… А в это время тот, о ком шла речь, преодолев запутанные лабиринты этажей и коридоров управления, уже стучался в другую, обитую черной кожей дверь:
— Разрешите?
— Заходи, Семен Игнатьевич. Чем порадуешь?
Подполковник Спиригайло прошмыгнул через огромный кабинет и уселся уже без приглашения.
Напротив, за массивным полированным столом с полумраке задернутых штор притаился «сам» — Валерий Михайлович Заболотный.
Личность это была незаурядная и в определенных кругах хорошо известная. Достаточно сказать, что на нынешнюю скромную должность слетел он из кресла начальника отдела в политуправлении войск ПВО.
Жаль, конечно — должность генеральская, но… так уж вышло.
До определенного момента в карьере Валерия Михайловича Заболтного все было гладко. Неизменная способность находить общий язык с начальством и тихое покровительство Особого отдела являлись теми предпосылками, которые позволили довольно посредственному выпускнику военно- политического училища обойти на служебной лестнице своих куда более ярких однокашников.
Но вот на самом разгоне, когда позади была уже оконченная заочно Академия общественных наук, а в ближайшей переспективе, чем черт не шутит, перевод аж в аппарат ЦК КПСС… дорогу Заболотному даже не перешел, а перелетел какой-то немецкий сопляк.
Тогда, после наглого и демонстративного приземления Руста под самыми стенами Кремля, начальственные головы в системе противовоздушной обороны страны полетели с плеч, как в утро стрелецкой казни… Досталось всем — как поется в знаменитой песне «от Москвы, до самых до окраин, с Южных гор, до Северных морей».
Разумеется, не обошли вниманием многочисленные кровожадные комиссии и Заболотного. Собственно, от позорного увольнения его спасло только умение вовремя притвориться идиотом, да все та же негласная дружба с «компетентными органами».
Словом, для Валерия Михайловича наглая выходка немца обернулась всего-навсего понижением в должности и «ссылкой» в Ленинград.
А он и не огорчился:
— Лучше снова стать «рядовым» полковником при деле, чем знаменитым генералом на пенсии, — пробурчал себе под нос Заболотный, меняя погоны, род войск и то, что некогда называлось «нравственными ориентирами».
Произошедшее заставило его ощутить реальную близость неминуемого выхода «на заслуженный отдых» — неважно, произойдет это годом раньше или годом позже. Еще недавно, занятый непрестанным карабканьем вверх по служебной лестнице, он почти не задумывался о будущем. Но теперь, в преддверии гражданской жизни, остро ощутил личную бытовую неустроенность.
Да, конечно — имелись уже четырехкомнатная квартира, дача, машина. Взрослые дети тоже обеспечены, но… По сравнению со многими, более предусмотрительными коллегами из штабов и политорганов чувствовал себя Заболотный просто нищим.
Кое-что было, но хотелось — большего… Много и сразу!
… Картинно, не отрывая взгляда от серого монитора заморской диковины — компьютера Ай-Би-Эм, хозяин кабинета протянул Спиригайло руку. Тот правильно сообразил, что ладонь шефа предназначена не для рукопожатия, и поспешил вложить в неё потертую, набухшую документами папку:
— Здесь все.
— Ладно… А сам что думаешь? — Заболотный придвинул к себе документы, выключил «персоналку» и близоруко уставился в потолок. — Давай-ка что-нибудь новенькое, толковое. Пора уже!
— Мыслей разных много, Валерий Максимович, — невозмутимо ответил Свидригайло. — А вот решение пока просматривается только одно.
— Выражайся яснее.
Заболотный с достоинством оставил кресло и начал медленно прохаживаться по кабинету:
— Маленькое непонимание, Семен, всегда пораждает большое нелдоверие. Учти!
— Учту, Валерий Максимович, — кивнул Свидригайло, с трудом сдерживаясь. Дешевые киношные манеры, подражание расхожим персонажам и непробиваемое самомнение шефа действовали ему на нервы, но до поры, до времени приходилось терпеть.
— Ну, так что?
— Товарищ полковник! Необходимо создать условия, которые подтолкнут Рогова к действиям. Из дерьма мы его вытащили, дали оглядеться по сторонам, обнюхаться… Теперь нужно, чтобы парень отсюда уехал. И не куда-то — а в нужном, так сказать, направлении.
— В Светловодск?
— Да, прямо на место.
— Верно, Семен. Верно! — Похвалил Заболотный. — Ждать, пока он сам… Кому думаешь поручить?
Спиригайло сделал вид, что размышляет, разок даже хрустнул пальцами, и лишь потом ответил:
— Может, Курьева?
— Давай. Толковый парень, проверенный.
— Одним Курьевым не обойтись, — напомнил собеседник. — Нужно обеспечение, транспорт, «наружка»… чтобы все путем.
— Хорошо, решим. А пока действуй. Но только — ни гу-гу!
— Конечно, Валерий Максимович, — заверил Спиригайло. — Все люди работают «втемную».
— Отлично, — потер в возбуждении ладошки хозяин кабинета. — Значит, говоришь, оперативно ты Рогова обложил?
— Да. Брат его двоюродный, Ройтман, который музеем заведует, прямо сегодня с ним встречался. И второй дружок… Так что, есть кому «подсветить» в нужный момент.
— Понятно… Если что — звони прямо мне! Только осторожненько. Либо Антону, я с ним свяжусь сегодня: парню тоже не помешает ускорение придать. — Заболотный протянул руку:
— Все, Семен! Будь здоров. Докладывай…
Покинув управление около семи, Спиригайло направился домой пешком. Можно было, конечно, задействовать служебную «Волгу» и не подставлять седины под омерзительную смесь дождя со снегом, но на ходу лучше думалось.
А подумать Семену Игнатьевичу было о чем. Да и вспомнить тоже…
Окидывая старческим, выцветшим взглядом сбившихся на пешеходных переходах людей, он попробовал разобраться, когда же все это началось.
Может быть, в шестьдесят восьмом? Прекрасное было времечко.
Золотистый песок Рижского взморья. Готика, запах прожаренного с луком мяса, аромат роз на привокзальной площади… Спокойная, размеренная жизнь латышей — и он сам, молодой еще, статный связист-сверхсрочник.
— Слышь, дед? Сигареточки не найдется?
Семен Игнатьевич оторвался от воспоминаний и вытер ладонью намокшее от дождя лицо.
Несколько юнцов, презрительно усмехаясь, разглядывали его с высокой крыши металлического гаража.
— Я не курю.
Подростки шумно посыпались на тротуар:
— Ну, тогда одолжи хоть копеечек на папироски, а? Не жадничай!
Спиригайло попятился под свет уличного фонаря:
— Да не боись, старый! Не тронем… Можем даже пивком тебя опохмелить. Хочешь пивка-то?
Кто-то из толпы протянул Семену Игнатьевичу полупустую бутылку.
— И не пью я, — все ещё настороженно пробурчал тот.
Юнцы расхохотались:
— Странный ты какой-то, дед… Не куришь, не пьешь! Зачем тогда жить-то вообще? Здоровеньким
