Каталист спрятал лицо в ладонях. Руки у него дрожали. Джорам осторожно выпустил руку Сарьона и снова уселся на стул, удовлетворенно кивнув своим мыслям.
— Но как мы отсюда выберемся? — спросил Сарьон, поднимая голову и оглядывая тюрьму. Вид у него был изможденный.
— Вы отправитесь к стражникам. Скажете им, что вы заснули, а когда проснулись — обнаружили, что я исчез. Потребуете, чтобы они отвели вас к Блалоху. Поднимется суматоха, и я под шумок проскользну.
— Но как? Они же будут искать вас! Это...
— Это моя забота, каталист, — спокойно сказал Джорам. — Вы позаботьтесь о своей части задачи. Задержите Блалоха, на сколько сможете, и дайте мне время подготовиться к встрече.
— Задержать?! Что я смогу...
— Упадите в обморок! Наблюйте на него! Не знаю! Вряд ли это будет так уж сложно. У вас такой вид, будто и то, и другое может с вами произойти в любое мгновение.
Джорам смерил Сарьона убийственно едким взглядом, встал и принялся расхаживать по комнате.
— Я не так слаб, как вам кажется, молодой человек, — негромко отозвался Сарьон. — Мне не следовало соглашаться на ваши доводы и помогать вам приносить в мир это оружие тьмы. Однако же я это сделал и теперь должен нести ответственность за свои действия. Я сделаю сегодня то, что вы от меня хотите. Я помогу отдать этого злого колдуна в руки правосудия. Но не потому, что я хочу стать героем и получить право вернуться обратно.
Сарьон на миг умолк, потом глубоко вздохнул и продолжил:
— Я никогда не смогу вернуться обратно. Теперь я это понял. Там больше нет места для меня.
Джорам перестал расхаживать и несколько мгновений молча, пристально смотрел на Сарьона.
— И вы позволите мне уйти...
— Да, но не потому, что я боюсь вас или вашего меча.
— Тогда почему же? — спросил Джорам, презрительно усмехнувшись.
— И правда, — пробормотал Сарьон. — Почему? Я и сам частенько задаю себе этот вопрос. Я мог бы... мог бы назвать вам множество причин. Мог бы сказать, что наши жизни связаны воедино неким странным образом. Что я понял это сразу же, как только вас увидел. Что это восходит еще к тем событиям и тем временам, когда вы даже не появились на свет. Я мог бы это все сказать.
Он покачал головой.
— Я мог бы рассказать вам о друиде, некогда побеседовавшем со мной и давшем мне совет. Я мог бы рассказать вам о младенце, которого я держал на руках...
Все это каким-то образом связано между собой — и не имеет никакого смысла. Я и так уже вижу, что вы мне не поверите.
— Да какая, к черту, разница, поверю я вам или не поверю! На самом деле меня вовсе не волнуют ваши побуждения, каталист, — до тех пор, пока вы выполняете то, о чем я вас прошу.
— Хорошо, я выполню вашу просьбу. Но при одном условии.
— А! Вот мы и дошли до этого! — помрачнев, сказал Джорам. — Ну и что же это за условие? Что я должен сделать взамен? Навеки похоронить себя в этой богом забытой глуши...
— Вы возьмете меня с собой, — негромко произнес Сарьон.
— Что? — Джорам потрясенно уставился на него. Потом кивнул каким-то своим мыслям и неприятно рассмеялся. — Ага, понятно. Ну конечно же! Каждому Мертвому необходим собственный каталист.
Он пожал плечами и криво улыбнулся.
— Да пожалуйста, можете отправиться со мной в Мерилон. Мы приятно проведем время, как сказал бы наш друг Симкин. Ну, теперь мы можем взяться за дело?
И Джорам повернулся спиной к изумленному каталисту и направился в противоположный угол. Он двигался осторожно и бесшумно, чтобы не разбудить Мосию. Юноша присел рядом с кроватью, запустил руки под матрас и извлек оттуда Темный Меч, медленно и благоговейно.
Сарьон молча, озадаченно взирал на него. Он ожидал отказа, вспышки гнева. Он собирался упорно настаивать на своем, спорить, даже угрожать. Но это небрежное, легко полученное согласие было в определенном смысле хуже всего. Быть может, молодой человек просто его не понял...
Джорам осторожно заворачивал меч в тряпье. Сарьон подошел к юноше и положил руку ему на плечо.
— Я не собираюсь ничего от вас требовать. Я просто хочу помочь вам. Понимаете, вы все равно не сможете вернуться. Во всяком случае — в Мерилон...
— Послушайте, каталист, — сказал Джорам, поднимаясь и гневно стряхивая руку Сарьона. — Я уже сказал: меня нисколько не волнуют ваши побуждения, до тех по пока вы мне помогаете справиться с этим делом. Понятно? Вот и прекрасно.
