Терикель со всей силы врезала ногой Уоллесу по ягодицам. Он взвыл и попытался сесть, но ударился головой о выступ скалы.
— Я хочу, чтобы ты смотрел на это, — сказала она, и из ее рук вырвались лучи, которые устремились в скалу и на Уоллеса. Лучи переплетались между собой до сих пор, пока не стали напоминать огромную паутину.
— Что вы делаете? — спросил Уоллес, отлично понимавший, что любые ее действия вряд ли были направлены в его пользу.
— Как только я здесь закончу, — прошептала Терикель. — Я искренне надеюсь, что у нас с Эндри появится наконец возможность удовлетворить потребности наших тел, и, вероятно, даже будет время на нечто большее. Мне не нужны лишние. Последуй моему совету, Уоллес, и не дотрагивайся до паутины.
Терикель перестала колдовать, и заклинание разлетелось на осколки по скале, которая служила входом в маленькую пещерку, где томился в заключении Уоллес. Заклинание истончалось, пока не превратилось в едва заметную мерцающую сетку. Терикель вернулась к Эндри. Он перестал играть еще в тот момент, когда услышал, как Терикель ударила Уоллеса.
— Что вы с ним сделали? — спросил Эндри.
— Заклинания обычно служат защитным барьером от зла, — сказала Терикель. — На этот раз получилось наоборот — зло оказалось внутри заклинания.
— Ох. Я надеюсь, Уоллесу не приспичит по малой нужде.
Терикель опустилась на колени, протянула руку и взяла ребек и смычок у Эндри. Затем осторожно положила их на редкую траву рядом с собой.
— Эндри, я только что обидела и унизила отвратительного человека, который меня обожает, — произнесла она. — Пожалуйста, сыграй завтра.
Эндри улыбнулся, подобрал ноги и обхватил руками колени — так, как недавно сделала Терикель:
— Конечно, это честь для меня.
Внезапно оттуда, где сидел в своей пещере Уоллес, раздался пронзительный крик.
— Кто-то дотронулся до заклинания! — воскликнула Терикель. Затем она повернулась к Эндри и, не отрывая от него взгляда, словно это было очень важно, прошептала:
— Эндри, я не хочу, чтобы ты завтра погиб. Подумай об этом. Она как-то по-детски ему улыбалась и не отводила глаз.
— Все очень странно, — сказал Эндри. — Судьба играет со мной.
Внезапно Терикель упала на колени и отвернулась:
— Я забыла, что ты видел, какой ужасной я могу быть там, на Альпенфасте. Ты должен чувствовать ко мне отвращение, о да, я это сейчас понимаю.
— Нет, нет…
— Жаль, поскольку… когда ты вновь появился в моей жизни тогда, в Хархе, я была счастливее, чем за многие предыдущие годы. Я так гордилась, что ты так быстро изменился и стал совсем другим. Ты похож на Ларона, только ты… невероятно молод и неопытен. Я решилась переспать с тобой. Тебе девятнадцать. Мне тоже было девятнадцать, когда по приказу старейшины я познала мужчину. Я подумала, что с тобой я могла бы вновь стать юной и чистой, но мое время ушло. Когда ты сблизился с Веландер, я поняла: это Судьба наказывает меня за прошлое. Оказалось, мне не суждено было опять превратиться в невинную девушку.
— Я… вы?.. — воскликнул Эндри.
— Да, ты просто очарователен, и твоя чистота нетленна, ее не уничтожить никаким оружием. Все мои любовники были ужасными, старыми людьми. Ну, Ровал оказался не ужасным, но в наших отношениях он был лидером, он опекал меня. Я же слишком стеснялась и не могла подойти к тебе: ведь я на десять лет тебя старше. Ты бы, наверно, не посмеялся надо мной, но пожалел. Это еще хуже. Понимаешь?
Эндри медленно протянул Терикель руку ладонью наверх. Ее глаза широко раскрылись, потом она подошла к нему и взяла его за руку.
— Ах да, вот что. Я полюбил замечательную женщину, но всегда беспокоился, не поведет ли она себя как остальные и не отправит меня подальше с добрым… э-э-э… дипломатичным напутствием. Я предпочитал жить надеждой и не иметь ничего, кроме надежды — это лучше, чем открыться и увидеть, как моя любимая поспешит прочь. Когда я находился под воздействием заклинания истины, помните, я почти произнес имя моей настоящей возлюбленной. Ее имя было «Терикель».
— Эндри Теннонер, ты хочешь сказать, что мы проехали вместе половину Акремы, все время изнывая от любви друг к другу, и ничего не сделали с этим до самого Глэсберри? — воскликнула Терикель.
— Ну… да.
Терикель высвободила руку и нажала массировать виски.
— Когда-нибудь мне захочется стать богом, — заявила она.
— Почему же, госпожа?
— Потому что я хочу свернуть Судьбе шею за то, что она сделала с нами!
