– Так и есть. Это вы! – Она отшатнулась от Соколова.
– Ты что, рехнулась? – Соколов усмехнулся, но ему тут же стало жаль Марию: она его боялась…
– Ну я же слышу – это ваш голос, – настаивала на своем Мария.
Соколов посмотрел на женщину оценивающим взглядом. Она, конечно, слегка не в себе. Да и выглядит как-то неважно: круги под глазами, взгляд измученный, волосы, собранные в хвост, сбились. В комнате беспорядок: на шкафах пыль, одежда висит на спинке стула, который, кажется, вот-вот упадет. Видимо, некогда ей сейчас заниматься ни собой, ни домом.
– Точно ваш голос, – повторила Мария.
– Я знаю как доказать, что это не я. Представь, вот лежим мы с тобой, к примеру, в постели… – Соколов кивнул в сторону кровати, на которой небрежно лежало покрывало.
– Не могу и даже не собираюсь этого представлять! – перебивая противного незваного гостя, запротестовала Мария, но тут же вспомнила слова Валерия о том, что ей нравится Соколов. Хотела продолжить свой гневный монолог и осеклась.
Гость же как будто не придал ее словам никакого значения:
– …и в этот момент звонит телефон. Ты снимаешь трубку – он! Вот и доказательство! Не могу же я и спать с тобой, и говорить откуда-то по телефону?
– Почему, можете! – Мария почти кричала.
– Ловлю на слове! – рассмеялся Александр. – Мы это с тобой обязательно проверим.
Мария поняла, что сказала глупость. Она почувствовала себя неуютно. Ей хотелось сбежать из собственной комнаты, где все было привычным и знакомым, где она слушала музыку, смотрела телевизор, где никто не подлавливал ее, не заигрывал с ней. Ей показалось, что хозяин квартиры сидит в кресле раненный, а она пришла, нет, навязалась даже, к нему в гости… От этих мыслей ее бросило в дрожь.
Ей не хотелось что-то доказывать чужому мужчине. И не стоит забывать, что он теперь подозреваемый по ее делу, хотя, собственно, никакого дела не было. Марии казалось странным, что возможный убийца сидит в ее кресле, рассуждает о том, что могло бы быть, если бы они оказались в одной постели.
Она попыталась привести свои доводы.
– Я не об этом! Мне может звонить кто-то другой по вашему поручению. Мне кажется, что можно легко записать голос на диктофон… И вот вы звоните, и я слушаю эту запись.
Соколов растерялся и отреагировал не сразу:
– Нормально! Ишь как у тебя башка варит! Молодец!
– Он меня тоже хвалит… – опустив голову, почти шепотом сказала Мария.
И в комнате на полу была кровь. Мария только сейчас заметила пятна, ковер был испорчен. Но какое ей сейчас дело до ковра?
Мария походила немного по комнате, то и дело поглядывая на испорченное покрытие, потом нахмурилась и приказала себе не думать об этом. Люди все-таки странные существа. Даже в экстремальные моменты жизни они думают о вещах не столь уж и значительных. Особенно женщины. Они готовы первым делом после автокатастрофы причесаться и подкрасить губы. Не все, конечно, но те, что больше цепляются за жизнь. Мысли о мелочах заслоняют понимание того, что жизнь могут отнять раз и навсегда.
Мария посмотрела на часы: уже скоро наступит утро. Она размышляла о Соколове, а он в это время молча разглядывал ее, отмечая какие-то недостатки во внешности женщины. И тут ей в голову пришла одна идея. Мария заговорила. В ее голосе была слышна надежда:
– Послушайте, а вы не согласились бы мне помочь?.. Я подозреваю одного своего старого приятеля… Я приглашу его на ужин в один ресторанчик. Я бы хотела, чтобы вы тоже пришли, встретились бы с ним, понаблюдали…
Соколов с сомнением посмотрел на Марию.
– На каком основании ты его подозреваешь?
– Ну, он говорил, что с радостью испытал бы некое подобие сладострастия, если бы меня душил, бил, убивал…
– Вот скотина! Кто он?