Он взглянул на меч, который прижимал к груди. По контрасту с лунным светом, играющим на тряпье, проглядывающий сквозь лохмотья скелетоподобный металлический предмет казался еще темнее. Перед мысленным взором Сарьона встала картина: младенец, запеленатый в белое, цвет императорского дома. Сарьон зажмурился и отвернулся.
Джорам заметил реакцию каталиста и презрительно скривился.
— Если вы закончили свою проповедь, отец, — последнее слово прозвучало столь ядовито, что Сарьона передернуло, — то нам нужно идти. Я хочу побыстрее с этим покончить.
Засунув меч в кожаную перевязь, которую он сделал сам и теперь носил на поясе, — грубое подобие тех, что он видел в книгах, — Джорам набросил на плечи длинный темный плащ (подаренный Симкином). Юноша прошелся по комнате, критически поглядывая на себя. Меча видно не было. Джорам кивнул, повернулся к Сарьону и повелительно взмахнул рукой: — Идите. Я готов.
«А я?» — терзаясь, спросил себя Сарьон. Ему хотелось что-нибудь сказать, но он не мог говорить. Сарьон попытался откашляться. Бесполезно. Ему не удавалось проглотить страх. При виде этой проволочки Джорам нахмурился; лицо его потемнело. На скулах у юноши заиграли желваки, уголок одного глаза задергался от нервного тика, и Джорам принялся нервно сжимать и разжимать кулаки. Но глаза его горели ярче лунного света. Ярче — и холоднее.
Нет, говорить не о чем. Совершенно не о чем.
Сарьон осторожно, бесшумно отворил дверь. У него дрожали руки. Нервы каталиста были напряжены до предела. Ему всеми фибрами души хотелось остановиться, отказаться, остаться здесь, в тюрьме. Но вся его минувшая жизнь вдруг превратилась в гигантскую волну. И Сарьон, подхваченный этой волной, только и мог, что лететь на ее пенном гребне, хотя он и видел впереди маячащие во тьме иззубренные скалы.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
КОРОЛЬ МЕЧЕЙ
Блалох сцепил руки и положил их на стол.
— Итак, отец, вы так страдали из-за того, что совершили безнравственный поступок, и так боялись, что вас могут вынудить поступить так еще раз, что не нашли ничего лучше, чем совершить деяние столь темное и столь омерзительное, что ваш собственный орден запретил его много веков назад?
— Я же признался, что разум мой был помутнен, — пробормотал Сарьон. Колдун просто и спокойно называл вещи своими именами, и это заставляло Сарьона нервничать. — Я... я ученый... Подобная жизнь пугает меня и... и ставит в тупик.
— Но вы больше не в тупике, — сухо сказал Блалох. — Вы потрясены и испуганы, но не пребываете в замешательстве. Вы решили сдать мне Джорама и его Темный Меч.
— Этот меч необходимо уничтожить! — перебил чародея Сарьон. — Иначе я никогда бы на это не пошел.
— Конечно, — отозвался Блалох, слегка пожав плечами, как будто речь шла о треснувшей пивной кружке, а не о мече, который, возможно, способен был дать ему власть над миром.
«За какого же дурака он меня принимает!» — с горечью подумал Сарьон.
Блалох сцепил пальцы.
— Что же касается парня...
— Его надо передать епископу Ванье, — скрипучим голосом произнес Сарьон.
— Так значит, Симкин был прав, — заметил Блалох. — Вот истинная причина, по которой вас прислали в эту общину.
— Да.
Сарьон сглотнул.
— Жаль, что вы не доверились мне раньше, — сказал чародей, сложив указательные пальцы вместе и направив их на каталиста, словно маленький меч. — Вам было бы гораздо проще жить, отец. Епископ Ванье — редкостный глупец, — пробормотал Блалох. Лоб его прорезала тоненькая морщинка. Он устремил взгляд куда-то в темный угол, — если решил, что ученый вроде вас способен справиться с убийцей наподобие этого Джорама...
— Вы позаботитесь, чтобы его отправили в Купель? — покраснев, попытался настоять на своем Сарьон. — Я не могу сделать этого сам... по очевидным причинам. Мне думается, у вас есть какие-то связи среди Дуук-тсарит...
— Да. Это можно устроить, — оборвал его Блалох. — Вы сказали: «по очевидным причинам». Я полагаю, это означает, что вы не смеете вернуться в лоно церкви. Что планируете вы, отец?
— Я должен предстать перед епископом Ванье, — ответил Сарьон, зная, что именно этого ответа от него и ожидают. Он потупился и опустил взгляд. — Я совершил ужасный грех. Я заслужил наказание.
— Превращение в Камень, отец. Ужасный способ... жить. Да, я знаю. Как я вам уже говорил, мне случалось такое видеть. Именно такая кара ждет вас
