— Да что вы? Не может быть! Я столько раз пробовал, но такого…
— Вы, голубчик, наверняка дерьмо пили. Польскую какую-нибудь подделку, или вообще… Даже там, за границей, настоящий «Наполеон» редко встретишь. А у нас? То-то!
Некоторое время Антон Эдуардович держал паузу. Потом все же поинтересовался:
— Что новенького на коммерческом поприще?
Собеседник насторожился:
— Да так, ничего серьезного… Спрос падает, предложение растет.
— Я не об этом. Ваши лично финансовые успехи меня, откровенно говоря, волнуют мало.
— Извините, — сглотнул слюну Ян Карлович. — Я просто сразу не сообразил.
— Ну что вы, голубчик, опять? Зачем? Я же сказал — расслабьтесь. Расслабьтесь! Мы же друзья.
— Да, друзья. — Толстяк собрался с мыслями:
— Значит, так… Прошло все удачно. Договор у Пиккельмана, а тот своего не упустит.
— Рогов сможет рассчитаться за товар?
— Вряд ли. Откуда у него деньги возьмутся? Покрышки эти сраные после постановления об автоимпорте и милицейских рейдов вообще никто не берет, даже даром.
— Вот и отлично. Отлично…
Антон Эдуардович запустил руку в ящик письменного стола и положил перед собеседником лист бумаги:
— Читайте!
По мере изучения машинописного текста лицо толстяка покрывалось мелкими бисеринками пота.
— Антон Эдуардович…
— Что скажете?
Посетитель помешкал, собрался с силами и робко залепетал:
— Но Антон Эдуардович… Мне кажется, по отношению к Виктору это не совсем… Это преступно, в конце концов! И подло… Он ведь…
— Демагогия, — пожал плечами хозяин кабинета. — Вот, выпейте еще. Полегчает! И учтите — это не повод для обсуждения.
Он ткнул пальцем в лист:
— Это инструкция, и её выполнять надо. Понятно?
Толстяк молчал, поэтому крепышу пришлось повторить:
— Понятно?
— Понятно…
«Послать бы гада куда подальше, — думалось тем временем Яну Карловичу. — Плевать, что там на таможне было! Лет-то сколько уже… Все! В архив списано. Время сейчас, слава Богу, не то».
— Время то же, — словно читая мысли человека напротив жестко произнес Антон Эдуардович. — Никто не забыт, ничто не забыто! Надеюсь, слышал такой девиз? И потом… Раньше надо было думать насчет дружеских чувств. Что, к примеру, скажет Рогов, если все узнает?
— Хорошо. Я понял.
«Знать бы, кто меня тогда, на парходе, продал… Удавил бы гада! За все бы отыгрался».
— Ну-ну, зачем же так? Успокойтесь, — нежно похлопал Яна Карловича по спинке собеседник.
— Воды, если можно…
— Конечно. — Хозяин кабинета наполнил и подал стакан:
— Не стоит воспринимать все так остро! Кстати, чуть не забыл… Это вам. На оперативные расходы.
Перед носом у посетителя возникло несколько купюр среднего достоинства. Сумма по Карлиным меркам смешная, но отказываться было не в его правилах:
— Расписку писать?
— Как обычно.
Когда с формальностями покончили, толстяк решился:
— Простите, а просьбочку личную можно?
— Разумеется!
Ян Карлович собрался с мыслями:
— Я хотел бы в конце месяца опять в Голландию… на пару дней.
— Хорошо, нет проблем.
— Помогите сделать разрешение на ввоз оружия?
Хозяин нахмурился и убрал руку с телефонной трубки:
— Какое? В каком количестве?
— Да ни в каком, собственно… Так, для себя — газовый пистолет и, может быть, ружьишко помповое.
Крепыш поморщился, хотя и с некоторым облегчением:
— Послушай, Ян Карлович! Не морочь голову. Я думал, что-то серьезное, а с такой ерундой… Ладно, вот телефон человека из милицейского отдела по лицензиям. Скажешь, что от меня — он все оформит. Да ещё и посоветует, что где выбрать подешевле!
Распрощавшись с хозяином и сдав куда положено отмеченный пропуск, Карла вышел из Большого Дома.
— Посоветует… посоветует… — бормотал он себе под нос, переходя Литейный. — Точно! Вот, значит, как…
Догадка кипящим молоком ошпарила мозг.
Ну как же он сразу-то не понял, ещё тогда? Конечно! Кто посоветовал тот и сдал.
Ян Карлович вспомнил тот злополучный выход на «Неделине», туманный причал Морского вокзала и пограничника Пашку Ройтмана. Приятель украдкой, за трапом разливает в пластмассовые стаканчики ром «Негро»… Со скорого Пашкиного дембеля разговор переходит на предстоящий рейс, на то, какие сейчас олухи на таможне — ни видео, ни радиоаппаратуру не досматривают. Вези чего хочешь! Лучшего тайника не придумать.
Он тогда, помнится, пообещал: если что — так и поступит!
— Значит, Пашка…
Как ни странно, злости на Ройтмана не было. Ни обиды, ни тем более ненависти… Только усталость и безразличие.
Потому что — слаб человек! Слаб и немощен.
Глава 2
Виктор Рогов стоял в прихожей и корчил гримасы собственному отражению в зеркале.
— Эй, ты чего там?
— Да ничего… Прыщи выдавливаю.
Получалось не то, чтобы совсем плохо, но уже через минуту нос Виктора приобрел лиловатый оттенок и кровоточил свежими царапинами.
— Какая рожа! — Восхитился Павел, когда брат появился на кухне. — Будь я мэром, людей с такими физиономиями даже в троллейбусы запретил бы пускать.
— Не беспокойся, мэром ты вряд ли когда-нибудь станешь.
— Это точно, — вынужден был согласится Ройтман. — С моей-то фамилией…
— Ну, не только в ней дело!
— Конечно… Кто я такой? Обычный прапорщик, несчастный сын рядового питерского рабочего!
Ройтман снова вздохнул, отставил поллитровую фарфоровую кружку и потянулся за бутербродом. Бутерброд был единственный — с маслом и колбасой «любительская».
— Ты мне налил?
