего вина, Топ-Гар поднялся и не спеша отправился на улицу. День склонялся к вечеру, а это значило, что вскоре многие не заступившие на дежурство гвардейцы соберутся в таверне «Старый палаш», принадлежащей одному из ветеранов гвардии. Ему повезло. Выйдя на пенсию, он сошелся с хозяйкой таверны, вдовой средних лет. Быстро отвадив компанию буянов и любителей дармовщинки, он пустил в казармах гвардии слух,
