Через несколько секунд она получила разъяснение:
- Потому что он... он раньше был цурани.
Сообщение сразу заинтересовало Мару.
- Он из Ламута?
Этим городом правил брат Хокану, и в составе торговых делегаций из Королевства чаще всего находился кто-либо из бывших цуранских солдат, служивший переводчиком.
Джайкен с облегчением кивнул:
- Цурани, который предпочитает порядки Королевства.
Смущение управляющего можно было понять: хотя Мара и отваживалась нарушать традиции и принимала присягу на верность у тех, кто лишился господина, одна лишь мысль о том, что кто-то может по доброй воле предпочесть жизнь в далеком, неведомом мире, была слишком чуждой даже для самой Мары. И то, что одним из таких 'перебежчиков' был Касами, брат Хокану, дела не меняло. Если торговое представительство возглавлял бывший цурани, ведение переговоров оказывалось делом более щекотливым, чем обычно.
Длинный внутренний коридор наконец вывел их к южному портику усадебного дома. От портика отходила усыпанная гравием дорожка, где под сенью старых деревьев ожидала свита странствующего купца: небольшая группа носильщиков и десять телохранителей-стражников. У Мары широко открылись глаза. Сначала она не заметила, что стража была более многочисленной, чем обычно: первое, что бросилось ей в глаза, - они такие рослые! При более внимательном рассмотрении стало ясно, что все они мидкемийцы. Это само по себе было достаточно редким явлением, чтобы часовые у входа с подозрением поглядывали на пришельцев. До слуха Мары доносились обрывки разговоров на чужом языке, и звук этой речи - такой знакомый звук! - заставил Мару замереть. На нее нахлынули воспоминания о Кевине из Занна, и только очевидное нетерпение Джайкена вернуло госпожу к ее нынешним обязанностям. Мгновенно овладев собой, она поспешила в служебный флигель, где в одном из залов ее ожидал визитер.
Этот человек расположился, как и полагалось, у подножия помоста, где обычно сидела Мара, принимая посетителей, явившихся по делам. По обе стороны от него размещались мешки и дорожные ларцы с образцами товаров; руки купца свободно лежали у него на коленях. Его облачение было сшито из переливающегося шелка, наверняка сработанного в иных краях: об этом свидетельствовал и непривычный блеск, и краски рисунка, невиданного в империи Цурануани.
Прищурившись, Мара наблюдала за купцом, пока приближалась к своему месту. В конце концов она решила, что наряд незнакомца производит впечатление яркое, броское, но не вызывающе-пестрое. Хотя этот человек и называл себя купцом, одет он был не хуже любого цуранского аристократа высшего ранга. Однако считать его знатным господином не приходилось: вместо символа, обозначающего принадлежность к той или иной династии и обычно вышитого на плече или на шарфе, наряд чужеземца украшал варварский символ города Ламута - изображение существа, похожего на собаку и именуемого волком. Этот человек высокомерен, успела подумать Мара, пока Джайкен помогал хозяйке взойти по невысокой лесенке к месту на подушках.
Однако манеры чужака были безупречны. Когда госпожа удобно устроилась на подушках, он склонился так низко, что его лоб коснулся циновки, на которой он до этого стоял на коленях.
В таком положении он оставался достаточно долго, выразив тем самым глубокое почтение; тем временем Джайкен представил его властительнице:
- Госпожа, это Джанайо из города Ламут. Изящным движением Джанайо выпрямился и улыбнулся:
- Честь и почет твоему дому, Благодетельная. В добром ли ты здравии, госпожа Мара?
Мара склонила голову:
- Я здорова, Джанайо из... Ламута.