Терикель положила руку Эндри на плечо, и они некоторое время сидели на земле, склонив головы друг к другу, наблюдая за отблесками оранжевого света; затем приняли более удобную позу, улегшись на траве, и разделись. Послышался сдавленный вскрик: Уоллес снова дотронулся до магической сетки.
Эндри узнал много нового из уроков, преподанных ему Терикель. Так, он понял, что двум людям, спящим вместе, гораздо теплее, чем тем, кто спит поодиночке. Эндри лежал, обняв Терикель, до тех пор, пока она не пошевелилась, проснувшись.
— Вот теперь ты знаешь, — прошептала она ему.
— Воспоминания об этом будут придавать мне сил, — вздохнул он, зная, что самое приятное скоро закончится.
— Тонкий, но выразительный комплимент, Эндри. Спасибо. Это достойно… Ты доставил мне большое удовольствие. Ты дал мне силу принять важные решения, и я сделаю все ради спасения людей, похожих на тебя — добрых и заботливых. Давай теперь оденемся и освободим Уоллеса.
Одевшись, Эндри наблюдал за Терикель, которая направилась к пещерке, где сидел Уоллес. Она подошла к нему и прикоснулась к сетке-заклинанию, до сих пор не дававшему Уоллесу возможности двигаться. Раздался негромкий щелчок, и сетка исчезла. Удар по ягодицам разбудил спавшего узника.
— Вставай, лежебока, пора лезть дальше.
— Да, матушка, что бы вы… я… где, что… Утро! — воскликнул Уоллес.
— Да, я потратила целую ночь на то, чтобы Эндри не пришелся драконам по вкусу. Я заперла тебя здесь, иначе ты чувствовал бы себя не в своей тарелке.
— И ей это замечательно удалось, — добавил Эндри.
Уоллес попытался принять пренебрежительный вид, но казался лишь раздражительным и почему-то очень расстроенным.
— Скоро будет туман, — сообщила Терикель, собирая сумку. — Это из-за колдовства драконов. Мы должны как можно быстрее отправляться в путь.
— А как же завтрак? — возразил Уоллес.
— Забудь о нем, — посоветовал Эндри. — Женщины предпочитают мужчин худощавого телосложения, уж поверь мне.
Через пару минут они, укрытые густым туманом, снова стали забираться на гору. Солнце село, быстро становилось холодно, и дальше нескольких дюймов впереди ничего не было видно.
— Остановись здесь, сыграй что-нибудь для прозрачного дракона, — попросила Терикель.
Эндри исполнил рил, и Терикель вскоре решила продолжить восхождение. Туман стал таким густым, что Уоллес едва различал свою руку перед лицом.
— Морозит, — сказал Уоллес, надеясь на то, что остальные чувствуют то же самое.
— Да, и дышать трудно, — произнес Эндри.
— Мне тоже. Мы уже очень высоко в горах. Мало воздуха, нечем дышать.
— Если воздуха бывает мало, тогда я дядюшка покойного императора.
— Да ты даже не его отец.
— Нет, я о другом. Нырнешь в воду — и не можешь дышать. Заберешься очень высоко в горы — и тоже не можешь дышать. Интересно. Надо рассказать об этом парням в Баржардсе.
— А больше ты ничего не знаешь?
— Например?
— Здесь эхо, как в пещере.
— В пещере? — удивился Эндри. — Это должна быть очень большая пещера.
— Мы в самом деле в пещере, — сказала Терикель. — Пожалуйста, перестаньте болтать о всякой ерунде.
Туман вокруг них стал темнеть. Внезапно глаза ослепил яркий луч голубого цвета. Терикель произнесла заклинание, и над ее головой появился маленький светящийся шар. Туман рассеивался. На стене неподалеку они заметили изображение большой ядовитой змеи с огромными крыльями.
— Дракон, — прошептал Уоллес.
— Да, дерни его за хвост! — отозвался Эндри, тыкая Уоллеса в живот своим ребеком. — Дошло?
— Нет, дракон! Магическое животное, изрыгает огонь, пожирает людей, разве тебя не учили этому в альберинских школах? Эй! Да ты хоть понимаешь, о чем я говорю?
— Не заткнетесь, вы двое? — заворчала Терикель. — Эндри, иди медленно и одновременно играй.
Они последовали за Терикель. Эндри исполнял медленный степ-марш, когда все вошли в большую пещеру. Пол был ровным и плоским. Очевидно, когда-то здесь проводились религиозные ритуалы. Под ногами лежала разноцветная мозаика, но повсюду царило запустение. Ничего опасного не было заметно. Остатки древних разрушенных колонн и статуй были сдвинуты к стенам, слепые глаза статуй смотрели с каменных лиц. Сохранились лишь статуи трех огромных крылатых ящериц, сидящих на задних лапах. Все, кроме глаз ящериц, темных и пустых, было сделано из голубоватого стекла. Силуэт дракона четко вырисовывался в темноте, и Эндри заметил, что он светится белым — это производило сильное впечатление. Статуи походили на изваяния из черного камня,
