может изменить всю вашу жизнь.
Дольше, чем остальные, шла Терикель к сфере заклинания истины. Эндри и Долвьенн хлопнули в ладоши и подошли к ней. Терикель прикрыла глаза.
— Старейшина Терикель, что я могу сказать? — начал инквизитор. — Я знаю, что вы испытываете, дорогая госпожа, и поверьте мне, я постараюсь быть как можно более благожедательным. Так, а сейчас… почему вы соблазнили капитана Гилврэя? Только чтобы в безопасности добраться сюда, минуя Альпенниен?
— Нет… нет. У меня были личные причины.
— Восхитительно, моя дорогая, восхитительно, — сказал инквизитор с благоговением. — Вы сопротивляетесь, хотя являетесь посвященной всего лишь одиннадцатого уровня. Только посвященный тринадцатого уровня некогда оказывал противодействие. Вероятно, вам стоит вскоре вновь пройти процедуру идентификации, но сейчас не об этом речь. Какие у вас были другие причины?
На лбу Терикель заблестели капельки пота, и она начала дрожать от напряжения. Рот открылся, челюсти разомкнулись.
— Легче сказать правду, — сказал инквизитор.
— Мне он… нравится.
— Это ложь! — воскликнула тут же Долвьенн.
— Это не кончится, пока мы не узнаем правду, — предупредил инквизитор.
По лицу Терикель текли слезы, и они были розоватого цвета. Вскоре их цвет потемнел, и из носа пошла кровь.
— Предать, я хотела предать, я стремилась предать! — внезапно закричала Терикель.
— Скажите нам, кого вы хотели предать, и как.
Вдруг показалось, что Терикель расслабилась, словно решила уступить неизбежному.
— Лишь предательство, предательство ради нашего же спасения. Предательство для меня — это как сильная и острая специя, поверьте, это действительно так. Я предала Ровала, человека, который был очень, очень дорог мне, когда соблазняла… других мужчин, желая добраться сюда. С моим очаровательным, страстным и галантным Ровалом все отношения были искренними, возвышенными и красивыми, пронизанными любовью, основанными на доверии и взаимной нежности. Но… нет… хватит.
— Продолжайте, — произнес инквизитор.
— Но с… моим покровителем… пришлось раздвинуть ноги… а потом и с капитаном… это был чувственный, великолепный, ослепительный, пьянящий восторг с привкусом вины в каком-то злом экстазе, о да… когда я одевалась утром, меня всегда мучили угрызения совести, но их заглушали мысли о следующей ночи. К тому времени, как я приехала в Глэсберри, капитан уже давно находился в брюхе морского дракона, но здесь оставался Гилврэй, ах… и я знала, что он был галантным мужчиной и стал бы сопровождать меня, руководствуясь благими намерениями, если бы я попросила, но необходимость добраться до Альпенфаста стала поводом его соблазнить, сделать непростительную вещь по отношению к Ровалу… но невероятной силы удовольствие от сознания вины и риска оказалось…
— Достаточно, Терикель, это было не то, что…
— Я говорю правду, сначала я уступила своему покровителю в храме Метрологов в Альберине в ночь перед отплытием. Моя жрица Жустива увела Ровала прочь, когда он пришел и стал искать меня, я слышала неподалеку его голос. Он спросил, куда я ушла и почему не сказала ему, что ухожу. То были его последние слова, которые я слышала. Жустива посоветовала Ровалу идти к ближайшей каменной кладке: туда, по ее уверениям, отправилась я. Он тут же поехал к каменной кладке Септир, не сообразив, что Логьяр находился ближе к Альберину, всего лишь через пролив Страха. В то время я предавалась ласкам с другим мужчиной. Капитан Гилврэй обожал принцессу, и так приятно, когда предательство взаимно. Это произошло после бала…
— Эндри и Долвьенн, отпустите ее! — закричал инквизитор, и Терикель упала ему на руки. — Хорошо, спасибо, и примите мои извинения, — произнес он, отведя старейшину обратно на ее место. — Я совершил ошибку, мне следовало помнить, что вы говорили о личных причинах. Я мог бы определить границы, не унижая вас этим, но что сделано — то сделано. Бывало и хуже, теперь отдыхайте. Высокоученый Селверис, каково ваше мнение?
— Вы сделали грубую ошибку, высокоученый инквизитор. Когда заклинание истины будет разрушено, в шаре появится кнут, и вы получите сто один удар хлыстом.
— В этом нет необходимости, — задыхаясь, произнесла Терикель. — Только я заслуживаю такого наказания.
— Моя обязанность — не допускать подобных промахов, госпожа. Если это все-таки происходит, мне придется превратить это в назидательный урок. Мне следует пытаться выяснить правду, важную для безопасности государства, а не разрушать вашу душу, — Малекниар повернулся к остальным. — Подумайте о своих самых сокровенных и ужасных тайнах, и я смогу их узнать. Если кто-то из вас хотя бы шепнет жестокое или язвительное слово очаровательной старейшине Терикель, я лично позабочусь о еще ста одном ударе хлыстом: такова будет цена за попытку унизить ее.
— Я видел, как он это делает, — сказал Селверис.
Инквизитор снова обратился к Терикель:
— Госпожа, вы сможете снова выдержать заклинание истины?
