Быстро проехав знакомыми улицами, Топ-Гар направил коня в ворота города. Стражники у ворот лениво проводили взглядами жилистого ветерана, сидевшего в седле так, словно родился в нем. Разморенные жарой и жаждой, они поленились даже поинтересоваться подорожными бумагами старика.
Вырвавшись из душного зловония города, Топ-Гар вздохнул полной грудью вольный воздух степи и, привстав в стременах, дал коню шпоры, посылая его в карьер. Весело всхрапнув, соловый жеребец закусил удила и понесся, гулко барабаня подковами по торговому тракту.
Спустя день Топ-Гар ворвался в лагерь так, словно за ним по пятам гналась вся тайная служба Кортеса. Слетев с седла, сотник быстро огляделся в поисках Ал-Тора и Такеши. Молодые люди только что закончили тренировку и возвращались с пляжа, когда Ал-Тор увидел приехавшего.
– Это Топ-Гар, – радостно хлопнув Такеши по плечу, воскликнул юноша.
Молча кивнув, Такеши перехватил поудобнее нагинату и бегом кинулся к лагерю. Медведь несся так, что Ал-Тор смог догнать его только у лагеря.
Увидев несущихся по песку воинов, Топ-Гар быстро зашагал им навстречу. Подбежав к сотнику, Такеши отбросил нагинату и, схватив ветерана за плечи, принялся трясти, задавая сразу десяток вопросов и путая от волнения разные языки. Подбежавший следом Ал-Тор с трудом разжал железную хватку воина.
– Медведь! Оставь его! Если ты хочешь что-то узнать, то дай ему просто высказаться.
Кое-как оторвав Медведя от сотника, Ал-Тор вклинился между ними и коротко скомандовал:
– Говори.
– Мне удалось.
– Что именно? – резко спросил Такеши.
– Я уговорил ветеранов, а самое главное, нам поможет главный зверовод. – Сотник принялся рассказывать все по порядку. Когда он дошел в своем рассказе до того момента, как Юко ночевала в беседке рядом с барсом, Такеши не выдержал и в ярости кулаком расколол пополам небольшой булыжник.
Топ-Гар закончил свой рассказ и тут же потребовал от Такеши какой-нибудь предмет, который бы Юко точно могла узнать. Такеши задумался. Потом, вспомнив что-то, кинулся к своему узелку. Быстрыми и точными движениями распустив узлы, воин развернул небольшую тряпицу и, сжав что-то в кулаке, бросился обратно.
– Вот. Этот амулет она оставила для меня на вишневом дереве в праздник поминовения усопших. Об этом знаем только я и она. Только прошу тебя, не потеряй его. Это единственная вещь, которая реально связывает меня и Юко. Кроме моей памяти, конечно, – тихо добавил он.
– Я сделаю лучше, – также тихо ответил Топ-Гар. – Я отдам ей твой амулет, и ты сможешь забрать его сам, когда все это закончится, – сказал сотник, пряча амулет в пояс.
– Надеюсь, что так и будет, – ответил Такеши и, опустив голову, медленно побрел по песку в сторону моря.
Топ-Гар вскочил на коня и отправился в обратный путь. Ал-Тор проводил его взглядом и, повернувшись, отправился следом за Такеши. Догнав воина, Ал-Тор подстроился под его шаг, и молча пошел рядом. Оба воина молча брели по кромке прибоя, думая каждый о своем. Наконец, Ал-Тор решился нарушить молчание.
– Что тебя гложет, друг?
– Не знаю. Я так долго ждал этого момента, так долго искал ее, что теперь боюсь поверить, что скоро все закончится. Боги не дают ничего просто так. Они обязательно потребуют что-то взамен. Вот только что? Я боюсь даже предположить.
