метнувшуюся к поясу, туда, где некоторое время назад висел меч. Рэт предусмотрительно спрятался вору за пазуху.
— Я не приемлю подобных шуток, — сурово отрезал воитель.
— Ты, кажется, вообще никаких шуток не приемлешь, а зря, ирония и смех часто помогают там, где, казалось бы, остается место только для отчаяния, — поучительным тоном, видимо, въевшимся в девушку вместе с теорией и практикой полученной в вузе профессии, вставила Элька и на несколько мгновений посерьезнела, видно вспомнив что-то свое, а потом прибавила: — Это вам и целительница подтвердит.
Мири кивнула, ответив девушке быстрой понимающей улыбкой:
— Порой умирает почти здоровый, но впавший в отчаяние человек, а смеющийся над своим недугом смертник встает на ноги.
— Ну ничего, мы еще научим тебя смеяться, — заверила Элька Гала, и это прозвучало так же безапелляционно, как его недавнее обещание помочь бедолаге Максу в освоении искусства плавания.
Оставив на время воспитательные мероприятия по развитию чувства юмора у воителя, команда вошла в столовую. Она понравилась Эльке с первого взгляда, как и остальные комнаты. Своим цветовым решением — мягкими кремовыми, оранжевые, насыщено желтые, шоколадные тона — столовая вызывала невольную ассоциацию с чем-то теплым и одновременно вкусным. Просторная комната с большим общим столом, окруженным стульями, и несколько маленьких столиков и кресел вокруг, чтобы можно было удобно посидеть за чашкой кофе и поговорить с избранным собеседником.
Двери между кухней и столовой не было, комнаты разделялись ширмами цвета кофе с молоком с более темным узором из роз, почти сливавшимися со стенами, и широкой стойкой бара с рядом высоких стульев, да полками с целой артиллерией разномастных бутылок. Судя по радостным восклицаниям Лукаса и Рэнда, с видом знатоков знакомившихся с ассортиментом спиртных напитков, содержимое бара их более чем устроило. Эльке на первый взгляд выставленные там емкости были полностью незнакомы, но она понадеялась, что среди них отыщется бутылочка-другая предпочитаемого красного вина послаще и, может быть, даже кофейного или сливочного ликера.
Словом, все в столовой было безупречно, кроме чересчур яркой, даже, пожалуй, ядовито салатовой скатерти на главном столе, резким цветовым диссонансным аккордом выделявшейся из всей умиротворяющей обстановки.
— Ой, — испуганно помотала головой Элька и деловито спросила: — А что это у вас со скатертью? Защитная окраска, чтобы мы и ее с голодухи не сжевали? Или это последний писк сезона?
Судя по согласным кивкам, тот же вопрос назрел у всех, кроме Макса, даже Гал еле заметно поморщился, скользнув взглядом по салатовому ужасу. Шпильман же, судя по его забавному одеянию, вообще никогда не задумывался над вопросом сочетания цветов, стилей и даже теоретической возможности их несовпадения.
— Что-что, — сердито и как будто испытывая некоторую неловкость, буркнул Связист, — капризничает, мерзавка.
— Кто? — не понял Шпильман, привычно потерев нос.
— Да скатёрка, кто ж, еще. Не понравилось ей, видите ли, что из хранилища вытащили, — смущенно пояснил Связист. — Эти вещи Фазира все с норовом. Но кормить будет, никуда не денется, дорогуша.
— О, неужели? — глаза Лукаса восторженно округлились. — Так это творение знаменитого маэстро? Всегда мечтал познакомиться с его произведениями.
— Фазира? — нахмурился, словно что-то вспоминая Рэнд. — Так это самобранка, что ли?
— Oie, разумеется, — тоном знатока откликнулся мосье и двинулся в обход стола, внимательно разглядывая скатерть. — Поразительное произведение. Говорят, великий Фазир наделял свои творения собственным сознанием, используя загадочные заклинания оживления, записей о которых так и не оставил. Так значит, это не слухи, а истинная правда.
— Да? Очень глупо, — скептически нахмурился Гал. — Если этому созданию так не нравится здесь находиться, оно может нам отомстить. Следует ли опасаться отравления?