— Да, — прошептала она, и сама подошла к Эндри и Долвьенн.
— Почему вы приехали в Альпенфаст? — спросил инквизитор.
— Чтобы узнать, каким образом можно разрушить Стену Драконов, — ответила Терикель хриплым и усталым голосом.
— Почему вы хотите ее разрушить?
— Поскольку слишком много силы находится в руках глупых, жестоких, жадных и амбициозных людей.
— Глупый, жестокий, жадный, амбициозный — я думаю, это относится почти к каждому в этом мире. По моему мнению, Стена Драконов — самое большое несчастье, случившееся с нами, с тех пор, как Торея была сожжена другим эфирным механизмом — Серебряной Смертью. Проблема в том, что Серебряная Смерть являлась оружием, оставленным древней высокоразвитой цивилизацией, и, уничтожив, его нельзя было восстановить. Стену Драконов можно создать еще раз, поскольку мы знаем основные правила ее действия. Зачем тогда разрушать, Высокоученая Терикель?
— Когда солдат встречает на поле битвы врага, он сражается, даже если знает, что ему придется драться еще с дюжиной других. Он сражается, надеясь, что все-таки одержит победу. У меня мало помощников, но я верю: мы победим.
— А в чем состоят ваши интересы в политике Сарголанской империи?
— Ни в чем. Я ненавижу это место и хочу домой.
— Что вы хотите от нас, в Альпенфасте?
— Познакомиться с одними из старейших прозрачных драконов: Учителем, Наблюдателем и Судьей.
— Больше ничего?
— Больше ничего.
— Спасибо, госпожа, вы можете сесть. Когда придет время мне получить наказание, вам, конечно, предоставят право нанести столько ударов, сколько посчитаете нужным.
Терикель в нерешительности стояла перед инквизитором, затем обвила его руками и прижалась щекой к его щеке.
— Вас не нужно наказывать за то, что я такая, — сказала она, отступая.
— Именно поэтому меня и накажут, — ответил Малекниар. — Кастелян Эмтеллиан, пожалуйста, вернитесь к заклинанию истины. Поверьте, не будет никаких личных вопросов, ничего, что не относится к политике. Я не намерен получить больше плетей, чем уже заслужил. О, и, Терикель, вы познакомитесь со старейшими прозрачными драконами.
Эмтеллиан выглядел вполне спокойным, когда снова встал между Эндри и Долвьенн.
— Кастелян, сколько уже вы и принцесса Сентерри планируете побег?
— Около года, — сказал кастелян, не успев испугаться. За столом раздались удивленные вскрики.
— Расскажите нам об этом заговоре.
— Только попробуй! — закричала Сентерри, вскакивая на ноги.
— Сядьте, Ваше Высочество, — произнес инквизитор, невозмутимо посмотрев на принцессу. — Второй раз я вопрос задавать не буду.
— Давай, — сказал Гилврэй.
Сентерри попыталась смерить инквизитора высокомерным взглядом, затем упала на сидение.
— Сентерри и я встретились некоторое время назад, когда я посещал двор Палиона, желая вновь принести присягу верности императору. Мы понравились друг другу, но было очевидно, что император не одобрит связь между нами. Принцесса, изменив облик, отправилась в Диомеду якобы для того чтобы взять уроки танца живота. Я, переодевшись в раба, тоже поехал туда. Я мог бы похитить ее и увезти в свои родные горы через пустыню. Выглядело бы это так, как будто я спас ее от работорговцев. Сентерри бы заявила, что они ее изнасиловали, а я решил отомстить за ее поруганную честь и убил их. Как порядочный человек, я мог бы восстановить честь принцессы, женившись на ней после того, как убил тех, кто опозорил ее.
— Но ее похитили настоящие работорговцы прежде, чем вы смогли осуществить задуманное?
— Да. Мой план провалился, и вы все знаете, что случилось потом. Я был опустошен, когда Сентерри вышла замуж за Коссерена. Я хотел вызвать его на дуэль, каким-нибудь образом оскорбив, я надеялся убить его, я люблю ее…
— Спасибо, достаточно, Вы свободны. Сентерри, пожалуйста, войдите снова в зону действия заклинания истины.
У Сентерри вид был вызывающий, но испуганный, когда она вступила в поле действия заклинания во второй раз.
— Что вы чувствуете по отношению к кастеляну? — спросил Малекниар.
— Когда ему не удалось приехать в Диомеду — а это являлось частью нашего уговора — я подумала…
— Она не отвечает на поставленный вопрос! — воскликнула Долвьенн.
— Пожалуйста, попробуйте ответить еще раз, Ваше Высочество, — сказал инквизитор.
— Мне жаль, Эмтеллиан. Я никогда не тосковала по тебе, я глупа, испорчена, я эгоистка. Судьба распорядилась так, что меня на самом деле похитили, прежде чем ты прибыл в Диомеду. Когда Ларон и его демон спасли меня… ты был далеко, далеко оттуда. Старейшина Терикель права, когда говорит, что в предательстве есть особая пьянящая прелесть. Ларон стал моим любовником, и он лишил меня девственности. После… я не могла вернуться к тебе. Когда отец предложил мне выйти замуж за идиота Коссерена, я согласилась, желая наказать себя. Затем графиня Белльсарион подошла ко мне на балу в Глэсберри
