–Потрясающе!
Приятели радостно заулыбались и шустренько начали накладывать кушанье. Ваня, переполненный гордостью за собственный кулинарный изыск, одобрительно кивал.
–Ванятка, слушай, вкуснее всего здесь изюм! Мне нравится, как он хрустит! – чавкая, поведал гном.
–Изюм? – адепт непонимающе уставился на него. – Здесь нет изюма!
Я застыла, не донеся ложку до рта, и обвела окружающих испуганным взглядом. Адепт поднялся и начал перемешивать пудинг большим половником.
–Я не добавлял изюм, – уже отчаянно бормотал он.
В это время Сергий поднял ложку, на ней болтался длинный дождевой червяк, сокращающий свое длинное тонкое тело в надежде избежать погибели. Я почувствовала настойчивую тошноту.
–Что это?
–Батюшки, – всплеснул руками Ваня, – я опарышей набрал в баночку и червячков для рыбалки в огороде накапал, а они в пудинг переползли.
Я вскочила и опрометью бросилась в уборную. Пропади пропадом эти ваши кулинарные опыты!
Завтрак превратился для меня в кошмар наяву. Синюшная, я отлеживалась до середины дня и в тайне мечтала умереть, чтобы закончить свои мучения. Перед мысленным взором неуклонно вставал свисающий с двух сторон ложки длинный червяк. Со стоном я переворачивалась с боку на бок, стараясь сглотнуть подступающую к горлу тошноту. В момент очередного приступа в комнату заглянул Ванятка, его виноватый вид и опущенный в пол взгляд вызвали во мне лишь глухое раздражение.
–Чего тебе надо? – рявкнула я.
–Ась, может, пойдем со мной на рыбалку? Глядишь, на свежем воздухе полегчает, – предложил он.
Надо сказать, что к рыбалке Петушков подготовился основательно. Самым непостижимым образом нашел две длинные гибкие удочки, достал из сарая старое ведро для будущего улова и крохотный колченогий стульчик для долгого ожидания клева. Я с омерзением посмотрела на банку с червями на столе и с трудом выдавила из себя:
–Признайся, Ваня, ты этих червей выловил из пудинга?
–Аська, – обиделся приятель, – ну, хватит уже.
С относительным комфортом мы расположились на берегу, среди кустов, надеясь, что нас никто не найдет. Долго делили удочки, а потом стали ждать, наблюдая за дрейфом разноцветных поплавков. Вокруг жужжали мухи и пчелы, от реки шел подозрительный аромат плесени, а со дна рядом с берегом поднимались водоросли.
–Вань, – позвала я шепотом, боясь нарушить торжественность обстановки, – может, в другое место пойдем? Здесь, похоже, вода зацвела, вон, весь затон в ряске.
–Тихо ты! – цыкнул он. – Всю рыбу распугаешь!
–Можно подумать они тебя слышат! – фыркнула я, подперла удочку заранее воткнутой в землю крестовиной, и улеглась на песок, силясь рассмотреть среди густых кустов затерявшуюся в них голосящую птаху. – Ты, вообще, зачем меня позвал с собой? Коллективно помолчать?
–Аська, рыбалка – это целая философия, состояние души. Понимаешь?
–Нет, не понимаю, – зевнула я. – Я сейчас засну. И, вообще, с каких пор ты увлекся этим состояние души?
Ваня, отчего-то смутился, надолго замолчал, я же с интересом разглядывала его худое вытянутое лицо и красные торчащие уши.
–Я, честно сказать, на рыбалке-то впервые, – признался он и предупреждающе посмотрел на меня, пресекая насмешки.
Я кивнула, взяла в руки свою удочку и уставилась на поплавок, который равномерно опускался и поднимался в воде.
–Вань, глянь-ка, это значит, клюет? – позвала я Петушкова.
Тот повернул голову и вдруг заголосил страшным голосом, да, так что я испугалась и вцепилась в удочку мертвой хваткой:
–Вехрова, клюет, клюет! Тащи скорее!
–Как тащить? – заорала я в ответ, еще крепче сжимая деревянное тело удочки. – Я же не знаю! – я вскочила на ноги, тело вмиг покрылось испариной, а колени затряслись от волнения.
–Я тоже не знаю!
Чтобы Вы делали на моем месте? Вот и я стала пятиться назад, утопая босыми ступнями в белом речном песке. Удочка сопротивлялась, леска натянулась, а поплавок окончательно утонул.
–Аська, она уходит! – вопил над ухом Ваня. Он скакал вокруг меня, размахивая руками, лишь наводя панику. – Тяни!
–Я тяну! – визжала я, чувствуя, как удочка выскальзывает из рук, и рыбина затягивает меня в воду. Ваня не выдержал напряжения и присоединился, схватив меня за рубаху и потянув на себя, но только поскользнулся и сделал мне самую быструю и точную подсечку, какую видывал свет.
–... – оглашая окрестности трехэтажным матом, я, не выпуская из рук удила, въехала на пузе в воду.
–Вехрова, удочку не утопи! – где-то вдалеке услышала я вопль Петушкова. – Я ее у соседа взял!
Утягиваемая рыбой, отплевываясь и судорожно набирая воздух, я плыла к середине реки, оставляя за собой длинные пенистый след. На мои волосы налипли водоросли, в открытый рот попадала вода. Я сдалась и отпустила удочку, вынырнула, а потом на максимальной скорости поплыла к берегу, где меня ждал расстроенный Петушков.