В глаза ей бросилась одна особенность. На этом человеке были надеты золотые украшения! Согласно императорскому указу, все ювелирные украшения и изделия из металлов изымались и заносились в особый реестр при прохождении их владельца через Врата из Мидкемии. Торговцы-варвары часто давали волю негодованию, когда привратники на стыке миров конфисковывали у них сапоги, выдавая взамен простые сандалии для путешествий в пределах Империи; однако изъятые вещи всегда возвращались хозяевам при переходе через Врата в обратном направлении. Имперские казначеи получили весьма суровый урок, когда первая группа гостей из Мидкемии вернулась домой без сапог, а вся хозяйственная жизнь провинции Лаш перевернулась с ног на голову из-за железных гвоздей, вытащенных из подошв и перечеканенных в монеты-цинтии.
Торговец указал пальцем на цепь, висевшую у него на шее.
- Я поручился, что не оставлю это здесь, госпожа Мара, - сказал он, заметив ее изумление.
Это напомнило ей о его цуранском происхождении, поскольку, имея дело с варварами, не приходилось надеяться, что хоть один из них преодолеет искушение и сдержит данное слово. Мидкемийцы не верили в Колесо Судьбы, а потому честь не обязывала их опасаться утраты благосклонности богов.
Мара оставалась внешне спокойной. Этому человеку не откажешь в смелости! Может быть, там, за Бездной, такая вещица и считается вполне скромным украшением для богатого человека, но в Келеване ее цена равна годовому доходу правителя среднего достатка, что прекрасно известно ее гостю. Как видно, он выставлял напоказ подобное сокровище не по легкомыслию, а с определенным умыслом. Мара набралась терпения, но, конечно же, ей хотелось понять, какую сделку он намерен предложить и на какую выгоду при этом рассчитывает.
Когда Мара сочла, что выдержала уже достаточно долгую паузу и пора поставить посетителя на место, она спросила:
- Итак, чем я могу быть тебе полезна?
От него не укрылась подробность: вопрос, заданный на языке цурани, представлял собой точный перевод с языка островного Королевства. Тем самым Мара без лишних слов давала понять, что ей уже доводилось вести дела с мидкемийскими купцами. Его ответная речь прозвучала в неукоснительном соответствии с этикетом цурани:
- Я скромный посредник в торговле отборными пряностями и лакомствами, госпожа. Благодаря тому, как сложилась моя жизнь, - тут он сделал широкий жест, - я приобрел важное преимущество: мне известно, какие продукты, получаемые на моей новой родине, могут принести хорошую прибыль при продаже в Империи.
Мара кивнула в знак понимания, и Джанайо заискивающим тоном предложил:
- Но, может быть, мне не следует отнимать разговорами твое драгоценное время и я должен испросить у тебя позволения, чтобы мои товары говорили сами за себя?
Слегка заинтригованная, Мара спросила:
- Что же ты предлагаешь?
Джанайо указал на ларцы и мешки, сложенные возле его локтя:
- Здесь у меня образцы. Поскольку приближается тот час, когда многие жители Империи откладывают свои труды, чтобы позволить себе чашку чоки, ты, возможно, пожелаешь отведать что-нибудь более экзотическое?
Мара подавила вздох: визитер невольно напомнил ей, что этот час Хокану всегда проводил вместе с ней... в лучшие времена. Но сейчас она устала, ей требовалось хоть немного поспать, потому что по ночам она часто просыпалась, когда ребенок внутри нее начинал толкаться ножкой.
- Для этого у нас мало времени, - сообщила она.
- Не сомневайся, - быстро проговорил Джанайо, поклонившись, - я тебя не слишком задержу. Ты будешь вознаграждена и удовольствием, и выгодой, могу тебя заверить.
Джайкен склонился к уху госпожи.
- Позволь мне послать за отведывателем пищи, госпожа, - порекомендовал он.
Мара пристально взглянула на управляющего. Он тоже был заинтересован, но явно располагал еще какими-то сведениями об этом таинственном торговце из-за Бездны. Вынув из-за пояса веер, она раскрыла его, поднесла к лицу, как бы желая отогнать жару, и за этим колеблющимся прикрытием шепнула:
- Что мне следует знать об этом человеке?
Джайкен выглядел встревоженным.
