— Так, опять унизил. Но кажется, ты намного счастливее, чем раньше. Встретил какую-то девушку, да?
— Нет, Ваше Величество.
— Тогда что?
— Мне… семьсот лет, но я выгляжу на пятнадцать. Как ваш советник, я могу говорить как мудрый старик, но на самом деле, я могу быть стариком, прячась в тени и помогая управлять огромной империей. Ведь мне разрешили жить старым и умным человеком. Быть молодым и мудрым — совсем не весело.
— Эндри молод и мудр.
— Нет, он молод, но он учится. Хотя Эндри — достаточно примечательный человек. Я имею в виду, кто еще отправился бы в путешествие к реке между миром живых и мертвых и устроил концерт для перевозчицы только для того, чтобы дать своей возлюбленной шанс выжить? А ведь в то время он тайно любил другую. Эндри спас Веландер потому, что это было правильно, а не потому, что он не мог без нее жить. Эндри видит цвета, не только черное и белое, он обладает большим терпением по отношению к остальным. В этом его сила, и в этом смысле он похож на вас.
— Да? Теперь мы должны стать друзьями?
— Нет, я просто говорю, что он — такой же хороший исполнитель, как вы — хорошая императрица.
Следующей ночью рекконы встретились с Эндри в «Светильнике», желая посочувствовать его исключению из дворцовой стражи. Там также была Риеллен в мужской одежде. Эндри и Риеллен отвели Эссена в сторону, за угловой столик, пока остальные рекконы распевали песни вместе с другими посетителями таверны, и рассказали о плане Тайной Полицейской Инквизиции.
— Значит, инквизиция нам будет платить за спасение магов от инквизиции? — спросил Эссен, сцепив руки над головой.
— Ну да, — ответил Эндри.
— И магов-женщин, — добавила Риеллен.
— Но нас зачислят в ряды полицейских-странников. — Да.
— И наша связь с инквизицией — это кот, который когда-то был Уоллесом?
— Я все еще Уоллес, — раздался голос из-под стола. — И нельзя мне еще блюдце вина? Шардонель 3138 из Ватерглена.
— Ну, это кажется достойным занятием, парень, — сказал Эссен. — А кто будет командовать?
— Вы, сир, — ответил Эндри.
— Нам нужно проголосовать, — заявила Риеллен.
— Все за то, чтобы Эссен стал главным? — спросил Эндри, поднимая руку.
Риеллен нахмурилась, но также подняла руку. Из-под стола раздалось мяуканье.
— Кто против? Эссен, вы маршал Тайной Полицейской Инквизиции. За — две руки и мяуканье. Один воздержавшийся. Поздравляю.
— А что с остальными рекконами? — поинтересовалась Риеллен.
— О, я не скажу им, — сообщил Эссен, прижимая палец к губам.
— Вы не понимаете, мы хотим их тоже завербовать, — объяснил Эндри.
Спустя полчаса Тайная Полицейская Инквизиция расширилась до шести человек и одного кота. На первом собрании было решено, что Дэнол станет наставником Риеллен, а Ровал, вероятно, не является достаточно надежным человеком и потому недостоин членства в отряде. Но он мог бы провести специальную подготовку, разработанную еще в Коллегии Воинов, когда постепенно отвыкнет от вина. Затем Ровала пригласили за их столик, купили большую кружку янтаря и сделали это звучащее вполне безобидно предложение.
— Следовательно, если ты займешься нашей подготовкой, Особый Воинский Отряд не прекратит существовать, — закончил свою речь Эссен.
— Мы все воины, — добавил Эндри и пнул Риеллен под столом, когда она начала открывать рот. — Тебе нужно лишь усовершенствовать навыки, которые у нас есть.
— Не должен… работать не на тех людей, — заплетающимся языком заявил Ровал.
— Наш тайный покровитель — новая императрица, — объяснил Эндри.
— Уэнси? Очаровательная девушка, но кусается больно.
Ровал положил руку ему на плечо, Эндри закрыл рукой глаза. Рекконы выглядели испуганными, Риеллен — озадаченной.
— Так каков твой ответ? — спросил наконец Эссен.
— С серебром согласен, — пробормотал Ровал. — Обстоятельства… сойдет.
— Понятно, — ответил Эссен.
— Страдаю из-за женщины.
— Так случается и с лучшими из нас, — поддержал Эндри, предварительно ударив Риеллен по голени.
— Предала меня, бросила, — сказал Ровал.
— Выпей еще, — предложил Костигер.
— Превратила меня в посмешище.
— Лучше в посмешище, чем в кота, — произнес голос из-под стола.