– Психиатр. Зовут Аркадий. Фамилия – Гринфельд. Мы с ним познакомились много лет назад, когда поступали в медицинский институт. Он долго был влюблен в меня. Да и сейчас, кажется, все еще влюблен. Во всяком случае, не так давно он снова предлагал мне выйти за него замуж. – Мария сама не понимала, зачем так подробно рассказывает Соколову о Гринфельде. Может быть, ей хотелось показать, что она заслуживает любви мужчины.
Соколов помолчал: только что подозреваемым был он, правда, ему самому не совсем ясны были мотивы. С чего вдруг Мария вбила себе в голову, что ему нужна ее смерть? Теперь появился еще один потенциальный убийца. Психиатры, конечно, маньяки. Надо бы помочь Марии в этой ситуации, поскольку друг ее и помощник, похоже, куда-то слинял… «Странный тип этот Валерий. А что, если он – маньяк, который преследует Марию?» Вслух Соколов свои предположения не высказал, однако решил проверить, кто такой Валерий.
– Поможете? – робко переспросила Мария.
– Зови! Психиатры все маньяки. Мы его быстро раскусим, – пообещал ей Соколов.
– Хорошо. Спасибо.
Готовность Соколова помочь ей обезоружила Марию. Она не знала, что должна думать об этом мужчине. Он постоянно менял отношение к ней. Иногда, как ей казалось, готов был убить ее, а сейчас смотрел на нее преданно…
– Мне бы сейчас поспать… Я не умру до завтра? – спросил Соколов.
– Нет, не умрете, – улыбнулась Мария, голос ее прозвучал мягко. – Вы спите здесь. Я к Дашке пойду. Вам помочь перелечь в кровать?
Но Соколов только покачал головой. Мария вздохнула, выключила свет и вышла из комнаты. Постаравшись не разбудить дочь, легла рядом с ней. Но уснуть ей не удалось. Она все время как будто просматривала список всех своих давних друзей и знакомых, пытаясь выявить мотивы… Может быть, прав Валерий, и стоит переключиться на Гринфельда? Она представила себе сцену в летнем кафе, разглядела даже официантку, принесшую им кофе, Гринфельда, неотрывно следившего за Марией, говорившего такие странные и страшные вещи. Люди проходили мимо них, не зная, что за столиком кафе сидят жертва и маньяк. Воображение Марии рисовало картины, больше напоминавшие сцены из триллеров, которые иногда она смотрела по телевизору. Она уже видела Гринфельда, притаившегося на крыше, Гринфельда, проникающего в ее квартиру через окно, Гринфельда, откручивающего болты… А потом он звонит ей и говорит… говорит он голосом Соколова… Загадка, черт возьми. Все перепуталось. Нет, она приняла тогда правильное решение, когда сидела в комнате с Соколовым. Результат спланированных действий непредсказуем, но все-таки… все-таки стоит попытаться. И она попыталась вспомнить голос вновь… Он сначала угрожал, а затем становился нежным и трепетным. Он менялся, как менялось настроение Соколова.
Кошмар был прерван звоном будильника. Даша неохотно протянула к нему руку и тут же обернулась.
– Мам, ты что? – удивленно спросила она Марию.
– Не могла уснуть…
– А дядя Саша там? – кивнула Даша в сторону комнаты Марии.
– Да. Пусть спит.
– С ним все в порядке?
– Да.
– Я сварю тебе кофе. Или ты спать будешь? – поинтересовалась Даша, вставая с постели. Она быстро нырнула в теплый махровый халат и пристально посмотрела на мать: та лежала в одежде… Новые брюки помялись.
– Свари. У меня дела, – ответила Мария, зевая.
Она встала, посмотрела на себя в зеркало и отправилась принимать холодный душ. Поморщилась, когда представила, что ей предстоит пережить в этот день.
Мария решила перенести очную ставку Соколова и Гринфельда на понедельник. До психиатра она никак не могла дозвониться, а «дядя Саша» плохо себя чувствовал после