– Гони от себя мрачные мысли, друг. Скоро вы будете вместе. А насчет того, что боги могут потребовать что-то… Они и так отобрали у вас все. Даже родину. Ты честно служил своему хозяину, рисковал своей жизнью, спасая его, а он просто продал ее, как овцу на рынке, даже не вспомнив о данном тебе слове. Не надо ждать милость богов. Нужно просто жить, надеясь только на себя. Так говорил мой отец. Мой настоящий отец, который сделал из презираемого всеми мальчишки-бастарда, воина. И мне очень хочется верить, что не просто воина, а настоящего мастера, достойного его памяти.
– Не сомневайся, друг. Ты – мастер. Мастер, каких поискать, – улыбнулся Такеши.
– Просто, наши боги, не ваши. Потому ты и не можешь поверить в то, что я говорю.
– Я не говорил, что не верю в них. Мое имя означает «посвященный Тору». Это один из богов моей матери. Покровитель воинов, кузнецов и путешественников. При рождении мать дала мне два имени. От первого я отказался в тот день, когда умер мой отец. Это было местное, восточное имя, но решил забыть его. И хотя эта страна, моя родина, я не дорожу ею. Меня держит здесь только замок, построенный моим отцом, и его могила, на которой я еще ни разу не был.
– Послушай! Ты ведь можешь вытащить оттуда свою мать. Я только сейчас сообразил, – неожиданно воскликнул Такеши.
– Вот иблисова кость! Клянусь клинком, ты прав. Знаешь, я так привык жить в одиночку… Я почти не помню ее. Меня забрали совсем маленьким. С тех пор я ее не видел.
– Но попытаться стоит.
– Ты прав. Она заслужила возможность провести последние годы жизни не в клетке, а в собственном доме. Рядом с сыном. Знаешь, мне стыдно. Все эти годы я даже не интересовался, как она и жива ли вообще. Надеюсь, она простит мне это.
– Она мать. Вытащи ее оттуда, окружи заботой и любовью, и она просит тебе все. Ведь ты не мог просто прийти во дворец и потребовать свидания с ней, а потом вообще стал вне закона. Поверь, она поймет и простит. Она твоя мать.
– Я должен догнать Топ-Гара. Прости, друг, но мне надо спешить, – быстро проговорил юноша и сломя голову кинулся к лагерю. Спустя несколько минут он мчался по степи так, словно за ним гналась вся нечисть преисподней.
Весь день после проведенной в беседке ночи Юко отсиживалась в своей комнате, боясь высунуть на улицу свой крохотный нос. Ей казалось, что стоит только кому-то заговорить с ней, и он сразу все поймет. Словно все то, что с ней случилось, написано у нее на лбу.
Забравшись с ногами на низкую тахту, Юко забилась в уголок и затихла, обхватив руками колени. Ей страшно хотелось оказаться сейчас там, в беседке, рядом с тем огромным и сильным зверем, который так бескорыстно отдавал ей свое тепло. Это было не просто тепло. Это было ощущение уюта и защищенности.
Неожиданно дверь распахнулась и на пороге появился евнух в сопровождении служанки, женщины средних лет, лицо которой носило следы былой красоты. Эту высокую, статную северянку Юко видела всего несколько раз.
Хотя девушка не общалась ни с кем из живущих в серале близко, она слышала разговоры, что эта рабыня родила сатрапу сына, за что была наказана. Из одалисок ее сделали служанкой. Сатрапу не нужны были дети, способные покуситься на его власть. Ребенка забрали, как только он начал ходить и перестал нуждаться в постоянной заботе матери. Что с ним стало, Юко не слышала, но северянку заставили исполнять самые тяжелые работы, чтобы всем наложницам было понятно, чего не нужно делать.
Юко пугала эта сильная, гордая женщина. Даже приведший ее евнух старался встать так, чтобы не заступать ей дорогу. Поговаривали, что забиравшие у нее ребенка евнухи вынуждены были сначала навалиться на нее хором, чтобы связать. Но до этого она успела покалечить троих.