Жустива и ее Метрологи были жрицами-учеными, поэтому их и выживших Скептиков сейчас очень высоко ценили как учителей — академиков нового мира. Мира, который остался после уничтожения Стены Драконов. Хотя им дали новое здание под академию, Жустива послала петицию Уэнсомер с просьбой восстановить храм Метрологов, символизирующий возрождение науки в империи. За четыре месяца место расчистили, возвели фундамент и установили колонны, поддерживающие крышу. Жустива часто проводила ночи в полумраке недостроенного храма, медитируя. Это было символично, поскольку таким образом получалось, что храм не перестают использовать, хотя его и разрушили и теперь восстанавливали.
Вскоре после полуночи прилетел маленький дракон, бесшумно спустился с чистого темного неба и приземлился на край крыши храма. Жустива наблюдала, как он осматривал строительную площадку. Очевидно, дракон явился в поисках Метрологов. А она была из Метрологов. Жустива прокашлялась.
— Я могу тебе помочь? — позвала она. — Я старейшина Метрологов.
Дракон осторожно посмотрел вниз и убрал назад крылья. Они до сих пор достигали, по крайней мере, ста футов в высоту, но тело дракона оказалось на удивление маленьким. Почти как тело человека.
— Ты можешь залезть на леса? — спросил дракон приглушенным мягким голосом. — Мне слишком сложно спуститься.
Жустива вскарабкалась по лестнице на каменную балку, которую поддерживали колонны, и села перед драконом. Теперь она поняла, что маг управлял очень сложным заклинанием. Он, словно птица, обладал грудным килем, и мог махать крыльями. То, что казалось на расстоянии клювом, являлось изящной маской и подвижным гребешком.
— Значит, Метрологи пережили Стену Драконов? — спросил ее дракон после неловкого молчания.
— Да. На храм было совершено нападение, но мы никого не потеряли. Уцелели даже книги. Теперь мы восстанавливаемся. У тебя к нам дело?
— Отчасти. Я была когда-то жрицей. Я пришла, чтобы отказаться от своих обетов.
— Терикель? — только и смогла произнести Жустива.
— У меня сейчас другое имя. Я слишком долго пользовалась крыльями, поэтому сейчас не могу от них отказаться.
— Ты имеешь в виду, ты в ловушке?
— Да нет. Я обнаружила, что мне нравится парить на расстоянии в пять миль над землей. Я могу там счастливо жить, наслаждаясь видом звезд и пейзажами внизу. Я счастливее всех, если я там, наверху. Мои учителя называют меня «Расправляющая крылья». У моих крыльев на концах — перья, а края острые. Это все тщеславие, да, но мы, драконы, очень тщеславны. Вероятно, придет время, когда мне не нужно будет больше спускаться вниз.
— Терикель, о Ровале, — начала Жустива.
— Нет прощения тому, что я сделала, — сказала Терикель. — Я поняла, я никогда не смогу быть хорошим человеком, поэтому я перестала быть человеком.
— Но я пытаюсь просить о прощении, Терикель. Я предала тебя Ровалу, я презирала тебя за то, что ты сделала… но не мне судить тебя. Я… я объяснила ему, чем ты занималась в вашу последнюю ночь в Альберине. Что еще я могу сказать? Это сломало его, это заставило остальных Метрологов ненавидеть тебя, но больше ничего не принесло. Я чудовище.
— Я единственное здесь чудовище, Жустива. Ты принимаешь мое отречение от обетов?
— Думаю, да. До сегодняшнего дня все считали тебя мертвой. Эндри и Уоллес рассказали, что ты упала с обрыва.
— Пусть так считают и дальше. Я не была хорошим человеком, мне лучше держаться подальше от тех, кому я могу причинить боль.
— Но ты не скучаешь по тому, что делало тебя похожей на нас? Ты можешь жить без вкуса вина и тонких яств, без прикосновений любимого?
— Да. А когда ты в последний раз пила вино, вкушала тонкие яства, чувствовала прикосновения любимого?
Вопрос застал Жустиву врасплох. Терикель была потеряна для нее, но Терикель была счастлива. «Разве можно желать своим друзьям чего-то большего, чем счастье?» — подумала Жустива. Терикель посмотрела наверх, Жустива проследила ее взгляд. Жустива не увидела ничего, но Терикель начала расправлять крылья.
— Мой наставник рассердится, — сказала Терикель. — Пора в путь.
— Подожди, прошу тебя! — воскликнула Жустива. — Ты простишь меня за… за Ровала и все остальное?
— Я дарую тебе прощение, но ты больше нуждаешься в своем собственном прощении. Я никогда не могла бы простить себя, поэтому я убегаю от себя. Когда-нибудь, вероятно, тебе придется сделать то же самое. До свидания.
Терикель прыгнула, не ожидая от Жустивы еще каких-то слов. Благодаря высокой крыше храма она, взмахнув крыльями, взмыла высоко, пролетела над Варфсайдом и быстро скрылась из виду. Внизу раздался негромкий крик, и кто-то начал карабкаться по приставной лестнице. На каменной балке рядом с Жустивой появилась Лавенци.
— Вы разговаривали с прозрачным драконом, — неловко сказала она, кладя руку на плечо Жустиве.
