— Левшов по отцу, а Рогов — это по материнской линии. Она вчера уехала.
— Кто уехала? Линия, что ли?
— Балда, — обиделся Виктор. — Мать уехала! К родным, на Украину. Там и домик небольшой в наследство остался… Хата.
— А-а, — понимающе тряхнул головой участковый и захлопнул папку с документами:
— Все! Больше ничего писать не буду. Надоело, бл-ля… Ты лучше, Витек, расскажи, как умудрился- то?
— Чего умудрился?
— Сухим из воды выйти, вот чего.
— Не понимаю.
— Хорошо, сфыр… сфру… сформулирую. Статья у тебя тяжелая, «мокрая» — умышленное убийство. Два трупа, из штатного оружия! Шутка ли? А тебе дают всего треху.
— Пять.
— Чего — пять?
— Сначала пять лет дали. А потом, уже на зоне, скинули до трех.
— Ну, конечно, — сыронизировал участковый, — теперь все ясно! Ты, наверное, племянник Ельцына?
— С чего это? — Опять обиделся Рогов. — Я что, похож на него?
— С чего? Да все с того же.
Гость понимающе подмигнул и продолжил, загибая пальцы:
— С поста дежурного по части сбежал с пистолетом — раз! Пару мужиков пристрелил навылет, так что они прямо на месте копыта откинули — два! Тебе «вышка» корячилась, а дали трешник. Много заплатил?
— Ни копейки, — покачал головой хозяин. — Откуда? Хочешь, верь, хочешь — нет… Сам не понимаю. Повезло, наверное. Просто повезло!
— Бывает, — не стал спорить участковый.
Собеседники закурили. На улице, за окном, потемнело, и двор уже начал постепенно затихать в ожидании ночи.
— Чем теперь заниматься-то станешь?
— Не знаю пока, — ответил Виктор. — Времена у вас тут какие-то непонятные. С работой неважно, предприятия останавливаются и вообще…
— Может, помочь? С трудоустройством?
— Нет, спасибо. Попробую сам.
— Только не сорвись, гляди! Хватит уже.
— Нет, Серега. Не сорвусь. Настрелялся уже, насиделся — по самое не хочу! Зарекся… Я сейчас чуть «феню» блатную услышу — тошнит, честное слово! Надоели они мне все там за три года, как за сотню. Просто пожить хочется, понимаешь? Просто — пожить.
— Сейчас многие так хотели бы… Да не у всех получается.
— Попытаемся.
— Дай-то Бог… Трудно будет. — Участковый с усилием поднялся из-за стола и опираясь руками о стены направился к выходу:
— Все! Пока. Пора мне уже… и честь знать.
— Посидел бы еще? Сбегали бы, добавили?
— Нет. Надо идти.
Серега привел сначала себя, а потом милицейскую форму в относительно приличный вид.
— Ты как, в порядке?
— Нор-рмально!
Задержавшись в дверях, он обернулся к хозяину и тихим, но неожиданно трезвым голосом произнес:
— Вот что… Предупредить хочу. Как солдат — солдата. Не все у тебя чисто.
— В каком смысле?
Но участковый сделал вид, что не слышит:
— В общем-то, раньше мы действительно квартиры обходили, а сейчас… Какая там, к ядреной матери, профилактика подучетного элемента! Бардак в ментовке — полный. Но сюда меня шеф специально направил. На-стой-чи-во, понял? Сердитый такой был весь из себя, обиженный… По-моему, кто-то его напряг насчет тебя, персонально. Пометочку сделал. Так что, мотай на ус! До встречи.
— Счастливо. Спасибо тебе!
«Хороший парень, — умилялся Виктор, провожая гостя взглядом из-за окна. — И не мент никакой… Танкист он! По походке видно».
Рогов вспомнил про предостережение и пожал плечами: ерунда какая! бред! Пометки, крестики- кружочки. Плевать.
Не до них. Жизнь только начинается, и прожить её надо так, чтобы…
Буквально через несколько дней Виктор устроился на работу.
Относительно недалеко, на Васильевском острове — снабженцем в кооператив с поэтическим названием «Лана». Проработав там всего пару недель, он поймал… превосходный триппер.
— Ух ты, мать твою! — Перепугался Виктор и со всех ног бросился к доктору соответствующего профиля.
— Жениться бы вам, молодой человек, — с укоризной покачал головой врач-венеролог.
Рогов не возражал, но дальше благих пожеланий дело так и не продвинулось. Да и когда было думать о создании семьи, если днями, ночами, а то и сутками напролет был он занят поиском и закупкой всего, что необходимо для нормального функционирования кооператива.
«Лана» специализировалась на предоставлении богатым клиентам спиртного и дефицитных продуктов. В основном — для вошедших в моду увеселительных выездов в разные частные пансионаты, «оздоровительные комплексы» и бани.
Тогда, в начале девяностых, заведения подобного рода плодились прямо на глазах. Но, несмотря на суровую конкуренцию, процветали — ведь основную массу их посетителей составляла первая волна «новых руских»: бандиты, кооператоры, частные предприниматели средней руки и чиновники из бывших комсомольцев.
Гуляли широко, с размахом людей, ещё не привыкших к шальным деньгам.
Начиналось, обычно, с пышного застолья. Затем новоиспеченные дамы и господа устраивали всеобщее скотство, которое почему-то принимали за обязательный атрибут «сладкой жизни» высшего света. Завершала мероприятие пьяная потасовка, слезы, сопли и дружное тыканье мордой в остатки салата «оливье».
Работа в «Лане», конечно, выматывала, отнимая и силы, и время — но Рогову нравилась. Коммерческих подвигов на пользу родного кооператива он так и не совершил, однако обладал в глазах начальства другим, не менее важным качеством — надежностью.
Пил мало, поэтому всегда умудрялся дождаться кульминации в здравом уме и при памяти. Выждав момент, предшествующий затуханию веселья и мордобою, Виктор без разговоров сгребал шефа и его любовницу-секретаршу в охапку, загружал их в машину и вез по домам.
Разумеется, эта услуга дорогого стоила: все понимали, что преданный человек под рукой в эпоху разгула преступности куда нужнее даже самого расторопного снабженца. А то в одиночку, да «под балдой» можно было проснуться в темной подворотне не только без денег и шмоток, но и без остатков здоровья.
И все же, настал тот час, когда Виктору пришлось распрощаться с банно-увеселительным поприщем. Сначала на кооператив навалились нескончаемой чередой представители государственных инстанций — от могучего ОБХСС, до инспекции по труду и заработной плате. Затем их сменили «контролеры»-неформалы со стрижеными затылками и лепешками вместо носа, а в довершение всего кто-то обворовал офис «Ланы», вынеся оттуда все, вплоть до круглой печати.
