его убийца был тут же обезглавлен рекрутом плотного телосложения — очевидно, Костигером.
— Клянусь лунными мирами, не думал, что люди могут умирать так быстро, — пробормотал про себя Уоллес, думая, сколько ему самому потребуется на это времени. Приближались все новые кавалеристы, и на мгновение Уоллес совсем пал духом.
— Мы обречены! — закричал он, отпуская вожжи.
— Гвардейцы Сопровождения Путешествий! — пронзительно взвизгнула Сентерри.
Уоллесу тут же опять захотелось исчезнуть, и он направил телегу к каменному зданию таможни, объятому огнем. Проезжая здание, Уоллес заметил тела гарнизонных караульных и служащих, но ворота на западную дорогу остались распахнутыми настежь, хотя от верхней деревянной арки валил дым. Оттуда прорывалось пламя и обгоревшие обломки время от времени падали вниз. Уоллес решил попытаться пройти. Оглянувшись на долину, он заметил улан, которые, казалось, появлялись отовсюду. Также от его внимания не ускользнуло, что их повозка оказалась в огне, а Сентерри и Риеллен старались сбить пламя пустыми мешками. Мимо проскакал Эссен, указывая топором на мост.
— Уоллес, остановись в середине моста! — закричал он и ринулся вперед.
Дорога сузилась, затем перешла в мост. Уоллес обнаружил, что стоит над бушующим, грохочущим потоком — такой была река Рейсвотер. Перед ним остановился Эссен, развернул свою лошадь и поднял топор. Этот жест, должно быть, означал: «Стой!». Однако он также мог означать: «Я убью тебя, если ты не остановишься!». Уоллес решил не двигаться дальше.
Повозка лишь наполовину заградила мост, но Уоллес понял, что овладеть мостом можно в считанные минуты, поэтому не пропускал никого, не давая пробиться в центр. Размахивая топором, он отпустил тормоза и приказал всем выйти.
— Что ты делаешь? — спросил Вильбар.
— Эссен хочет спасти нас! — закричал Уоллес. — Поворачивай повозку.
— Нет, давайте проголосуем! — ответил Вильбар.
— Предатель! — взвизгнула Сентерри. — Я приказываю тебе делать то, что скажет Эссен.
Несколькими взмахами топора освободили лошадь от упряжи, и Риеллен с Сентерри отпустили ее на запад. Эссен поднес ко рту свисток и три раза отрывисто свистнул. Уоллес попытался вспомнить, означало ли это «немедленно ко мне», «нападаем», «отступаем» или «остановимся перекусить», но рекконы и гвардейцы перестали сражаться с уланами и направились к мосту.
— Студенты, сражаться умеете? — спросил Эссен.
— Мы предпочитаем вести переговоры, — ответил Вильбар. — На самом деле, вероятно, еще не поздно устроить собрание и…
— Отправляйся к женщинам, и, если кто-нибудь будет им угрожать, постарайся с ним договориться.
Рекконы добрались до моста, и Эссен взмахом руки велел им пропустить повозку. За ними следовала Долвьенн, из бедра которой торчала стрела. Рядом сидел Гилврэй. Уоллес узнал капитана по плащу — его лицо было залито кровью. Последними подоспели гвардейцы, их осталось всего восемь человек. Как только они миновали повозку, Уоллес и Эссен освободили колеса и начали ее поворачивать. К тому времени рекконы слезли с лошадей и стреляли из арбалетов в улан поверх горящей повозки.
«Горит». Это слово вспыхнуло в мозгу Уоллеса словно яркий метеор на небе, на котором не было ни Мираля, ни лунных миров.
— Твой топор! — крикнул он, ринувшись с оружием Эссена к кувшинам с подсолнечным маслом и маслом для ламп.
— Не можешь же ты даже сейчас думать о спасении своего чертова масла… — начал Эссен, но Уоллес разбил один из кувшинов под повозкой. Затем достал следующий и сделал то же самое. Эссен понял, что тот задумал, и стал разбивать кувшины и выливать содержимое на доски с восточной стороны телеги. Уоллес слышал сигнал горна улан и заметил, как на востоке собирается несколько дюжин вражеских всадников.
— Хватит, уходим! — закричал Эссен, кидая кусок горящего брезента в разлитое масло. Пламя тут же охватило повозку и перекинулось на мост. Возле Уоллеса появился Эндри и стал пробираться к телеге. Эссен попытался остановить его, но тот ударил его по лицу и продолжил осуществлять задуманное. Бросившись в повозку, объятую огнем, он вытащил из-под кучи одежды и еды тело. Уоллес понял, что они с Эссеном забыли про Веландер. Эндри, шатаясь и сбивая на себе пламя, нес горящую Веландер. Вокруг них вскоре собрались другие рекконы, которые потушили на них огонь.
Они отступили от повозки на западное крыло моста. В центре несколько горных улан слезли с лошадей. Двое разбивали перила, пока остальные боролись с пламенем или толкали телегу копьями. Один накрыл руки плащом и освободил тормоза повозки.
— Мы должны остановить их! — закричал Ларон, слезая с коня. — За ними два отряда! Все спускайтесь на землю, и по моей команде…
Раздался взрыв: в горящей повозке разорвался большой кувшин с маслом для ламп, который Уоллес не заметил. Уланы посыпались в разные стороны с моста, повсюду полетели щепки от перил. Мост продолжал полыхать.
— Вы можете произнести огненные заклинания, сир? — спросил Эссен, подойдя к Ларону.
— Да, но только одно, но после него у меня почти не останется сил, — ответил Ларон.
— Посмотрите под мост! — закричал Эндри, обращаясь ко всем, кто его услышит.
