разбойников во время их ночных вылазок в поисках припозднившихся путников.
Эндри достаточно насмотрелся на аристократов из командования Сопровождения Путешествий, пока был делегатом рекконов. Он заметил напряженные отношения не только между Сентерри и Коссереном, но и между Гилврэем и Лароном. Оба капитана всегда ехали возле экипажа принцессы Сентерри, но никогда не разговаривали друг с другом, даже если была возможность. «Ревнуют Терикель», — догадался Эндри. Ларон на его памяти ни разу не флиртовал со старейшиной, но сейчас стало ясно, что он мог испытывать к ней не просто дружеские чувства. Коссерен всегда ехал перед экипажем, а принцесса проводила большую часть времени за рассматриванием окрестностей из маленького заднего окна. Коссерену нравилось ехать впереди и нравилось, что за ним в этот момент наблюдают, поэтому он выглядел вполне счастливым до тех пор, пока не приходилось остановиться. Сентерри же, казалось, было грустно все время.
На восемнадцатый вечер их пути Эндри лег спать вскоре после захода солнца, устроившись на простыне и под одеялом, которое когда-то служило покрывалом на кровати в Доме Отдохновения мадам Джилли. Веландер вылезла из повозки и на ощупь нашла Эндри, расположившегося на своем одеяле между колесами.
— Какие края с оборками, — заметила она. — Странное одеяло для солдата.
— Подарок мадам Джилли из Палиона за спасение Терикель, — засмеялся в полусне Эндри. — Оно очень теплое.
— Эндри, ты один?
— Рядом никого нет, — ответил Эндри.
— Хорошо. Знаешь… я не подходящая возлюбленная. Холодная кровь, больная, мертвая, слепая. С каждым днем все слабее. Загляни в рот. Клыки шатаются, почти выпали. Когти тоже. Однажды стану просто горсткой пыли. Превращусь в горстку пыли, а рядом будет зеленый камень. Если ты окажешься поблизости, возьми камень, разбей его топором.
— Я разговаривал с Лароном. Он носит такой же камень. Он сказал…
— В нем душа. Если разобьется, душа освободится.
— Веландер!
— Обещаешь?
— Так ты действительно хочешь покончить со всем этим?
— Да. С твоей помощью.
Веландер, не отпускающую язвительных замечаний, было как-то непривычно видеть, но Эндри понравилась такая перемена в ее поведении. Проблема состояла в том, что, казалось, она все время испытывает боль и на самом деле день ото дня становится все слабее. Больше не было историй об ужасных убийствах в Глэсберри, не было разорванных шей, не было истекающих кровью тел людей, распростертых на улицах. Все указывало на то, что болезнь подходит к концу, а с ней и сама Веландер.
— Вот еще что, — заявила Веландер, протягивая к нему руку. Он взял ее в свою. Но руки обоих были очень холодными и слабыми. — Я люблю тебя, но… если другая симпатичная девушка скажет, что ты ей нравишься, не отказывай ей.
— Веландер! Нет…
— Послушай! Как я уже говорила, я не подходящая возлюбленная. Но я люблю тебя. Верю, что заниматься любовью приятно.
— О да, люди мне часто об этом говорили.
— Тогда не отказывай девушке! Ради меня! Я не ревнивая. Ненавижу ревнивую.
— Думаю, ты имеешь в виду ревность, ты путаешь понятия, которые Терикель называет существительными и прилагательными.
— Ненавижу ревность, это разрушило мою жизнь.
Эндри не нашелся, что ответить.
— Веландер? — Да?
— Ляг рядом со мной.
— Но… Эндри, зачем?
— Укрой нас одеялом.
— Нет! Не заниматься любовью. Тогда я потеряю контроль над собой. Убью тебя.
— Я так и думал, но мы просто будем лежать в объятьях друг друга в одежде и спокойно спать.
— О… э-э… у меня нет слов, — произнесла Веландер, тронутая до глубины души.
Некоторое время они тихо лежали. Веландер положила руку Эндри на грудь, прислушиваясь к ударам его сердец. Наконец она расшнуровала тунику, взяла руку Эндри и дотронулась ею до своей мягкой, гладкой, но очень холодной груди.
— Все для тебя, хотя и немного, — сказала она. — Проблемы, проблемы, вечно эти чертовы проблемы!
— У всех есть проблемы, — ответил Эндри. — Мы любим друг друга.
— Да. У других много проблем, нет любви.
