опустив голову на руки, опершись локтями о стол. Лицо его было залито краской, однако Лаки показалось, что то была краска не гнева или негодования, но замешательства.
Скотт Майндс скептически заметил:
— Ну и что из этого, доктор Певераль? Живут они у своего Сириуса, зачем им лететь на Землю? Что они могут от нас получить? Допустим, они завоюют Землю, все равно им ведь придется поддерживать нас…
— Чепуха! — отрезал старый астроном. — Чего ради? Им нужны земные ресурсы, а не население. Подумайте об этом. Они уморят нас голодом. Это будет составной частью их политики.
— Но, послушайте, — проговорил Гардома, — ведь это же невероятно.
— Они сделают это не потому, что жестоки, — объяснил доктор Певераль, — а из политических соображений. Они презирают нас. Для них мы по интеллекту не намного выше животных. У самих сирианцев очень развито расовое сознание. С тех пор, как земляне впервые колонизировали планеты системы Сириуса, они всегда берегли себя, и им удалось избежать болезней и различных нежелательных для них черт нашего характера.
На вид они все одинаковые, тогда как земляне могут быть любого цвета, размера, формы, вида. Сирианцы считают нас низшей расой. Вот почему они не хотят, чтобы мы эмигрировали на их планеты. Они не пускали меня на съезд, пока правительство не приняло все мыслимые меры. Были допущены астрономы из любых систем, но не с Земли.
Кроме того, человеческая жизнь, любая человеческая жизнь, не слишком много для них значит. Они машиноцентричны. Я видел, как они обращаются со своими металлическими людьми. Пожалуй, они заботятся о сирианском роботе больше, чем о сирианском человеке. Для них робот стоит сотни землян. Они ласкают этих роботов. Они их любят и ничего для них не жалеют.
Лаки пробормотал:
— Роботы дорогие. С ними надо бережно обращаться.
— Может быть, и так, — ответил доктор Певераль, — но люди, привыкшие слишком беспокоиться о машинах, становятся бесчувственными по отношению друг к другу.
Лаки Старр подался вперед и оперся локтями о стол. Его темные глаза были серьезны, как и все его красивое, еще чуть мальчишеское лицо. Он сказал:
— Доктор Певераль, если у сирианцев такое высокое расовое сознание и они добились полного единообразия представителей своей расы, то в конце концов они сами себя уничтожат. Прогресс человечества обеспечивается его разнообразием. Земля, а не сирианские планеты, стоит на передовом крае научных исследований. Это земляне поселились на планетах Сириуса, и мы, а не наши сирианские кузены, с каждым годом расширяем сферу своих научных исследований. Даже позитронные роботы, которых вы упомянули, были изобретены и разработаны землянами.
— Да, — ответил астроном, — но земляне не пользуются этими роботами. Они перевернут всю нашу экономику, а для нас важнее комфорт и спокойствие сегодня, чем безопасность завтра. Своими научными достижениями мы сами себя ослабляем, тогда как у Сириуса с их помощью становятся сильнее. В этом разница и в этом опасность.
Доктор Певераль снова откинулся в кресле. Вид у него был мрачный. Механический разносчик подносов убрал со стола.
Лаки указал на него:
— Это ведь тоже робот.
Механический разносчик подносов тихо выполнял свою работу. Это был гладкий предмет, быстро двигавшийся в диамагнитном поле так, что его изогнутое основание практически никогда не касалось пола. Его гибкие щупальца аккуратно убирали со стола тарелки, некоторые ставили на верх аппарата, некоторые складывали в контейнер на боку.
— Это обычный автомат, — ответил доктор Певераль, — у него нет позитронного мозга. Он не может сам адаптироваться к изменениям в своем задании.
— Итак, вы считаете, что работу над программой «Свет» срывают сирианцы? — спросил Лаки.
— Да. Я так считаю.
— А зачем это им?
Доктор Певераль пожал плечами.
— Возможно, это лишь часть большой программы. Я не знаю, происходят ли какие-нибудь неполадки еще где-нибудь в Солнечной системе. Может быть, это первые опыты по подготовке к крупному вторжению и завоеванию. Сама по себе программа «Свет» ничего не значит, тогда как сирианская угроза значит все. Мне хотелось бы довести это до сведения Совета Науки, правительства и народа.
Хенли Кук прокашлялся и заговорил — впервые за этот вечер.
— Сирианцы, как и мы, люди. Если они на планете, то
Доктор Певераль холодно ответил:
— Это и должна выяснить поисковая экспедиция. Хорошо подготовленная, хорошо оснащенная экспедиция.
— Минуточку, — заговорил Майндс, глаза его сверкали от волнения, — я был на солнечной стороне, и клянусь…
— Хорошо подготовленная, хорошо оснащенная экспедиция, — твердо повторил старый астроном. — Ваши одиночные полеты ничего не дают, Майндс.
Инженер запнулся и смущенно замолчал.
Вдруг Лаки сказал:
— Похоже, вам все это не нравится, Уртейл. Каково ваше мнение относительно предположений доктора Певераля?
Исследователь поднял глаза на Лаки и долго смотрел на него с ненавистью и явным пренебрежением. Было очевидно, что он не забыл и постарается не забыть и впредь разговор за столом.
— Свое мнение я оставлю при себе. А скажу я вот что: я не дурак, чтобы принять за чистую монету все, что вы сейчас здесь наговорили.
Он замолчал; Лаки подождал, не скажет ли он что-нибудь еще, и, увидев, что тот закончил, повернулся к Певералю:
— Я не уверен, что нужна очень основательная экспедиция, сэр. Если предположить, что сирианцы находятся на Меркурии, то, может быть, нам удастся логически определить их местопребывание?
— Валяй, Лаки, — тут же выпалил Бигмэн. — Покажи им!
Доктор Певераль заметил:
— Я не совсем понимаю вас.
— Я хочу сказать, что мы должны подумать, как могли бы вести себя сирианцы в данной ситуации. Если они регулярно в течение нескольких месяцев срывают работу по программе «Свет», для них удобнее всего иметь базу недалеко от места, где осуществляют исследования. В то же время эта база должна располагаться так, чтобы ее было нелегко обнаружить. Во всяком случае, это последнее условие им удалось осуществить. Так вот, где может быть это близкое, но укромное местечко? Где они устроили свою базу?
— Давайте разделим Меркурий на две части, солнечную и темную стороны. Мне кажется, было бы глупо с их стороны устраивать базу на солнечной стороне. Слишком жарко, высокая радиация, и вообще крайне негостеприимно.
— Не более негостеприимно, чем на темной стороне, — заметил Кук.
— Нет, нет, — сразу возразил Лаки, — здесь вы ошибаетесь. Солнечная сторона, с ее средой, для человека действительно абсолютно непривычна. Вот темная сторона — это нечто очень знакомое. Это просто поверхность, обращенная к космосу, а условия космоса вполне привычны. На темной стороне холодно, но не холодней, чем в космосе. Здесь темно и нет воздуха, но не темней, чем в любой части космоса, не освещенной Солнцем непосредственно. И уж конечно, не меньше воздуха. Раз люди научились жить в космосе, да еще с комфортом, они вполне могут жить и на темной стороне.
— Продолжайте, — сказал доктор Певераль, его старые глаза сияли от интереса. — Продолжайте, мистер Старр.