На призыв откликнулись все, кроме Гилврэя, который потерял сознание и упал с лошади Долвьенн, и Веландер, лежавшей без чувств на протяжении всей битвы. Подпорки моста были объяты неистовым ярким пламенем.
— Смола горит. Все может развалиться, — сказал Эссен. — Наверно, капли горящего масла попали туда.
— Все, у кого есть арбалет, готовься и — стреляй! — закричал Ларон. — Не дайте им переправиться через мост до тех пор, пока не прогорит дерево.
Рекконы и гвардейцы начали обстреливать мост, выхватывая одну стрелу за другой. Не отставал даже горнист Кальяр, вытащивший арбалет из седельной сумки Долвьенн. Неприятель поспешил ответить тем же, но действовал не очень уверенно из-за беспорядка в рядах лучников и уланов. Прибыло командование, а с ней и знаменосец, который начал раздавать приказы и строить всадников. Через две минуты запас стрел для арбалетов стал иссякать. Враги перешли в наступление.
Около двух десятков лет назад были наняты рабочие для замены старых трухлявых балок моста на новые, прочные, из ясеня. Однако они использовали более дешевую древесину и покрыли поверхность смолой, чтобы скрыть подлог, затем пропитали все особым водонепроницаемым составом. К тому времени как враги оказались на мосту, сосна если не полностью прогорела, то стала слишком тонка и не могла выдержать вес шестидесяти лошадей и всадников в доспехах. В середине мост треснул и обрушился, а остальной настил лопнул в нескольких местах. Везде было полно людей. Рекконы и гвардейцы радостно засвистели и стали обстреливать из своих арбалетов командира отряда улан, его знаменосца и остальных военачальников, оказавшихся на западной стороне моста. Те смотрели на огромную пропасть, где когда-то была центр моста, а сейчас кружились в водовороте их подчиненные и лошади, обреченные встретить здесь свою смерть.
— Командир, прикажите своим людям сложить оружие и слезать с коней, а потом отдайте мне свой топор! — крикнул Ларон, говоря на придворном сарголанском.
— Кому я имею честь отдать свой топор? — спросил военачальник улан.
— Капитану Алиасару, подданному принцессы Сентерри, нового регента Логьяра и всего Кейпфанга.
— Вы дворянин, сир?
— Если нет, разве я был бы капитаном, сир?
Военачальник отдал приказ, затем слез с лошади и сдался Ларону. Когда тот забрал знамя отряда, с другой стороны моста полетели стрелы, пущенные разъяренными уланами.
— Все назад к изгибу дороги, — велел Ларон, и они, сев верхом на лошадей, тронулись с места.
Сначала предполагалось осмотреть раненых, но ранены оказались почти все. В наборе для шитья, который когда-то дала Эндри Желена, оказалась иголка, единственная пригодная для зашивания ран. Но пострадавших в бою оказалось слишком много. В качестве средства дезинфекции использовали крепленое вино, найденное в седельной сумке у Костигера, на бинты пошла рваная одежда.
Уоллес обнаружил неглубокое ранение на ноге и, хотя не мог вспомнить, когда его получил, тут же упал в обморок. У Эндри было сломано два ребра, а также резаная рана от правого глаза до челюстной кости. Но сначала решено было зашить голову Гилврэя, а затем вытащить стрелу из бедра Долвьенн. Ларон обладал познаниями в медицине, а Эссен был знаком с народными средствами и лечением спиртом, и им пришлось применить свои навыки в полной мере. Сентерри сидела на земле вместе с Эндри и время от времени прикладывала к его ране смоченную в вине тряпку, пока он ожидал своей очереди. Долвьенн устроилась по другую сторону от Эндри и крепко сжимала свое бедро, стараясь не смотреть на стрелу.
— Мне сказали, что выжило только несколько гвардейцев из Сопровождения Путешествий, — растерянно произнесла Сентерри, словно не вполне понимая, что говорит.
— Не знаю, Ваше Высочество, — ответил Эндри. — Может, одних взяли в плен, а другие ранены и не могут двигаться.
— Кто-нибудь видел виконта Коссерена? — спросила Сентерри.
— Я, — отозвалась Долвьенн. — Казалось, он был мертв.
— Мертв! — воскликнула Сентерри, прижимая тряпку к глазу Эндри вместо раны. — Ты уверена?
— У него из глаза торчала стрела, и он не шевелился.
Сентерри закрыла руками лицо, размазывая по нему кровь Эндри. Подошел Эссен, оставивший Гилврэя.
— Ваше Высочество, не могли бы вы помочь позаботиться о капитане? — кланяясь, спросил он.
— Позаботиться о нем? Как?
— Вымыть ему лицо, отгонять мух, давать ему воды… ну просто быть рядом.
Она направилась к Гилврэю, и Эссен стал осматривать стрелу в бедре Долвьенн.
— Да… стрела. Воткнулась в бедро и застряла там. Капитан Ларон, сир?
Ларон схватил Долвьенн за руки, а Эндри лег ей на ноги, прижав их к земле, пока Эссен разрывал одежду вокруг раны. Затем он стал извлекать зазубренную стрелу. Это была очень долгая, трудная и болезненная для Долвьенн процедура. Эндри казалось, что она длится уже целую вечность, и, представив ощущения девушки, он сам едва не потерял сознание. Наконец Эссен передал ему стрелу, полил рану вином и зашил ее.
— Сохрани наконечник, — прошептала Долвьенн, когда Ларон промокнул пот у нее на лбу.
Эндри вложил ей в руку наконечник стрелы. Теперь настал его черед. В какой-то момент он потерял сознание, и очнулся уже лежащим возле Долвьенн