— Я заметил, что Ларон и другой капитан не разговаривают друг с другом, — сказал Эндри.
— Капитаны обожают принцессу. Виконт занимается любовью с принцессой. Иногда. Это причиняет им боль.
— А как принцесса Сентерри относится к ним? — спросил Эндри, который внезапно забыл о своих чувствах и ощутил себя мышкой, которую бросили в колодец.
— Соблазнила Ларона. Он спас ее, когда она была пленницей… нет, рабыней. Она испытывала к нему благодарность.
— Ну это понятно.
— Принцесса пыталась полюбить Ларона. Я тоже… но не вышло.
— Но… кажется, у него есть все! Привлекательная внешность, приятные манеры, деньги, звание!
— Ларон… черт! Как называется старик, которому все время что-нибудь не так?
— Капризный. — Да!
— Но Ларону всего лишь пятнадцать лет.
— Ларону семьсот лет.
— Он мне рассказывал эту историю, но я не верю в нее.
— Это правда. Сентерри мила, молода, красива. Но… не очень умна.
— Правда? Я думал, все принцессы очень мудры.
— Ха! Добродушные, но неглубокие, всего лишь эмоциональные. Немногие мужчины это замечают. Не очень-то и хотят. Ларон был повсюду, сделал все. Очень устал от мира. Совсем не терпеливый с ней, со мной. Лишенный сил. Как старый, древний человек.
— Думаю, в этом что-то есть, — произнес Эндри, обдумав то, что рассказала Веландер. — Ларону трудно объяснять что-то, он всегда считает, что прав.
— Только молодые верят в любовь, Эндри. Ты, я — мы молоды. Ларон нет. Эндри, хочу сказать кое-что личное. Прошу тебя держать это в тайне. Пожалуйста.
— Обещаю.
— Сначала он презирает тебя. Потом терпит тебя. Затем восхищается тобой. За тридцать дней ты превращаешься из вонючего, пьяного моряка в дворянина, имеющего право носить герб принцессы. Вряд ли только из-за выпивки. Мне так кажется. Эндри, я последую твоему примеру. Взгляни в мою душу, увидишь зло. Сентерри думает, Веландер слаба, глупа, на нее не стоит тратить времени. Если не обращать на себя внимания, что это такое? Опускаться. Не мыться. Носить грязную одежду, охотиться на пьяных. И с тобой что-нибудь сделать.
— Ты же себя погубишь.
— Могу питаться животными. Если даже и так. Сейчас вопрос. Экипаж сгорел, остались только рекконы, причем в сложном положении. Ты нападаешь на прозрачного дракона, желая спасти рекрутов — простых людей. Затем идешь ко мне, грязный, пьяный враг.
— Это был мой долг…
— Гормоны у тебя заиграли в яичках?
— Думаю, ты имеешь в виду яйца.
— Да, яйца! Поэтому?
Эндри ответил не сразу. У него были свои причины, о которых он никогда не задумывался прежде. Вспоминая, Эндри заметил, что его рука стала неметь от холода, исходящего от правой груди Веландер.
— Ну… как-то раз я был в порту Альберина, работая на погрузке. Внизу я увидел грузчика, спустившего с поводка своего пса, который бросился на кошку с котятами. Я тут же кинулся туда, но кошка и котята были уже мертвы. Кошка могла бы убежать, но не тронулась с места. Я убил пса большим ножом, потом нашел грузчика и раздробил ему локоть. С тех пор он не смог больше работать в порту. Затем я заставил его съесть свою собаку. Сырое мясо. Все за один присест. Сейчас он драит полы в таверне «Корабельный червь» и никому не смотрит в лицо. Когда я бился с прозрачным драконом, я представил себя той кошкой-матерью. Надеюсь, ты меня понимаешь.
— Ох. Так ты любишь кошек?
— Я… уф… да, можно так сказать.
— Я тоже.
— О, у нас много общего, — засмеялся Эндри. — Я бы попросил тебя выйти за меня замуж, но тогда тебе нужно пообещать, что не воспитаешь из детей демонов.
— Да, я обещаю, — просто ответила Веландер.
Наступило молчание, которое долго никто не решался нарушить. «Даже красноречивому человеку было бы трудно найти, что сказать», — подумал Эндри.
— Эндри, у меня есть все. Красивый мужчина, который лежит рядом со мной и просит выйти за него замуж. Я люблю и любима. Это все, чего я могу