— Да ты что, — искренне возмутился Связист, тут же вступаясь за капризную скатерку, как за любимого, хоть и нашкодившего питомца. — Подуется и перестанет. Никто вкусней и быстрей, чем она, вас не накормит.
— Поверим на слово, позже проверим, — хмыкнул Рэнд.
— Значит, этот предмет разумен? — удивленно уточнила Элька, почему-то невольно вспоминая диснеевские мультики и все забавные коврики, чайники и прочую утварь.
— Ну да, — небрежно, словно само собой разумеющийся факт, подтвердил Связист.
— Тогда скатерти надо объяснить, для чего она здесь находится и почему мы без нее не сможем обойтись, — предложила выход девушка.
— Вряд ли даже творение Фазира обладает столь развитым интеллектом, чтобы выслушать логическое объяснение, мадемуазель, — снисходительным тоном пояснил Лукас. — Оно не разумнее собаки.
— Иной пес поумнее человека будет, — неожиданно твердо вмешалась в беседу эльфийка и бросила на Эльку косой взгляд, прося поддержки.
— Точно-точно! — охотно согласилась Елена, готовая поклясться на чем и чем угодно, что подруга ее деревенского детства Лайка была умнее всех на свете и уж точно понимала девчонку получше многих двуногих.
— Прошу, мадемуазели, можете попробовать с ней побеседовать, — в голосе самолюбивого мага проскользнул легкий оттенок недовольства. Как же так — в его компетентном мнении осмелились усомниться! И Лукас с поклоном манерно повел рукой в сторону салатового безобразия.
Припомнив кое-что из своего опыта общения с братьями нашими меньшими, Элька подошла к столу. Рядом с ней встала Мири. Девушки положили ладошки на скатерть.
— Привет, — доброжелательно поздоровалась Елена с жутким полотнищем. — Я никогда раньше скатерти-самобранки не видела. Как здорово увидеть настоящее чудо! Не сердись, тебе здесь будет хорошо!
Скатерть недоверчиво, еле заметно покачала кисточками, подав знак, что слышит увещевания девушки.
— Правда-правда! Тут очень уютно. Ты нам не доверяешь? Ну разве мы можем обидеть такое удивительное создание!.. — убедительно продолжила Елена.
Мири молчала, только чему-то тихо улыбалась и бережно поглаживала ладошкой ткань. Но глаза эльфийки подернулись легкой дымкой, видимо, она тоже вела беседу, только мысленную.
Элька убрала руку и отступила. Мири, кивнув чему-то, неслышимому другим, тоже на шаг отошла от стола. Скептически настроенные джентльмены поглядывали на скатерть-забастовщицу со скрытым или явным скепсисом. Прошло несколько секунд, и кисточки бахромы снова задумчиво покачались, потом ткань скатерки пошла мелкими волнами, меняя ядовито-салатовый цвет на светло-желтый с виньеткой золотистых и шоколадно-коричневых роз по краям, в точности соответствующий общему стилевому решению помещения.
— Ну вот и подружились, — довольно хмыкнул Связист. — Я, признаться, и не ожидал, что вы так быстро с ней поладите. Кажись, к прошлому владельцу она пока привыкла, месяца три его подгорелой яичницей с черствым хлебом кормила.
— А нам вы тоже подобную участь уготовили? — полюбопытствовал Рэнд, вставая в позу. — Ну ладно я, человек привычный, какую только гадость есть в жизни не доводилось, но Рэтику нужно регулярно питаться продуктами высшего качества, у него, бедолаги, слабый желудок. Да, парень?
Крыс снова высунулся из-за пазухи хозяина и подтвердил его слова негромким писком. Команда спрятала усмешки.
— Не, — несколько смутился Связист. — Что мы, злодеи, что ль, какие? Там на кухне холодильник и шкафы доверху всякой всячиной забиты, а в погребе вообще столетнюю осаду Джалутсы выдержать можно. Вам бы надолго хватило.
— Пошли проверим, посчитаем, — деловито предложил Рэнд. — А то вдруг мы снова поссоримся, и это гениальное творение сбрендившего мага вовсе перестанет нас кормить.