Я с трудом вылезла на песок и рухнула на спину, начисто забыв про прошлые раны. «Господи, – подумала я, – в следующий раз не воспринимай мои молитвы буквально! Не надо меня больше топить!»
–Аська, – я открыла глаза и уткнулась взглядом в лицо Ванятки, он сидел на коленях и с тревогой искал во мне признаки жизни, – ты как?
Он поднялся, я увидела синее небо.
–Что же с удочкой делать? – услышала я его. – Что ж я хозяину скажу?
–То и скажешь, – прохрипела я. – Не полезу же я, в самом деле, твою дурацкую удочку доставать? – я глупо хихикнула.
–Но ведь потопила ее ты, – вдруг отозвался приятель.
–Что?! – я одним рывком встала на ноги, готовая наброситься на Ваню с кулаками. – Что ты сказал?
Петушков шарахнулся в сторону подальше от меня.
–Ася! – я резко обернулась, в воде по пояс сидела Мари, демонстрируя зеленую рыбью чешую там, где женщины носят исподнее белье.
–Это что русалка? – услышала я над ухом ошарашенный Ванин шепот.
–Нет, птица Феникс! – рыкнула я.
–Это твое? – Мари протянула удочку. Я быстро забежала по пояс в воду и забрала ее. Русалка улыбнулась, блеснув белыми клыками, и дотронулась до моей руки своей холодной, как лед. – Симпатичный приятель, – кивнула она в сторону Петушкова.
–Забирай с потрохами, – усмехнулась я. – Спасибо за удочку.
Весь обратный путь Ваня приставал с расспросами, откуда я знаю нечисть, и что мы там так долго обсуждали в воде, пока он, нежный и милый мальчик, силился расслышать с берега хотя бы слово.
–Ваня, – сквозь зубы процедила я, стараясь справиться с гневом, – не спрашивай у меня ничего, я тебя прибить готова!
На пороге нас встретил Сергий, при виде меня у несчастного вытянулось лицо. Он изумленно вытащил из моих мокрых спутанных волос колючую водоросль и почти утвердительно кивнул:
–Рыбки вы не наловили.
Я натужно улыбнулась, готовая разнести в щепки и двор, и Сергия с ним в придачу.
–Но почему ты такая мокрая? Купалась? – с угрозой спросил он.
–Топилась, – снова улыбнулась я, глядя в его маленькие глазки, теряющиеся на фоне пухлых румяных щек.
–Как топилась? – глазки увеличились. – Тебе нельзя топиться, я обещал Марфе, что привезу тебя домой живой и здоровой!
–Вот и доставишь домой мой живой и здоровый труп! – сладко проворковала я, похлопав Сергия по плечу, и зло, оттолкнув, прошла в дом.
«Внутри у тебя черная сила, ведьма, она хочет тебя покорить!» – сбивчивые предсказания Лейлы не выходили из головы. Что значит – «хочет покорить»? Фатиа сказал, что я просто носительница Бабочки. Носительница, а не хозяйка. Отчего моя мамаша, если верить рассказу гнома, все время убегала из Бертлау и носилась, аки бешеная фурия, по Словении? Что ее звало за собой? Чего она искала?
Дурная голова ногам покоя не дает, сказано аккурат про меня. Я решила, во чтобы то ни стало, найти ответы на вопросы, пусть правда мне и не понравится; а для начала надо познакомиться с проснувшейся во мне силой. Любой даже не слишком сильный маг может провести ритуал, а магов, надо сказать, возле меня целых два, один другого краше. Оставалась малость – уломать их провести полночи на кладбище.
На Фатию опустился вечер, в затопленном темнотой саду заливались соловьи, в соседнем доме полным ходом шло веселье, пьяные и радостные крики долетали до нашего двора, заставляя нас, мучившихся от безделья, завистливо коситься в сторону соседей. Чтобы задобрить приятелей и склонить их к проведению ритуала на проклятье пришлось козырнуть кулинарными навыками и наварить манной каши, единственного освоенного мной блюда. От ощущения сытости и приятной лености Сергий осоловел, широко зевал и довольно поглаживал уже обозначившееся брюшко, со временем обещающее стать огромным пузом. Ваня энергично доскребывал остатки каши со стенок кастрюли и сладко облизывал ложку, по-кошачьи жмурясь. Я решила, что самое время для разговора и наведения мостов.
–Ребят, я в Бертлау цыганку встретила.
–И чего? – Ваня бросил в мою сторону безразличный взгляд.
Я откашлялась, кажется, начало неплохое.
–Она мне гадала.
–Аська, – фыркнул Сергий, прикрывая глаза и откинувшись на спинку стула так, что тот заскрипел, – ты же знаешь, цыганки магией не обладают, вечно чушь наговорят, люди и верят. Но ты-то! – он покосился на меня из-под полуопущенных век.
–Она сказала, что на мне родовое проклятье лежит, – настырно продолжала я, – переданное от матери при рождении.
–И чего? – Сергий понял, что подремать я ему все равно не дам, тяжело вздохнул и облокотился на стол.
–Ну, понимаешь, где бы я ни появилась, обязательно что-нибудь случится, то Дом Властителя сгорит, то фонтан взорвется – я не собиралась