Евнух презрительно взглянул на Юко и писклявым голосом приказал ей покинуть комнату. Юко непонимающе взглянула на эту бесполую гору плоти. Евнух повторил приказ, сопровождая его выразительными жестами.
Юко продолжала молчать. Она не понимала, зачем ей куда-то уходить из своей комнаты? Ведь она жила здесь с того момента, как попала в Кортес.
Евнух начал терять терпение. Шагнув к девушке, он в третий раз повторил приказание, поднимая разукрашенную перламутром плеть, символ его власти.
Этого Юко вынести не могла. Ее, дочь многих поколений гордых и бесстрашных воинов, собирается избить какое-то бесполое существо. Вскочив на ноги, Юко коротко разбежалась и, выпрыгнув, ударила евнуха ногами в лицо. Утробно хрюкнув, толстяк с размаху грохнулся на спину.
Девушке повезло. Она была одета в одежду местных, прозрачные шальвары и короткую безрукавку. Сафьяновые туфельки на ногах и прозрачная из газа накидка на голову дополняли наряд. Будь она в своей традиционной одежде, ей никогда не удалось бы повторить прием, который она украдкой подсмотрела во время тренировок отца и своего проклятого брата.
Северянка, смотревшая на Юко с удивлением и жалостью, неожиданно звонко и заливисто расхохоталась. Евнух с трудом поднялся на ноги и, покачиваясь, двинулся к девушке. На его лице было ясно написано желание уничтожить дерзкую девчонку. Юко растерялась. Она прекрасно владела легкой нагинатой и короткими парными клинками шото, но сейчас он была абсолютно беспомощна. Не с ее слабыми руками было противостоять в рукопашной схватке против этой горы сала. Но северянка решила по-своему.
Шагнув вперед, она решительно схватила евнуха за плечо и с неженской силой развернула к себе, одновременно нанося удар кулаком в челюсть. Не ожидавший от нее такого подвоха евнух снова оказался на полу.
– Лучше угомонись, бесполый, – резко приказала она пытавшемуся встать евнуху. – А ты молодец, девочка. С тех пор, как я заставила их бояться себя, они больше ни разу ни от кого не получали по соплям. Умница. Я так не смеялась со времен своей юности.
– Зачем вы пришли? – робко спросила Юко.
– Мне приказали сменить все ковры и простыни. Ведь прошлой ночью здесь ночевал сатрап, вот они и забеспокоились. Ведь на простынях мог остаться пот и другие жидкости сатрапа, а, используя их, его можно околдовать.
– Неужели нельзя было сразу сказать, что это просто уборка? – растерянно спросила Юко, повернувшись к евнуху. За него ответила северянка:
– Эти бесполые считают нас просто животными, способными только удовлетворять желания сатрапа. Не переживай. Он получил то, что заслужил за свою спесь. Постой в сторонке, я сейчас быстренько наведу здесь порядок, а потом мы с тобой пройдемся по саду и поболтаем.
Юко молча кивнула и вышла в коридор, где уже толпились девушки, с любопытством разглядывая разбитую физиономию евнуха. Северянка привычно сменила простыни и скатала лежавшие на тахте ковры. Легко закинув все собранное на плечо, она вышла в коридор и, швырнув свою ношу в руки евнуху, сказала:
– Я свое дело сделала, а эту грязь сам отнесешь. А теперь исчезни, пока я не вспомнила, как дралась со своими братьями. Думаю, ты этого не переживешь.
Взвизгнув от злости и возмущения, евнух рысью бросился прочь из сераля. Вслед ему раздался звонкий девичий смех. Северянка решительно взяла Юко за руку и широким шагом направилась в сад, таща девушку за собой. Юко пришлось почти бежать, чтобы поспеть за решительно шагающей служанкой.
Выйдя во двор, северянка не останавливаясь направилась прямо в дальний конец сада. Сердце Юко замерло. Она понимала, что никто не мог узнать о ее ночном приключении, но все равно боялась. Боялась выдать себя каким-нибудь неосознанным жестом или неосторожным словом.
